Фантасмагория. Книга вторая. Утоление жажды - Рифкат Гатупов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они думают, что вы выше этого. Что вы об этом не думаете.
– Я? Не думаю?! Я каждый день только об этом и думаю. И думаю: почему меня женщины не любят?
– Они вас любят.
– Они любят, но не любят.
– Они не любят, как вы хотите, как я хочу?
– Да, не любят.
– А тебе этого очень надо?
– Всем мужчинам этого надо. А я ведь мужчина…
– Мужчина…
– Всё-таки мужчина.
– Самый мужественный мужчина… Самый-самый… Ты для меня – единственный мужчина во всём мире. Во всей Вселенной… Я люблю тебя.
– Люблю…
– Только ты…
– Только я… Да как же всё это!?
Диалог второй
– Вы замужем?
– Да.
– Почему тогда у вас кольцо на левой руке?
– Я развелось два года назад.
– А дети есть?
– Сын. Ему сейчас четыре года. А почему это вас интересует?
– Потому что вы нравитесь мне. Могу я хоть что-то узнать из жизни женщины, которая очень мне нравится?
– Но к чему?
– Не беспокойтесь, я не собираюсь связывать с вами свою судьбу. Но мне хотелось бы лучше узнать вас. Вы не смогли бы осиротить своего сына на один вечер?
– Это как?
– Провести этот вечер со мной. Не бойтесь. Вам не обязательно спать со мной, это всё на ваш вкус и на ваше желание. Я предлагаю просто съездить в ресторан, погулять, поговорить. Конечно, можно целоваться, если вы этого пожелаете…
– А почему именно я?
– Вы мне нравитесь. Если бы я был помоложе, и если бы не было за мной всей моей прожитой жизни, то тогда, конечно, я бы задумываясь, на коленях просил бы вашей руки и сердца. Но, увы, года берут своё… И мне может даже хватить просто общения, чтобы уже быть счастливым.
Вы такая женщина, что право я смущаюсь перед вами… Я вновь ощущаю себя ребёнком. Я невольно стремлюсь к вам и невольно опасаюсь вас. Насмешки? Нет. Непонимания… Вот что страшит меня больше всего. Несостоятельность – это ведь дело техники, опыта. А понимание… Оно или есть, или его нет вовсе. Абсолютное понимание – оно тоже унижает, но при полном снисхождении к понимаемому, – окрыляет чувством сообщника. Вы меня понимаете?
– Не совсем.
– Бог создал вас, чтобы вновь озарить мне путь. Мне очень одиноко. Не здесь, а вообще. Ведь я один на свете, как, впрочем, и все люди. Есть мама, но это другое. Понимаете? Есть друг, он всё слушает, всё понимает, почти всё, конечно же, но это тоже другое. Нет сообщника, нет того, с кем ты соединён тайной и незримой связью. Вы знаете, я не умею ревновать. Я ничем на свете не дорожу, и жить могу безо всего. Но, впервые увидев вас, я почувствовал, что ради вас я мог бы пойти на безумство. И я могу всё… Вы проведёте со мною вечер?
– Конечно. И не только вечер…
Жизнь – это тоже подарок
– Ты знаешь, я больше не могу, – сказала она после очередного аборта. – Я не могу ещё и ещё раз убивать своих не рождённых детей. Я лучше уйду от тебя.
– Уходи, – ответил он.
И она ушла.
Через некоторое время ему приснился сон. Первый за последние пять-шесть лет. Он перестал их видеть после смерти матери. Тогда он много переживал. Потом перестал. И перестал видеть сны. Но одновременно с этим он перестал любить. Любить женщин. Он занимался с ними любовью, он занимался с ними сексом. Он ухаживал за ними, он восхищался их телом, их умом, просто ими как красивыми и изящными человеческими существами, но не любил. И не дорожил ими. Он не держался за них. Правда, женщины любили его, старались изменить. Но ничего у них не получалось.
А тут он увидел сон следующего содержания: было утро, он сидел на траве под берёзой неподалеку от медленно текущей реки. Тихо шелестели листья, в воде плескалась рыба. Солнечные лучи робко освещали его загорелое тело, отбрасывая нечёткую тень. Вдруг где-то послышались голоса. Они постепенно приближались. Это были дети. Две девочки и один мальчик. Мальчику было на вид лет семь, а девочкам – около трёх и около пяти. Они весело подбежали к нему и вдруг внезапно, резко остановились.
– Мы тебя любим, – сказала старшая девочка. А младшая молча кивнула головой. Мальчик смотрел исподлобья и ничего не сказал.
– Кто вы? – спросил он.
– Мы? Никто. Нас нет, но мы тебя любим, очень любим.
Он улыбнулся.
– За что?
– Ты наш… – она замолчала. А мальчик испуганно схватил её за руку.
– Я – ваш отец? – догадался он.
Дети кивнули.
– Но у меня нет детей…
– Мы те, которые не родились…
– Так вы…
– Мы приходили, но не родились…
– Я вас убил.
– Ты не дал нам родиться.
– Что я могу сделать для вас?
– Мы ещё можем прийти, если ты сделаешь нам подарок.
– Какой?
– Подари нам жизнь…
– Я не могу вас родить.
– Подари нам жизнь.
– У меня нет женщины.
– Подари нам жизнь.
Они смотрели на него с трогательной надеждой и верой.
– Мы будем тебя любить… Мы тебя любим. Подари нам жизнь…
Он проснулся. Он сидел в кресле, перед ярко светился своим пустым экраном японский телевизор.
Он долго курил на голодный желудок. До тошноты.
Ему было плохо.
Впервые после смерти матери.
На следующий день он позвонил ей, той женщине, которая ушла, той женщине, которая делала от него аборты. Три аборта. Другие его женщины от него не беременели.
Трубку взяла её мать.
– Я хочу видеть…
– Её нет.
– Где она?
– Умерла.
– Когда?
– Неделю назад.
– От чего?
– Сепсис.
– Похоронили?
– Да.
– Где?
Положили трубку.
Он впервые заплакал. Горькие, крупные слёзы катились по его щекам. Он всхлипывал и плакал навзрыд. Слёзы лились ручьём. Он оплакивал всех одновременно – и себя, и маму, её и своих детей, своих так и не родившихся детей… Он оплакивал весь мир, все его боли и горести, все надежды и потери.
Он впервые за многие годы узнал боль, познал горечь утраты, но, странное дело, ему стало легче. Прошлое отпустило его.
Он не мог подарить жизнь в подарок своим детям, не мог, но он видел их во сне, мог играть с ними и мог разговаривать. И они приходили к нему во сне. Играли, пели песенки, танцевали, целовали его, разговаривали, обещали вернуться и убегали снова в своё никуда.
А он оставался один. Всегда один днём, и всегда с детьми ночью. Она к нему никогда не приходила во сне.
Так проходили годы.
Он работал, жил и спал. А во сне встречался с детьми, которым уже не мог подарить самого главного – жизнь. Но он был счастлив, и никого не впускал в свою жизнь со стороны.
Конец ознакомительного фрагмента.
