Сказки Смоленского края - Добровольский Н

 Катигорошинка вступил в бой с мужественным человеком и сразу убил его своей тросточкой. Убил, под дерево положил и пошел дорожкой в Шкурупеев дворец. Подходит к дворцу.

 У окна сидит, скучает красна девица. Как увидела человека, удивилась и очень обрадовалась.

 Катигорошинка шапку снял, письмо от матери на голову положил и стал на колени перед окном.

 Сестра взяла письмо, несколько раз перечитала его. Она сомневалась, что Катигорошинка ее брат, и тогда только поверила, когда в дом вошел: заметила, что на маменьку похож.

 — Пожалей ты себя, Катигорошинка, уйди поскорей отсюда, пока жив, братья твои тут давно свою жизнь кончили.

 — Нет, не за этим я сюда пришел, сестрица, и, пожалуйста, не сомневайся, я со змеем Щкурупеем справлюсь.

 Заслушала сестра полет змея Шкурупея, спрятала своего братца, как могла. Влетает во дворец змей, превратился в красивого, стройного молодца.

 — Кто-то есть у нас из русских! — сказал змей.

 — Это ты по Руси летал, русского духу набрался!

 Катигорошинка не утерпел, кричит змею:

 — Это я, Катигорошинка, пришел к тебе в гости, змей Шкурупей!

 — А, это ты, Катигорошинка! Ну, выходи, побратаемся!

 Катигорошинка вошел в комнату к змею с тросточкой.

 — Подай нам обедать! — говорит Шкурупей.

 Все кушанья были приготовлены, как надо быть, только напоследок Шкурупей попросил себе оловянных, медных и чугунных орехов. Так кусал их, что они у него на зубах скрипели. Кусает, а сам искоса поглядывает на Катигорошинку, испугался ли он?

 — Видишь ты, как я грызу орехи?

 — Вижу! Грызи себе на здоровье! Пойдем в поле на поединок! — предлагает Катигорошинка змею Шкурупею.

 Пришли в поле.

 — Дуй себе поле!

 — Для меня и это хорошо.

 Змей Шкурупей стал дуть. Под ним скоро сделалась вся земля медная. Начали бой на этом медном поле.

 Катигорошинка дерется тростью, а Шкурупей — руками и ногами.

 Первым утомился змей, на три дня просит отдыху.

 Катигорошинка дает ему отдыху только на три часа, но с таким условием, чтобы Шкурупей указал, куда он подевал его братьев. Шкурупей соглашается. Ведет его Катигорошинка, держит за горло, чтобы не ушел. Идут в сад.

 Около огромной дубовой колоды увидал Катигорошинка своих братьев мертвыми. Волосы их втиснуты в расщеп дубовой колоды. Так томились они долго, пока, бедняжки, жизнь свою прикончили.

 — Оживи братьев, а не то тут тебе и смерть.

 — Позволь мне, Катигорошинка, из дому принести две бутылки.

 Катигорошинка разрешил, идет за Шкурупеем и за горло держит.

 Достал змей две бутылочки, из одной пить хочет, уж ко рту поднес.

 — Дай мне вперед попробовать! — говорит Катигорошинка.

 Напился волшебной воды Катигорошинка и почувствовал сразу в себе прибавление силы. За хитрость змеиную хотел было Шкурупея убить тут же на месте, да раздумал: надо братьев спасти. Подошли к их трупам опять, брызнул на них змей мертвой водой, они окрепли, только дыхания у них нет. Брызнул змей на мертвецов из другой бутылки: братья сразу ожили. Увидели змея Шкурупея и решили, что это он их от смерти избавил, стали перед ним на колени и благодарят. Обидно стало Катигорошинке, что его братья змею кланяются, ударил он змея своей тросточкой, у него и дух вон.

 Повеселились сестра и братья и пустились в путь-дорогу.

 Отошли немного и остановились отдохнуть на зеленой долине, около озера, под тем самым дубом, где стоял мужественный человек. Наступила ночь.

 — Я не могу идти дальше! — говорит Катигорошинка.— Меня сон одолевает. Я засну здесь под тенистым дубом. Сплю я не по-вашему — крепко. Когда придет время трогаться в дорогу, выбейте из моих рук тросточку, я сейчас же проснусь!

 Только проговорил он это и сейчас же заснул богатырским сном. Братья плохо спали, завидуют ему, стали между собой совет держать, каким способом Катигорошинку уничтожить, чтобы сказать матери, что не он, а они сестру у змея отбили.

 — Не может быть, чтобы он нам брат был! — говорят.— Маменька наша уже в таком возрасте, что даже невозможно подумать, чтобы у нее дети родились. Убьем же его. Одним махом только его, пожалуй, не убьешь — проснется и нам несдобровать тогда. Вот что. Сделаем волосяной канат, свяжем его по рукам и ногам, привяжем к дубу, он и помрет голодной смертью.

 Окружили братья Катигорошинку волосяным канатом, привязали к дубу, а сестре велели молчать и все, что они будут говорить матери, подтвердить.

 Вернулись братья с сестрой к купчихе и заявили, что со змеем справились и сестру освободили.

 Мать о Катигорошинке расспрашивает, а они будто ничего не знают и не ведают о нем.

 Проснулся Катигорошинка и говорит сам себе:

 — Ах, как я спал долго! — огляделся и видит: он к дубу привязан. Ворохнулся — дуб задрожал. Выпрямился, встал и дуб вырвал с кореньями из земли и так пошел к матери. Идет и за собой дерево тащит.

 Мать увидела Катигорошинку, очень обрадовалась, а братья перепугались и давай прятаться.

 — Выходите, развяжите меня и просите прощения у матушки! Не выйдете — плохо вам будет.

 Вышли братья, развязали Катигорошинку.

 — Прости нас, маменька, прости и ты, братец!

 Мать сразу простила, а Катигорошинка подумал, подумал и говорит:

 — Ладно, прощаю вам первую вину. После этого братья стали жить дружно.

 Я у них бывал, мед, пиво пивал, по усам текло, а в рот не попало! 

ТРИ «ЧЕРТА»

Жил в одной деревне бедный-пребедный мужичок Василий. А жена у него была Татьяна, молодая да такая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Вот попу и приглянулась Татьяна. Стал он присматривать, когда она за водой на реку ходит. Как пойдет Татьяна за водой, а поп за нею, начинает уговаривать: «Что ты, говорит, с Василием живешь? Уходи от него, приходи ко мне жить в работницы. Я буду хорошо кормить!..» Она отказывается. А поп все не отступает.

 А тут дьякон тоже позарился на красавицу. Как увидит Татьяну, начинает уговаривать.

 И дьячок туда же. Стал и он за Татьяной ухаживать. А она не поддается: любила Татьяна своего мужа Василия. И вот рассказала она как-то мужу, что от поповского причта отбою нет.

 Поговорили они, и что придумали — неизвестно. На другой день пошла Татьяна за водой на реку, а поп бежит:

 — Ну как, свет, придешь ко мне? Барыней будешь...

 — Нет,— говорит Татьяна,— не приду. Поп не отстает.

 — Я, свет, денег тебе дам. Только ты не отказывай!— и сует ей пятьдесят рублей.

 — Не надо. Приходи завтра так!

 В этот же день встречает Татьяну дьякон и начинает заговаривать:

 — Вот, Татьяна, муж у тебя бедный, нет с ним радости житейской.

 Татьяна и говорит ему:

 — Приходи завтра. Муж мой в город уедет.

 Вечером встречает Татьяну дьячок и говорит:

 — Ты бы, Татьяна, вечерком к реке пришла. Поговорили бы с тобой насчет житья-бытья.

 Татьяна отвечает:

 — Нет, лучше ты завтра приходи ко мне. Мой муж в город уедет...

 Дьячок, конечно, от радости земли под собой не чует...

 Назавтра Василий в город уехал на ночь, потому что город от деревни был далеко. Настал вечер. Стемнело, пришел поп к Татьяне, принес ей подарок— хороший платок...

 Только поп разделся, еще кто-то стучится. Забегал поп по избе, шепчет:

 — Куда мне спрятаться? Куда мне спрятаться?

 — Лезь быстрее в бочку в сенях,— говорит ему Татьяна.

 Залез поп в бочку, а бочка была из-под дегтя. Измазался он, на черта стал похож, а молчит.

 Открыла Татьяна дверь, а там — дьякон. Тоже с подарком — сарафан новый принес.

 Только он отдал подарок, а в дверь: стук-стук!

 — Куда деваться? — испугался дьякон.

 — Лезь в бочку в сенях.

 Дьякон залез, сел верхом на попа.

 Отворила Татьяна дверь, а там — дьячок.

 Только ввалился он в хату, а на улице кричит Василий:

 — Эй, баба, отпирай!

 А дьячок большой трус был, забегал по хате.

 — Куда деваться?

 — Лезь в бочку в сенях,— шепчет ему Татьяна.

 Залез дьячок в бочку в сенях, а в ней уже поп и дьякон сидят.

 Вошел Василий в хату, начал трубу чистить. Разболтал водой ведро сажи и вылил в бочку на дьячка с дьяконом и попом. Забил бочку досками и повез к реке. На всякий случай взял с собой хорошую дубину. А дело летом было — ночи короткие, стало рассветать.

 Подъезжает Василий к реке, а мимо барин едет:

 — Что ты, мужичок, везешь? — спрашивает.

 — Везу, барин, чертей в бочке... хочу утопить.

 — Правда? — спрашивает барин.

 — Правда.

 — Покажи-ка мне хоть одного черта! — попросил барин.— А то я их живых не видел.

 — Хорошо,— сказал Василий.— Только заплати мне сто рублей, за «так» я не буду показывать.

 Ну, барин, конечно, вытащил сто рублей, отдал Василию. Открыл бочку Василий и командует: