Саламандра - Елена Никитина

— Обойдешься, — не потрудившись подыскать более вежливый ответ, брякнул Полоз.

М-да, манеры его оставляют желать лучшего. Вот и хорошо, я тоже церемониться не собираюсь. Все равно в бракованном состоянии недолго буду пребывать. Пусть пеняет теперь на себя.

На свадебном пиру сначала царили траурное спокойствие и благочестивая тишина, как на похоронах. Народ еще не знал, как стоит себя правильно вести — радоваться (повод подходящий) или оплакивать (было кого), а потому сохранял довольно стойкий нейтралитет. Правда, недолго. Спиртное все-таки обладает поистине волшебной, если не сказать магической силой, и уже очень скоро гости начали потихоньку переговариваться, посмеиваться, переругиваться, некоторые пытались петь песни, больше похожие на заупокойные. Нас, молодоженов (какой ужас, докатилась я все-таки до такой жизни, сама не заметив когда!), посадили во главе стола, причем для меня натащили целую груду подушек, чтобы невесту хоть немного было видно, но мне это помогло мало — приходилось балансировать на этой шаткой и непрочной конструкции, выискивая центр равновесия. Хоть немного облегчать мне жизнь никто не спешил, моя служанка-несушка свалила в полубессознательном состоянии, как только представилась такая возможность, а остальным было до фонаря, Полозу и подавно. Личные трудности невесты никого не волновали.

Мой новоиспеченный муженек откровенно скучал и обращал на меня внимания не больше, чем на поставленный в углу пыльный канделябр, отчего я обиделась еще сильнее. Презрительно сощурившись, в промежутках между опасными поисками все того же равновесия, которое исчезало даже от элементарного моргания, я наблюдала, как гости поглощают многочисленные яства, от которых стол буквально ломился, и завистливо сглатывала слюну. Дотянуться самой хоть до чего-нибудь я просто-напросто была не в состоянии ввиду мелких размеров и разделявшего меня и стол расстояния, а лапки-то короткие. А есть хотелось. И пить, собственно, тоже, желательно чего-нибудь покрепче, нервишки подлечить. Говорят, помогает. Сейчас самое время проверить это на практике.

После осознания окончательного и бесповоротного факта моего замужества наглости у меня несколько поубавилось, и я теперь пыталась хотя бы свыкнуться с этой не очень жизнерадостной мыслью, потому что выхода никакого пока не видела. Да ладно бы еще жених нормальный был, а то… Бррр…

— Что же мы сидим, как на похоронах? — вдруг вспомнила правая голова моего папашки истинную причину сегодняшнего сборища. — Горько! — И он вытер рукавом один увлажнившийся скупой слезой глаз. Его зачем-то активно поддержали, в основном свои, регулярно поддерживающие отца в его страсти к хмельному.

Отец был уже в той стадии подпития, когда абсолютно неважно, за что пить, и то, что невеста может запросто уместиться на ладони жениха, да и вообще имеет вид, совершенно не располагающий к поцелуям, его совсем не волновало. Хотя ящерка из меня очень даже ничего, но не все способны оценить столь экзотическое очарование. Мой узкоглазенький оказался как раз из их числа. Никакой романтики и чувства юмора у человека… точнее, змеюки подколодной. Вообще-то я бы на месте жениха от такого откровенного издевательства давно уже смылась, но он молодец, стойко держится. И что ему так приспичило именно на мне жениться? Посговорчивей не нашлось, что ли? Интересно, как он выкручиваться сейчас будет, видно же, что эта обязательная часть программы любой свадьбы его совершенно не радует.

Я злорадно повернулась к Полозу, даже забыв о грозящей мне опасности (желание увидеть, как его холодное лицо перекосит, пересилило все доводы осторожности), за что тут же и поплатилась. Подушки зашатались, явно не рассчитанные на столь резкие движения, накренились, завибрировали, и вся это пуховая груда начала неторопливо осыпаться вниз. Естественно, вместе со мной.

Пол катастрофически быстро приближался, а он каменный, между прочим. Восторга это напоминание, конечно, с моей стороны не вызвало, и валяться бы мне распластанной и погребенной под все теми же подушками, если бы я вдруг не зависла в воздухе всего в нескольких вершках от этого самого пола. Резкая боль в хвосте красноречиво дала понять, какой именно части тела я должна быть благодарна за свое спасение, но вот то, кто вцепился в мой несчастный хвостовой отросток, меня совершенно не радовало.

— Отпусти, садюга! — взвизгнула я. — Больно же!

— Если я тебя отпущу, тебе будет еще больнее, — логично прошипел Полоз и не очень осторожно водрузил меня прямо на стол рядом со своей тарелкой. Даже салфеточку заботливо подстелил. Интересно, он ее как половичок для вытирания лапок мне подсунул? Я по полу не ходила, даже упасть не успела по его же вине, так что очень даже чистая и вытирать ничего не буду. Но Полоза вроде бы моя некультурность нисколько не смущала, только аппетит отбила окончательно, потому что к тарелке с едой он так больше и не притронулся. Вот и правильно! Есть много вредно, а то еще растолстеет ненароком.

— Может быть, мы приступим к деловой части этого… — немногословный Владыка Гор замялся, подбирая подходящее выражение и задумчиво поглядывая на нашу новобрачную парочку, — брачного союза?

Наверное, он боялся, как бы Царь Долины окончательно не утратил способность нормально соображать, а потому решил обсудить все серьезные вопросы, пока не стало слишком поздно.

— Ессественно! — Папашка заметно оживился и даже икнул от избытка чувств. — Я весь к твоим услугам, Влад! — и повернул к нему все три головы, радостно оскалившись.

Владыка поморщился от такого панибратства, а я на всякий случай обратилась в слух. Что это еще за деловая часть такая? Приданое, что ли, делить собираются? И много я стою, интересно?

— Полоз, отдай своему тестю дарственную на восьмипроцентную годовую добычу золота сроком на пятьдесят лет.

Мой муженек полез в карман и протянул довольному по самые клыки Змею Горынычу свиток, перевязанный атласной лентой и запечатанный гербовой печатью самого Владыки. На ленточке только не хватало соединенных сердечек и воркующих голубков. Хотя, по мне, были бы больше уместны черные надписи в загробном стиле и черепушка со скрещенными косточками. Что-то я заживо себя хоронить начинаю, не нравится мне это.

Папашка осторожно принял документ, и его глаза, теперь уже все шесть, опять оказались на мокром месте.

— Так ты меня просто продал?! — возмущенно зашипела я, подпрыгивая возле тарелки Полоза. — Тебе золота не хватало?! Ах ты… Ах ты… Ты…

И гневно затопала лапками, пытаясь придумать мстю пострашнее и пообиднее.

— За невесту всегда дают выкуп, — вступился за корыстного папашку Владыка, сверкнув своими страшноватыми глазищами. — И к невесте приданое прилагается, это всегда было и будет. Так что…

Еще бы! У него тоже какие-то свои корыстные мысли. Брак по расчету, укрепление государства, залог будущего процветания и всякая прочая лабуда. Конечно! Эти старпёры ничего не понимают в нежной женской душе, а любовь считают чем-то вроде опасного заболевания. Политика, политика и еще раз политика. У, сухари черствые!

— И на что же ты расщедрился? — Я снова резко вертанулась к отцу. — Болото с пиявками? Пруд с редким видом лягушек? Или сразу полцарства на радостях оттяпаешь? Что?

— Я… э… так это… — Мой трехголовый родитель пребывал в явном замешательстве и от усердия мысли поскреб когтями пухлый живот. — Открытие всех границ для подданных Золотоносного Государства… Да и тебя давно пристроить надо было…

Последнюю фразу сказала левая голова, а все деловые вопросы решала, как всегда, средняя.

— Я бы и сама неплохо пристроилась! Это было только дело времени. — Я снова подпрыгнула от переполнявшего меня возмущения и задела хвостом фужер с вином, который не преминул тут же опрокинуться и окатить меня своим содержимым с головы до кончика хвоста.

Не скажу, что я была в восторге от этого душа. Липко, противно и воняет гадостью какой-то, что-то типа красной смородины или клюквы. Терпеть не могу кислятину!

Полоз брезгливо подвинулся, наблюдая, как тоненькая красная струйка стекает на пол.

Но едва я успела отплеваться и отфыркаться, приготовившись высказать все, что думаю по поводу нагромождения стола всяким ненужным и зловонным хламом, где даже крохотной бедной, теперь уже замужней ящерке развернуться негде, как меня снова чем-то полили. На сей раз это была обычная вода из кувшина. Наверное, моему жениху не нравится, когда от женщины за версту прет, как от заправского алкоголика. А мне даже и пить особо не надо, если только для запаху — дури своей хватает, как мне неоднократно уже говорили. Он, кажется, тоже пришел уже к такому выводу. Сообразительный. Хорошо еще прямо в кувшин не макнул, вижу, что ему уж очень этого хотелось. Для профилактики, так сказать.