Вне закона - Дональд Уэйстлейк

— Не такая уж и плохая поездка, — успокоил его Куэрк. — Несколько дней отдыха, и ты вернешься.

— Может она сделать два билета? — спросил Келп.

— Хочешь сказать, что вы поедете вдвоем?

— Нет, — покачал головой Келп. — Я говорю о моей подруге. Я могу полететь и один, но будет проще, если она составит мне компанию.

— Конечно. — Куэрк знал, что никакого тура не будет, поэтому не имело значения, сколько он пообещает бесплатных билетов, порадовавшись тому, что все прошло гораздо легче, чем он предполагал. — Только мне нужны ее имя и фамилия. Напиши их на чем-нибудь.

Дортмундер поднялся.

— На кухне есть блокнот. Кто-нибудь хочет пива?

Пива захотели все. Дортмундер ушел, а Келп повернулся к Куэрку:

— Ее зовут Мэри-Энн Капринау. Твоя приятельница… Джанет?.. они друг другу понравятся.

— Не сомневаюсь, — ответил Куэрк, а потом, потому что нервничал, повторил: — Не такая уж и плохая поездка. Несколько дней отдыха, и все дела. Ты хорошо проведешь время.

— Я на это рассчитываю.

Дортмундер вернулся с блокнотом и тремя закрытыми банками пива.

— Вот. Открывайте сами.

Келп взял блокнот и записывал имя и фамилию своей подруги, пока остальные двое открывали банки. Дортмундер плесканул пивом на брюки.

— Черт!

— Вот. — Келп протянул Куэрку вырванный из блокнота листок.

— Благодарю. — Куэрк сложил листок, убрал в карман. — Какой у тебя был тост? За преступление?

Келп ослепительно улыбнулся:

— За преступление, совершаемое с друзьями.

— Именно так, — поддержали его Дортмундер и Куэрк.

15

Среда. Перед тем как закрыть туристическое бюро «Семь лиг», Джанет выписала два авиабилета — на Мэри-Энн Капринау и Эндрю Октавиана Келпа, из аэропорта Кеннеди до Сан-Кристобаля, столицы Герреры, с пересадкой в Майами и промежуточной посадкой в Тегусигальпе, столице Гондураса. До Майами им предстояло лететь рейсом «Дельты», далее чартером компании «Интерэйр». Она убрала билеты в сумочку, которую носила на плече, надела солнцезащитные очки, вышла из бюро, заперла входную дверь, долго смотрела в окно-витрину, потом села в машину и поехала домой.

Примерно в ту минуту, когда Джанет открывала дверь своего ненавистного дома, Келп открывал водительскую дверцу еще одного компакта «О'Молли» (маленького, но шустрого), арендованного по еще одной короткоживущей кредитной карточке. Дортмундер бросил свой чемоданчик на заднее сиденье и уселся рядом с Келпом.

Кирби Куэрк, уже отпускник, как и остальные сотрудники типографии «Сикамор крик», провел вторую половину дня на рыбалке с двумя друзьями, которые тоже работали в типографии, довольно далеко от города, ниже по течению реки. Именно на рыбалке он более года назад и познакомился с Джанет, которая выглядела ослепительно в рыбацкой шляпе и резиновых сапогах до бедра. Необычно высокая вода только способствовала клеву. Сразу после открытия шлюзов в прошлую субботу поднятые со дна сильным течением ил и песок замутили воду, но за пару дней муть осела, и к среде речка вновь стала такой же прозрачной и чистой, как всегда. Так что Куэрк отлично провел время, вылавливая и отпуская рыбу. Временами даже переставал нервничать по поводу грядущей ночи.

Роджер Туилли при любой возможности смотрел новости, с презрительной ухмылкой на лице. Он презирал новостные программы и не доверял тем, кто готовил их и выпускал в эфир, а смотрел главным образом для того, чтобы уличить всех во лжи. Он знал, что очень часто принимал ложь за правду, но иногда мог со стопроцентной уверенностью утверждать, что с экрана телевизора нагло лгут. Что ж, Роджер Туилли не был простаком, они не могли его провести, что бы ни говорили ежедневно в половине седьмого вечера.

Тем временем Джанет, которой полагалось в это время быть на кухне и готовить обед, на самом деле находилась в спальне — собирала маленький чемодан. Туалетные принадлежности, косметика, одежда на неделю… Она оставила гораздо больше, чем взяла, и тем не менее набила чемодан до отказа. Еще он оказался на удивление тяжелым. Из спальни она вынесла чемодан на кухню, потом вышла из дома через черный ход и обогнула угол. Там, на полоске асфальта, коротал ночи ее автомобиль (в гараже, примыкающем к дому, стояла, естественно, его машина. Летом Джанет не имела ничего против, зимой приходилось терпеть). Она положила чемодан в багажник, где уже лежали рыболовные снасти, а потом вернулась на кухню и начала-таки готовить ужин. И размышляла, а почему бы просто не отравить эту крысу… Но каждый вечер она одинаково отвечала на этот вопрос: сухой выйти из воды не удастся. Избитая жена и отравленный муж — эту головоломку сможет разрешить даже коп в округе Дерби.

Воспользовавшись той же кредитной карточкой, по которой арендовал автомобиль, где теперь, согнувшись в три погибели, сидел Дортмундер, стонал и вопрошал: «Почему я?» — Келп снял два соседних номера в мотеле «Горное озеро», расположенном в двадцати милях к северу от Сикамора. До отеля они добрались раньше половины восьмого, хотя уехали из Нью-Йорка практически в час пик. А все потому, что не попали ни в одну пробку.

Куэрк пообедал (тушеное мясо, картофельное пюре, зеленая фасоль, вода) с кузеном Клодом, его супругой и двумя детьми, потом поднялся в «свою» комнату, чтобы собрать чемодан. Поскольку по жизни он выходил из тюрьмы только для того, чтобы вновь туда попасть, вещей у него набралось не много. Все необходимое уместилось в чемодане, а о том, что осталось, он жалеть не собирался. Чемодан поставил рядом с кроватью и спустился в гостиную посмотреть телевизор вместе с семьей.

Дортмундер и Келп, отдохнув в мотеле, поехали в Сикамор и пообедали в итальянском ресторане около регулируемого перекрестка, к которому с двух сторон подступал лес, высаженный вокруг типографии. Обед оказался очень даже неплохим. После обеда они прошлись пешком и убедились, что лес достаточно густой, света не пропускает. Автомобили мимо проезжали, но не в большом количестве, а ближе к вечеру выяснилось, что другой ресторан, «Сикамор-хаус», где они съели ленч, о котором не хотелось и вспоминать, служит местом встречи местных забулдыг, где друг друга приветствовали вопросом: «Хочешь подраться?» Но, похоже, вопросом все и заканчивалось: кулаками никто не махал, потому что никаких патрульных машин они не заметили ни возле «Сикамор-хаус», ни где-то еще. Возможно, полиция наведывалась сюда только по уик-эндам.

Когда Джанет мыла волосы, а проделывала она это трижды в неделю, в ванной она застревала на целую вечность. Ванная в доме была только одна, поэтому Роджер всякий раз выговаривал жене за то, что она проводит там слишком много времени, вынуждая его выходить из дома, чтобы справить малую нужду на лужайке, но при этом не упускал возможности заглянуть в ее сумочку. Не сомневался, что рано или поздно супруга утратит бдительность и он найдет что-нибудь компрометирующее.

И в эту ночь, спасибо богам, нашел! Рука, в которой он держал два авиабилета, дрожала. Но при этом у него защемило сердце. Ведь если говорить начистоту, ему не хотелось получить доказательства ее предательства. Но они нашлись. Разумеется, Мэри-Энн Капринау — это она. Хотела спрятаться за глупыми именем и фамилией. Но кто такой Эндрю Октавиан Келп?

Кузен Клод и его ближние укладывались спать рано, и обычно Куэрк следовал их примеру — в тюрьме отучают от привычки вставать попозже. В тот вечер, как обычно, все разошлись по комнатам до одиннадцати часов, но Куэрк ложиться не мог, даже если бы и хотел. Впрочем, такого желания у него и не возникало. Он лежал в темноте в «своей» комнате, смотрел в потолок и думал о плане, который разработал с Джанет, а теперь реализовывал, все более убеждаясь, как он хорош. Ну очень хорош! Они анализировали его по всем этапам бог знает сколько раз в поисках проколов и слабых мест, находили их, исправляли. И теперь отполировали план, как речная вода полирует голыш, лежащий на дне.

Джанет всегда ложилась спать раньше Роджера, и к тому времени, когда он добирался до постели, действительно засыпала или притворялась, что спит. В этот вечер, не говоря ни слова, она поднялась и ушла в спальню, где стояли их отдельные кровати, едва начался одиннадцатичасовой выпуск новостей. Он остался на диване, но едва услышал, как закрылась дверь спальни, тихонько поднялся, прошел на кухню, а через нее — в гараж. Ворота открывались приводом с электромотором, но привод сильно шумел и, как только ворота поднимались, на три минуты включался яркий электрический свет, поэтому Роджер просто открыл дверцу автомобиля и при свете лампочки под крышей нашел красно-белый шнур, дернув за который, мог отсоединить привод от ворот. Шнур этот предназначался для того, чтобы хозяин гаража мог открыть его в случае чрезвычайных обстоятельств — к примеру, при отключении электроэнергии. Дернув за шнур, Роджер вручную поднял ворота, сунулся в кабину, поставил ручку переключения скоростей в нейтральное положение и вытолкал автомобиль из гаража. Поскольку от гаража до улицы был небольшой наклон, автомобиль медленно покатился вниз. На тихой улочке в столь поздний час никто не ездил, так что столкновения Роджер мог не опасаться. Он шел рядом с автомобилем, рулил через опущенное боковое стекло и припарковал машину на противоположной стороне улицы, не у дома напротив, а у соседнего с ним. В уличной темноте, под кронами деревьев, один автомобиль практически не отличался от другого. И Джанет, конечно же, не смогла бы понять, что автомобиль Роджера почему-то стоит не в гараже, как положено, а на улице. Роджер вернулся к дому, вошел в гараж и тихонько опустил ворота, решив, что привод можно подсоединить и утром.