Сказки Смоленского края - Добровольский Н

 — Хочу воды гораздо.

 Она принесла.

 — Иван Федорович! Скажи, пожалуйста, для чего тринадцатое рыло в кувшине существует?

 — В нем усыпляющая вода. Двенадцать суток будет спать тот, кто напьется.

 Наутро она приготовила усыпляющей воды и дала ему выпить, потом кресанула кресало. Появились два молодца.

 — Что желаете, государыня?

 — Немедленно выкопайте яму двенадцати сажен глубиною и киньте в нее Тихона-Тиханского — Ивана Федоровича Горемыку.

 Закопали солдата, поставили памятник, надпись вызолотили. Царевна села на ковер-самолет, надела шапку-невидимку:

 — А ну-ка, ковер-самолет, золотые берега, поднимись в гору высоко! — И полетела к царю-победителю.

 Проснулся солдат на тринадцатые сутки, хотел потянуться — тесно в могиле.

 — Дедушка-волшебушка, не расширишь ли ты могилу хоть немного?

 Посвободнело.

 — Дедушка-волшебушка, не увижуль я свету белого?

 Стало видно небо.

 — Дедушка-волшебушка, не вытянешь ли ты меня из могилы?

 Вихрем выхватило.

 — Зарой мою страшную могилу.

 Яму с землей сравняло.

 Вышел солдат на берег и стал похаживать около моря.

 — Эх, когда бы мне лодка прекрасная попалась, я бы покатался по морю!

 Появилась лодка, солдат сел, и понесло его по теплому морю. Заехал он на остров, питается разными фруктами. Вот нашел ягоды ароматные. Когда покушал этих ягод, стало у него двенадцать рогов на голове и двенадцать горбов на спине. Ужаснулся солдат:

 — Теперь меня кто-нибудь убьет вместо морского чудовища.

 Наутро нашел другие ягоды. Покушал — и ни горбов, ни рогов нет. Стал такой красавец, что только в сказке сказать.

 Нарвал солдат ягод двух сортов. Вышел к берегу. Видит, идут двенадцать кораблей. Он давай махать шапкою.

 — Спасите меня!

 Боцман приказал спустить шлюпки. Матросы отправились за солдатом. Приехали.

 — Кто ты такой?

 — Вот шел корабль и разбился. Меня на этот необитаемый остров на доске выбросило.

 Его сейчас же на тот корабль взяли.

 — Куда же идут эти корабли?

 — Эти корабли царя-добродетеля везут дань царю-победителю.

 — А долго вы будете ехать на этих кораблях?

 — Месяцев шесть, не меньше.

 — А ежели за шесть часов доставлю?

 — Мы б тогда тебе сами от себя корабль с товарами дали.

 — Крепите свои бокштовые.

 Взошел на корабль и говорит:

 — Эй, дедушка-волшебушка, тряхани!

 Как тряхануло! Быстро пули так не летают, как корабли летели. Не успели оглянуться, как к пристани царя-победителя пристали. Слуги царя-добродетеля багаж сдают, а солдат вышел на берег, раскинул палатку и начал ягодами торговать.

 От государева дворца приходила фрейлина, увидела солдата-красавца и загляделась.

 — Желаете и вы такой быть? — спрашивает солдат.— Скушайте эту ягодку.

 Фрейлина скушала ягодку и стала такая же красивая, как он. Пришла во дворец. Государыня увидела ее, позеленела от зависти.

 Рассказала фрейлина, почему она похорошела, государыня и приказывает:

 — Купи мне скорей!

 Фрейлина купила ягод и принесла государыне — жене солдата. Она скушала, и выросли у нее двенадцать рогов на голове, двенадцать горбов на спине.

 Приезжало много докторов и не могли вылечить.

 Пошли слухи, что есть за границей доктор знатный. Солдат и говорит:

 — Эх, дедушка-волшебушка, когда б у меня того доктора были документы.

 Сказано — сделано.

 Пришел солдат во дворец, показал свои документы, государь и спрашивает:

 — Сколько будет стоить лечение?

 — Пять миллионов, государь.

 — А что же делать нужно?

 — Делайте баню.

 Сделали, натопили и государеву дочь втащили. Солдат приготовил шомполов железных, положил ее на полок и давай сечь, приговаривая:

 — Имеешь ли ты мужа?

 Она кричать хотела. Солдат сейчас, недолго думаючи, потребовал, чтобы поставили стражу от дворца до бани и чтоб подали сундучок с вещами больной.

 Принесли все вещи. Солдат надел свою шапку-невидимку, вышел из бани и написал на двери: «Не доктор лечил, а солдат царевну учил».

 Вернулся обратно. Дал ей ягоду скушать. Ни горбов, ни рогов не осталось. Посадил жену на ковер и говорит:

 — А ну-ка, ковер-самолет — золотые берега, поднимись высоко, полетим к царю-добродетелю.

 Прилетел, нашел своего товарища-сапожника и говорит:

 — Вот тебе, братец, жена, если ты до сих пор не женился.

 И во дворец царя-добродетеля пошел. Шел солдат по залам — выскакивали вельможи, царевы советчики, вели в гостиную, приглашали за столы дубовые, точеные.

 Начался обед. Царь-добродетель на троне сидел, хмурился, на солдата косо поглядывал.

 Горемыку стали допрашивать. По бокам стражу поставили: все генералы да полковники.

 — Раскрой нам силу свою волшебную!

 Понял тут солдат, что под него подкоп ведут, что за верную службу ему кандалы куют, что надо не царю служить, а народ будить. Надел он шапку-невидимку— и был таков.

 Сапожник же с царевой дочкой и посейчас мучается.

КАТИГОРОШИНКА

Жил купец с женою, двумя сыновьями и красавицей дочкой. На все свое имущество купец накупил товаров и поплыл морем. Случилась в тот час непогодь — буря. От нее купец и затонул со всем добром.

 Купчиха очень печалилась по мужу. Еще не оправилась от этой беды — глядь, за воротами другая беда.

 Раз в ясный день дети прогуливались в своем саду за каменной стеной. Откуда ни возьмись на тот час, на ту минуту лютый змей Шкурупей. Не успели братья образумиться от страху, а уж в темном облаке понес змей их милую сестрицу.

 Купчиха чуть не ослепла от горя: плакала и дни и ночи. Братья снарядились и поехали в путь-дорогу разыскивать сестру.

 Купчиха стала жить без сыновей плохо, обеднела, сама таскала воду.

 Три года минуло, как уехали ее сыновья, ни слуху, ни духу о них. Идет однажды купчиха за водой, притомилась сильно (она полные ведра несла), остановилась отдохнуть.

 Глаза ее от большого горя и кручинушки слезами наполнились. Выкатилась слезинка из глаза, в ведро упала и моментально стала белой отборной горошиной. Понравилась горошина купчихе — достала она ее из воды, проглотила, и родился мальчик. Назвали его Катигорошинка.

 Не по дням, а по часам рос Катигорошинка, даже можно сказать, не по часам, а по минутам; учился хорошо и скоро писать и читать стал не только лучше мальчиков, которые с ним в школу ходили, но лучше самих учителей.

 Услыхал раз Катигорошинка от матери, что сестру его змей украл, и говорит:

 — Благословите, матушка, в путь-дорогу!

 — Куда ты, сынок, последняя ты у меня радость и утешение!

 — За сестрой, матушка! Благословите в путь-дорогу!

 Дала ему мать иголочку и свое родительское благословение.

 Из дому Катигорошинка пошел сперва к кузнецу:

 — Перекуй на трость иголочку!

 Кузнец сковал. Катигорошинка подбросил скованную тросточку, ладонь подставил — тросточка сплющилась (в ней было двадцать пять пудов).

 Сковал кузнец новую тросточку. Катигорошинка подбросил ее, подставил богатырское колено, она ударилась и сломалась.

 Третий раз вышла добрая трость. Как махнул ею вверх Катигорошинка, даже загудела. Подставил голову, ударилась с большой высоты, но осталась цела, а на голове у Катигорошинки только волосы дрогнули.

 — Эта тросточка по мне!

 Зашагал богатырь в путь-дорогу.

 Доходит до большой равнины. Там конюх стадо лошадей пасет. Конюх, как увидел Катигорошинку, давай кричать:

 — Не ходи, не ходи: на верхней дороге жеребец тебя затопчет.

 А Катигорошинка все идет и идет. Жеребец набросился на него. Он схватил жеребца за хвост да об землю как ударил, так шкуру и стащил.

 — Вот ты мне своей лошадкой хвалился, а теперь шкуркой полюбуйся! — кричит Катигорошинка конюху.

 Плачет конюх: загубит его теперь змей Шкурупей.

 Катигорошинка как услыхал имя Шкурупея, очень обрадовался, что на след напал, идет к змею. На дороге облупил еще быка-бодуна, то же сделал и с бараном-бодуном.

 Приходит к озеру. У озера растет могучий дуб, а под дубом находился мужественный человек.

 — Какого ты роду-племени? — спрашивает Катигорошинку.

 — Зовусь я Катигорошинка, а иду я к змею Шкурупею. Ты мне покажи дорогу.

 — Пятьдесят лет я охраняю озера своего господина, змея Шкурупея, и еще никому не поздоровилось, кто со мной в бой вступал. И ты, молодой юноша, лишишься сейчас жизни, если далее пойдешь. Вот видишь, лежит сюда дорожка к озеру от дворца, что виднеется вон там, на горе. Туда скоро прилетит мой хозяин, лютый змей Шкурупей. Он на два аршина воды выпивает из этого озера и на аршин земли поедает, и крепко-накрепко он приказал мне никого не пропускать к нему во дворец.