Алые Евангелия - Клайв Баркер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы Норма Пейн? — спросил он.
— Верно.
— Почему у вас так много телевизоров? Вы же слепы.
— А ты грубиян. Готова поклясться, чем здоровее хулиган, тем меньше у него член.
У Карстона отвисла челюсть.
— Вы можете видеть меня?
— К сожалению, да.
Карстон посмотрел на свое тело. Он, как и все призраки, которых встречал после смерти, был голый. Его руки инстинктивно метнулись к вялому пенису.
— Не стоит оскорблять, — сказал он. — Пожалуйста, у меня есть деньги, так что…
Норма поднялась со стула и прошла прямо к Гуду, бормоча себе под нос.
— Каждую ночь встречаю одного из этих мертвых придурков, которые думают что могут купить себе билет на небеса. Есть трюк, которому обучила меня мама, — сказала она Гуду, — как только узнала, что у меня есть дар. Это называется "Толкни Призрака.” Ладью левой руки она толкнула Гуда в середину груди. Он отступил назад.
— Как вы…
— Ещё два толчка и ты сгинешь.
— Пожалуйста! Послушайте меня!
Она толкнула снова. — Еще разок. И спокойной ночи…
— Мне необходимо поговорить с Гарри Д'Амур.
Норма остановилась как вкопанная и сказала: — У тебя есть одна минута, чтобы изменить мое мнение о тебе.
4
— Гарри Д'Амур. Он ведь частный детектив, верно? Мне сказали, что вы знаете его.
— Что, если так?
— Мне срочно нужны его услуги. Как я и сказал, деньги — не проблема. Я бы предпочел поговорить с Д'Амуром лично, после того, как он подпишет соглашение о конфиденциальности, конечно.
Норма долго хохотала.
— Я никогда не перестаю… — начала она отвечать, проговаривая каждое слово не в силах превозмочь необузданное веселье, — … никогда… не перестаю удивляться… сколько нелепостей может быть произнесено на полном серьезе такими парнями, как ты. На случай если ты не заметил, ты сейчас не в своей адвокатской конторе. Нет смысла держаться за свои маленькие секреты, потому что тебе некуда их засунуть, кроме как себе в задницу. Так что говори, или тебе придется искать другого медиума.
— Хорошо. Хорошо. Только… только не отсылайте меня. Дело в том, что я владею домом в Новом Орлеане. Ничего особенного, но я использую его, как место, чтобы отдохнуть от… моих обязанностей… семейных.
— О, я уже слышала эту историю. И чем ты занимался в своем маленьком домике?
— Развлекал.
— Держу пари, что так и было. И кого развлекал?
— Мужчин. Молодых мужчин. Совершеннолетних, прошу заметить. Но тем не менее молодых. И это не то что вы подумали. Никаких наркотиков. Никакого насилия. Когда мы встречались там, мы занимались… магией. Он произнес последнее слово тихо, как будто его могли подслушать. — Ничего серьезного. Просто кое-какие глупости, которые я почерпнул из старых книг. Это придавало остроту ощущениям.
— Я до сих пор не услышала убедительной причины, чтобы помогать тебе. Значит, у тебя была тайная жизнь. А потом раз — и ты умер, и теперь люди узнают об этом. Ты сам заварил эту кашу. Смирись с тем, кем ты был, и двигайся дальше.
— Нет. Вы неправильно поняли. Я не стыжусь. Да, сначала я сопротивлялся тому, кем был, но с этим я смирился давным-давно. Тогда-то я и купил дом. Мне начхать, что подумают люди или какое наследие я оставил после себя. Я мертв. Какая теперь разница?
— Это первая разумная вещь, которую ты сказал за всю ночь.
— Ага, ну, нет смысла отрицать это. Как я уже сказал, проблема не в этом. Я наслаждался каждым мгновением, проведенным в этом доме. Проблема в том, что свою жену я тоже любил. Все ещё люблю. Настолько, что я не могу смириться с мыслью, что она когда-нибудь узнает. Не из-за себя, а потому что знаю — это уничтожит ее. Вот почему мне нужна ваша помощь. Я не хочу, чтобы моя лучшая подруга умерла, понимая, что на самом деле не знала меня. Я не хочу, чтобы наши дети страдали от нежелательных последствий ее ран и моей… неосмотрительности. Мне необходимо знать, что с ними все будет в порядке.
— В этой истории достаточно, чтобы заставить меня подумать, что ты можешь оказаться достойным человеком под всеми этими слоями законника и лжеца.
Гуд не поднял головы. — Значит ли это, что вы поможете мне?
— Я поговорю с ним.
— Когда?
— Боже, а ты нетерпелив.
— Послушайте, простите меня. Но с каждым часом вероятность того, что Патриция — моя жена, — найдет что-нибудь, увеличивается. А когда найдет — начнутся вопросы.
— Как давно ты умер?
— Восемь дней.
— Ну, если ваша обожаемая жена любит тебя так сильно, как ты утверждаешь, я думаю, разумно предположить, что она слишком убита горем, чтобы рыться в твоих бумагах.
— Убита горем, — произнес Гуд, как будто до сих пор мысль о душевных муках его жены в связи с его смертью не попадала в фокус его внимания.
— Да, убита горем. Я так понимаю, что ты не был дома, чтобы убедиться в этом самому.
Адвокат покачал головой.
— Не мог. Я боялся. Нет. Я все ещё боюсь. Того, что обнаружу там.
— Как я и сказала, посмотрим, что можно сделать. Но ничего не обещаю. Гарри — занятой человек. И изможденный, хотя и не хочет признаваться. Поэтому предупреждаю: я забочусь о его благополучии, как будто он моя плоть и кровь. Если твое дело в Новом Орлеане пойдет наперекосяк из-за того, что ты что-то утаил от меня здесь и сейчас, то я пошлю толпу неупокоенных линчевателей гоняться за твоей белоснежной задницей, чтобы повесить тебя на фонарном столбе на Таймс-сквер и оставить болтаться там до Судного Дня. Понятно?
— Да, Мисс Пейн.
— "Нормы" достаточно, Карстон.
— Как вы…
— Ой, да ладно тебе. Я вижу твою мертвую, голую задницу, а ты спрашиваешь, откуда я знаю твое имя?
— Верно.
— Точно. Итак, вот что мы сделаем. Возвращайся завтра, рано вечером. Когда я менее занята. И посмотрим, смогу ли я убедить Гарри присоединиться к нам.
— Норма? — пробормотал Карстон.
— Да?
— Спасибо.
— Рано ещё благодарить меня. Когда ты нанимаешь Гарри Д'Амура, все становится… сложным.
5
Последующая встреча прошла достаточно гладко, мертвый мистер Гуд дал Гарри номер камеры хранения, заполненного наличными ("на те небольшие расходы, о которых не хотел сообщать своему бухгалтеру"), из которых Гарри мог взять столько, сколько посчитал бы нужным для оплаты гонорара, перелетов и гостиничных расходов, и чтобы осталось
