Такая коварная женская дружба - Максим Чернюк

— Да брось ты! Что случится то? Взрыв? Не смеши! Если только…

БУММММ!

8. Легко отделались

На несколько минут я словно выпала из жизни и широко раскрытыми глазами смотрела на окно, за которым тонкой струйкой поднимался дым. Взрыв реально только что раздался? Или мне почудилось?

Сомнения развеялись, как только я посмотрела на подруг. Анфиса застыла, держа в руках вымытые кружки, с которых сползала белая пена и капала на пол. Стася и Марина боялись даже вдохнуть кислорода от испытанного шока и стояли, как изваяния. А Ярослава с криками: «Я не виновата!» спрыгнула с подоконника и подбежала к нам, трясясь всем телом.

Первой отмерла Анфиса и поставив кружки, даже не сполоснув их перед этим, в сушку, подскочила к окну и распахнула его. До нас вместе с ароматом горелой резины донеслись удивлённые крики соседей:

— …такое? Война?

— Типун тебе на язык, Семёновна! Какая война? Не в Чечне ведь живём! Что-то в мусорном баке взорвалось.

Мы переглянулись и, облегчённо вздохнув, подошли к Анфисе.

— Я думала окурок потух уже… Вот и швырнула его вниз! Я ж не думала, что так получится! — прошептала Ярослава.

— Не думала она! — прошипела Мартышка. — Молись Богу, чтобы не было свидетелей!

— Извини…

— Ой, люди добрые, а что это горит? Урна? — раздался возглас с четвёртого этажа.

Мы подняли головы. Там, в форточке, торчала голова пожилой женщины в шерстяном платке.

— Ага, — крикнула другая старушка со второго этажа. — Полыхнуло ни с того ни с сего!

— Может это теракт? Как в Москве?

— Не! Точно не теракт!

— Нужно МЧС вызвать. Не хватало ещё, чтобы огонь на дом перепрыгнул!

— Я щас 102 наберу!

— 101! — исправила старушку Марина.

— А, точно! Склероз, склероз… Спасибо, доченька.

— Никуда не звоните, — крикнул мужчина с окна пятого этажа. — У меня есть огнетушитель. Я сейчас спущусь и всё устраню!

— Спасибо, Иван, — поблагодарила старушка с четвёртого этажа.

— Хм, чего ж урна полыхнула то? А?

— Ой, а то вы не догадываетесь? — неожиданно распахнулась форточка на первом этаже и оттуда вынырнула девица с ярко-рыжей шевелюрой. — Это же…

Мы похолодели. Сейчас нас заложат!

— …Федька во всём виноват!

С наших грудей одновременно вырвался облегчённый вздох. Пронесло!

— Ты что? С 35 квартиры? — удивилась бабушка, торчащая в окне второго этажа. — Лиза, ты уверена?

— На все 100! Он это, он! Вечно всякую дрянь с гаража тащит и сюда бросает! Я ему говорила не раз, что урна для сорняков с клумбы, пустых бутылок и пакетов! Но до него никак не доходит! Что горох об стену!!! Я предупреждала, уговаривала и даже угрожать пыталась! Но всё бесполезно! И вот тебе — приплыли! Бабахнуло! Я чуть с дивана не упала, когда взрыв услышала!

— Ну и Федя! Наломал нам дров!

— Не говорите вы, Семёновна!

— Да кому вы верите, соседи милые? — появился из безлиственных кустов сирени мужчина в замызганном спортивном костюме. — Лизке? Этой сплетнице?

— Да у тебя, Анфиса, тут прямо народный театр! — усмехнулась Марина.

— Ага, — кивнула та. — Пьеса «Разборки», акт второй. На сцене появляется главный злодей Фёдор Антоненко!

Мы тихо засмеялись.

— Это я сплетница? Я? На себя посмотри! Алкаш! Пьянь беспробудная!

— Ой, ой, ой… Что ты, что ты, какие мы праведные! Я пью только по праздникам! А ты языком чешешь не переставая! И мужиков на дому обслуживаешь!

— ЧЕГО? Люди добрые!!! Что ж это творится? — заблажила Лиза. — Меня, честную супругу, проституткой обозвали!

— Феденька, зачем ты так? — возмутилась старушка на четвёртом этаже. — Елизавета хорошая девушка и порядочная жена! Немедленно извинись!

— Вот-вот, — поддержала её другая старушка, — поверь мне, Федя, если бы Лиза изменяла супругу, я бы об этом знала! У меня нюх на адюльтеры!

— Да ну? — усмехнулся мужчина. — Видимо, в этот раз он вас подвёл! Правда, Лиз?

— Заткнись!

— Ишь как завелась! Правда глаза колит! — произнёс Фёдор, как только Лиза со всей силы захлопнула форточку.

— О чём ты толкуешь? Я тебя не понимаю! — произнесла старушка со второго этажа.

— Да, Фёдор, излагай точнее, а не ходи вокруг да около! — вторила бабушка с четвёртого этажа, ожидая горячих новостей для последующих пересудов, как гиена-мертвечины.

— Хм, так это… Может сначала руку позолотите?

— Вымогатель! — рявкнула старушка со второго этажа и скрылась в квартире.

Я уже решила, что Фёдор сейчас уйдёт не солоно хлебавши и тайна Лизы так и останется за семью замками, но в окне снова появилась бабушка и выкинула купюру.

— О, спасибо! Десять тысяч! Не жалко?

— Жалко у пчёлки! Надеюсь, твои новости того стоят! Рассказывай! Не юли, как ребёнок на новогоднем утреннике!

— Эээ… Ну так это! Лиза, как только её муженёк в командировку укатывает сразу любовников к себе зовёт!

— Ты что? Быть такого не может! Я никого постороннего, захаживающего к Лизе, не замечала! Врёшь ты, Фёдор! Причём, нагло! Верни десятку!

— Не туда вы смотрели! Она своих ухажёров через балкон впускает! Чтоб люди не видели и сплетни не поплыли. Я видел всё своими глазами!

— Ого! — забились в экстазе бабули. — С ума сойти можно! Куда катится мир? В наши годы такого не было!

— НЕ ВЕРЬТЕ!! ОН ЛЖЁТ! — снова открыла форточку девица. — ЛЖЁТ!

— Сама бряхуша! — отбил обвинение Фёдор.

— Ирод! Иуда!

— Соседи, успокойтесь!

— Я тебе гараж сожгу!

— А я — окна выбью! Съела?

— Успокойтесь!

Старушки пытались привести разгорячённых соседей к консенсусу, но всё безуспешно. Мы еле успевали крутить головами из стороны в сторону, чтобы рассмотреть и выслушать очередного собеседника в нарастающем, как снежный ком, скандале.

Минут через пять, когда уши покраснели от громкой брани, а шеи онемели от поворотов вниз-вверх, Анфиса оттащила нас от окна и произнесла:

— Кажись, пронесло! Теперь главной темой для местный разговоров станет супружеская измена Лизы, а не взрыв в мусорной урне. Бедная соседка! Наши гарпии теперь месяц, а то и больше, будут судачить. А если к ним Михайловна с соседнего дома подключится — то всё, тушите свечи! Лиза может прямо сейчас собирать вещи и переселяться в другой город. Михайловна разнесёт бытие девушки в пух и прах.

— Храни её, Господь! — произнесла Марина.

— Аминь, — вздохнула Анфиса.

— Яра, ты снова куришь? — спросила Пупсикова. — Ты же бросила!

— Как бросила, так снова начала! — ответила Брикина, делая бутерброд. — А что? Помнишь, как в книге: «Курить Виктория Форд бросила несколько лет назад, но порой позволяла себе сигарету-другую, чтобы несколько минут побыть одной, сосредоточиться к следующим 60 минутам, когда придётся разрешать вопросы, возникающие в самый последний момент…»