В поисках тебя - Дженнифер Пробст

К тому времени как Дилан разорвал поцелуй и продолжил спускаться по её телу, Райли была готова капитулировать.

— Пожалуйста, — со вздохом прошептала она, — пожалуйста.

— Уже лучше. Ты почти у цели. — Дилан стащил с неё трусики и уложил нагой, открытой его взгляду. — Ты хоть знаешь, сколько я фантазировал о том, чтобы тебя здесь поцеловать? — Он протянул палец вдоль сочащейся влагой щели, слегка поиграл с клитором, и Райли заёрзала от греховной потребности позволить ему любые вольности. — Хочешь?

— Да!

— Проси меня, Райли. Умоляй.

— П-п-пожалуйста, поцелуй меня там.

— Где?

Она сгорала от смущения, но ей было не до стыдливости.

— Пожалуйста, поцелуй мою киску. Пожалуйста, полижи меня.

— Красота. Ты так прекрасна, прям создана для этого. — Он обхватил её попку и приподнял таз к своим губам. При первом же влажном прикосновении его языка, с губ Райли сорвался протяжный стон. Дилан избегал её клитор, он опять никуда не спешил, бормотал ужасные, грязные слова об её киске, а затем сложил два пальца и вошёл ими внутрь, одновременно полизывая её клитор так легко и нежно, что Райли ощутила, как исчезают остатки её благоразумия.

— Дилан, пожалуйста! Мне надо… Умоляю!

Он, не колеблясь, усилил давление и вонзил три пальца в её истекающее соками лоно.

И она развалилась на части.

Оргазм пронзил тело, украл дыхание, оставил от неё ошмётки. Она кричала и содрогалась под Диланом, но он так и не остановился, всё затягивая и затягивая удовольствие, пока она не превратилась в трепещущий комок обнажённых нервов.

Кости как будто превратились в желе, и Райли рухнула на стол. До её ушей донеслось шипенье расстёгиваемой ширинки, звук рвущейся упаковки. А затем он протащил её по столу, широко развёл ноги, закинул их высоко себе на плечи, и она оказалась полностью открытой любому его желанию.

Его член приостановился перед входом в тело Райли. Продвинулся на несколько сантиметров. Потом ещё. Постепенно он наполнил её полностью, без извинений захватывая всё, что у неё было. Она растягивалась, чтобы его принять, наслаждалась этой теснотой, а затем Дилан переплёл их пальцы и зарылся в глубину.

Его голос срывался.

— Это ты. И почему я не понимал? Это всё время была ты.

Райли не дали времени обдумать его слова или их значение. Дилан полностью вышел, и тут же погрузился до конца, расчехлив свой пульсирующий член по самую рукоять. И снова, снова, снова.

Скачка вышла дикая, долгая, ухабистая и захватывающая.

Второй оргазм унёс её на недосягаемую высоту, где были лишь ощущения того, как Дилан овладевает её телом, движения его бёдер в примитивном танце, пот на их коже — и так без конца, пока…

Пока Райли не разбилась на тысячи осколков, заметив, как в тумане, что он следом за ней пересёк грань. Она схватила его руки, словно те были её единственным якорем, тяжесть Дилана прижала её к столу, и они рухнули в изнеможении.

Она закрыла глаза.

Вместо мыслей была полная и блаженная пустота.

Глава 6

Это смерть? Не, тело-то побаливает. Старею, уже и не помню, когда в последний раз занимался сексом на столе. Разумеется, здесь больше никогда не поешь без мыслей о Райли.

Раздался её голос:

— Может, такое и стоит десяти лет ожидания.

Дилан хохотнул и куснул её в шею — какая она всё-таки сладкая. Всё ещё слегка трепещет после множественного оргазма, вызывая в нём желание повторить всё снова и снова.

— Ну что, негодница, секс вернулся в шкатулку? — Он сполз с неё и выбросил презерватив.

— Нет, я же говорила, его там может и не быть.

— А прелюдия? Оральные ласки?

Она смерила Дилана тем очаровательно-сердитым взглядом, который его неизменно заводил.

— Это тоже секс.

Он повернулся, чтобы поворошить поленья в камине. Любопытно, какими ещё качествами, по мнению Райли, должен обладать её муж? Пока что перечень её требований никуда не годится. Райли уничтожит тихоню-бухгалтера, который будет выполнять все, что она говорит. Сама эта мысль бросает его в дрожь. Она заскучает, если ей не будут бросать вызов, а для него любовь и брак, и дети — главный из жизненных приоритетов.

— Скажи, каким ещё тебе видится это воображаемое, безупречное будущее? — спросил он.

Она с лёгкостью села, явив собой прекрасный силуэт обнажённого тела на фоне полутьмы.

— Чтобы ты мог позабавиться за мой счёт? Ну уж нет.

Он вскинул руку вверх в клятве бойскаута[2].

— Обещаю не насмехаться.

Её нижняя губка слегка выпятилась, намекая, что хозяйка не в духе. Дилан прошёл обратно и прекратил стирать недовольство с её лица поцелуями только после того, как она больно вцепилась в его плечи. Чёрт побери, он снова возбуждался.

— Отлично. Я собираюсь штопать одежду своим детям, а ещё вязать. Свяжу пледы и махонькие пенеточки для мальчика и двух девочек, которые у меня появятся.

Он удивлённо смотрел на неё и ждал концовки, которую так и не услышал. В груди першило от бурного хохота, которому до смерти хотелось вырваться на свободу, но Дилан его поборол, хоть и с трудом.

— Ты рассказывала, что в старших классах завалилась на экзамене по домоводству. Райли, ты же его ненавидела. Да ты рвать и метать будешь, если попытаешься штопать!

Она чуть не задохнулась и наставила на него палец.

— Ишь ты! Я ему, видите ли, говорила! В этот раз я его полюблю. Вязание крючком в моей шкатулке. И муж мой будет заниматься всем уходом за домом: стричь лужайку, чинить водопровод, может быть, даже поможет строить пристройку.

Дилан поджал губы, чувствуя, что вот-вот заплачет.

— Разве ты не зарабатываешь кучу бабла?

Её брови сошлись в одну линию.

— Ну и что?

— С какой стати муж должен заниматься этим дерьмом, если вы в состоянии нанять работников? Ты, что, не собираешься управлять издательством «Шик»? Следующая по плану йога?

Её ледяное молчание говорило само за себя.

Ничего у неё не выйдет. С её-то характером? Помнится, она ему говорила, что не в состоянии усидеть наедине со своими же мыслями, что от бездействия ей хочется спрыгнуть с утёса. У Райли уйма энергии, она классический многозадачник и затоскует без кучи целей и проектов, которыми занимается одновременно. На этот раз Дилан не смог сдержаться и разразился смехом.

— Ты чокнутая. Я готов заплатить, чтобы посмотреть на твою попытку скрестить ноги и спокойно просидеть пять минут. Проклятье, да ты после первой же минуты уже откроешь рот, чтобы заговорить.

Райли спрыгнула со стола и толкнула Дилана.

— Йога в моей шкатулке! Я хочу привнести в свою жизнь размеренность и равновесие, и йога — ключ к достижению этой цели.

Дилан вытер глаза.

— Разумеется, милая. Просто мне кажется, было бы проще, если б ты разобралась в самой себе и нашла кого-то подходящего, а не пыталась измениться. Возьмём, например, меня. Спорю, что подойду твоей шкатулке. «Семейные узы» не просто так нас свели.

Она втянула воздух.

— Ещё чего. Особенно если тебе не по душе вязание, йога и дружба до секса.

Дилан ничего не мог с собой поделать. Ей так шло, когда она сердилась. Он запустил руки в волосы Райли и впился в её губы долгим, глубоким поцелуем, который прервал лишь после того, как она притихла и стала податливой. Только ему под силу укротить Райли Фокс. Теперь остаётся доказать это ей до того, как наступит утро.

— Пойду включу генератор, чтобы у нас снова появился свет. Посиди здесь, и не вздумай одеваться.

Поцеловав её напоследок, Дилан взял свечу и вышел в коридор. Спустился по лестнице в щитовую и спустя несколько минут запустил генератор. Свет, помигав, включился, и Дилан вернулся наверх, готовый приступить ко второму и третьему раундам с женщиной, которая, ворвавшись, вернулась в его жизнь.

Райли успела закутаться в скатерть-дорожку со стола.

Серебристо-золотая обёртка делала её похожей на притягательный рождественский подарок, который осталось только открыть. Когда Дилан увидел Райли при полном освещении — богатую текстуру падающих на плечи волос, нежную безупречную кожу, полные опухшие губы — у него перехватило дыхание.

— Боже, ты великолепна, — прошептал он, и от этих слов её щёки и верхнюю часть груди залил лёгкий румянец. — Почему на тебе скатерть?

Её удивительные глаза, прищурившись, вспыхнули, и она с исключительной надменностью произнесла:

— Потому что мне не нравится ходить голой.

Он ответил волчьей ухмылкой.

— Прикрывать тебя — преступление. Придётся мне тебя в этом убедить.

Он шагнул к ней, но она отпрыгнула, придерживая руками скатерть.

— Нет! Я не шучу, Дилан. Я отказываюсь быть столь нецивилизованной.

Он очень удивился. Какая она всё-таки забавная.

— И это тоже в твоей шкатулке? Проявлять цивилизованность и закрывать то, к чему я только что прикасался, что пробовал на вкус?

Её самообладание так и не поколебалось.