Такая коварная женская дружба - Максим Чернюк

— Ахаха! Сейчас умру от смеха. А у Ани оно есть? А? Что-то ты не протестовала, когда я её оформлял на работу в «Раскрутку»?

— Она твоя дочь! И сидит она за стойкой ресепшен, а не работает экономистом!

— Непоколебимый ответ, — усмехнулся Минский. — Мне даже ответить тебе нечего. Просто гениально! Но только ты забыла, что у нашей Ани мозгов еле хватает даже на эту работу! Она ж тупа, как пробка.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ? — озверела Груша. — Это уже в никакие ворота не лезет! Ааа, я поняла! Ну конечно!! Как же я раньше не догадалась?

— О чём? — спросил Минский.

— Эта особа, — палец женщины указал на меня. — Твоя любовница!!! Да?

Я открыла рот от удивления.

— Ангелина, прекрати нести чушь! Карину я увидел сегодня впервые! — сказал Минский.

— Не верю! Не верю!!!

— Замолчи! Тоже мне Станиславский!

— Не затыкай мне рот! — заорала Груша.

— А ты не сочиняй небылиц!

Я на полусогнутых ногах стала подбираться к двери. Пора драть когти!

Когда Леди Дюшес начала снова орать, я незаметно выскочила в коридор и понеслась к Марине.

Господи, спаси и сохрани! Во что я ввязалась?

7. Царицы

— Прямо так и сказала? — спросила Марина, когда я поведала ей всё, что произошло в кабинете начальника.

Я кивнула.

Наступил обеденный перерыв, и мы сидели в милом ресторанчике и пили горячий капучино.

— Леди Дюшес рвала и метала!

— Охотно верю. Она такая! Женщина-вулкан! С этой дамой мало кто хочет иметь дело! Она остра на язык и быстра на необдуманные поступки. Я тебе, если честно, не завидую. Теперь Груша с тебя глаз не спустит. И за каждую ошибку ты будешь получать под первое число!

— Да ну?

— Не веришь? Зря! В прошлом году, например, Леди Дюшес судилась с уборщицей, которая плохо, по её мнению, убирала в офисе, за что получала не только выговоры, но и лёгкие побои! Однажды женщине надоело терпеть подобное унижение и она, не побоявшись Груши, пошла и подала заявление в суд! Шумиха поднялась! Мама не горюй! Газеты, все, как одна, пестрели горячими заголовками, и люди застыли в ожидании, веря, что правосудие восторжествует и Леди Дюшес будет мести дороги, в знак своего наказания.

— И? Как завершилась эта история? Хеппи-эндом?

— Ничего подобного! — фыркнула Марина. — Груша не лыком шита! Она подкупила судью, дала на лапу своим работникам — шестёркам, которые в день суда в один голос заверещали, что уборщица — жалкая клеветница и большая лгунья. Все её синяки от того, что она частенько напивается в баре до усрачки и ползёт домой на четвереньках, а там получает в тык от своего гражданского мужа! Так в один миг, словно по взмаху волшебной палочки, пострадавшая поломойка стала чуть ли не дьяволом в человеческом обличии!

— Обалдеть! — крякнула я.

— Не то слово! До сих пор не пойму, как Минский живёт с этой гарпией? А ещё ведь и Анечка на шее сидит! С такой компанией не соскучишься! Это уж точно!

— Кстати, об Ане, — произнесла я. — Сергей Петрович очень плохо относится к ней! Во всяком случае, мне так показалось. Он её тупой обозвал!

— И что из этого?

— Она же его дочь!

— Не факт! Поговаривают, что Леди Дюшес выходила замуж за Минского с дитём от другого мужика в животе, — сказала Кривонос. — И начальник прав — Аня действительно тупая. Дура дурой! Она в слове «ещё» делает четыре ошибки.

— Разве такое возможно? — удивилась я.

— Для неё запросто. Она пишет «исчо»!

— Ахахаха, — засмеялась я.

Вдруг раздалась трель телефона. Марина, порывшись в сумке, достала ядовито-розовый мобильник и произнесла: — Привет, Мартышка. Да, конечно. Хм, скорее всего завтра. А что? ЧТО? Как вернулась? Но… Ты меня разыгрываешь?

Лицо Марины заметно побелело, а глаза округлились. Я посмотрела на подругу, а после написала на салфетке: «Что-то серьёзное случилось?» и подсунула ей.

Марина отрицательно помахала головой и сказала собеседнице на том конце линии:

— История с Домбаем была лишь предисловием. А как она себя чувствует? Понятно. Конечно, я сейчас приеду. Все уже собрались? Ясно. Ладно, до встречи.

Марина швырнула телефон в сумку, заплатила за кофе и молча пошла к машине. Я проследовала за ней.

Только когда мы проехали пару кварталов, я решила поинтересоваться о происходящем:

— Марина, стесняюсь спросить, а куда мы направляемся?

— Ой… Ахахаха, — засмеялась знакомая. — Я напрочь вылетела из реальности. Мы едем к царицам, то бишь к моим хорошим подругам!

— И сколько их у тебя?

— С тобой-пять! — улыбнулась Кривонос. — В основном, мы собираемся по пятницам и мило коротаем время за чашечкой кофе либо чая. Делимся новостями, сплетничаем и веселимся. Но сегодня форс-мажор!

— Что случилось?

— Одна из моих подруг, Стася, вернулась из Франции раньше срока. С ней случился какой-то мегаконфуз. Я думала домбайский арест будет первым и последним худшим событием в жизни Насти и Артура, но ошибалась. Ты, наверно, ничего не понимаешь?

— Верно подмечено!

— Что ж, введу тебя в курс дела. Открой-ка бардачок. Там должно лежать фото Пупсиковой.

Я выполнила просьбу подруги и уставилась на матовую фотографию. На ней была запечатлена полненькая брюнетка с огромными глазами цвета кофе. Стася была невероятна красива. Лишний вес ей нисколько не мешал, а даже наоборот, добавлял к её привлекательности ещё больше шарма.

Пока я восхищалась красотой Пупсиковой, Марина рассказала мне всё о её жизни.

Анастасия родилась в столице, в семье журналистов. Папа девушки работает редактором в географическом альманахе, а мама — репортёром-международником на телевидении.

Родители постоянно были заняты на службе и поэтому воспитанием Стаси сначала занималась бабушка, а после её кончины, бразды правления в свои руки взяла плюющая на все устои общества родная сестра матери, которой было совершенно параллельно, сделала её подопечная уроки или нет, поела девочка или она целый день даже маковой росинки не держала во рту, легла она спать или читает до полуночи любовные романы! Тётя Стаси, в основном, сидела около телевизора, ругалась матами, как сапожник и пила пиво чуть ли не цистернами!

Когда же родители Пупсиковой возвращались из своих командировок, тётушка в один миг становилась ответственной няней, исправно готовила еду, следила за учебной деятельностью племянницы и укладывала ту спать ровно в десять вечера. Анастасия лишь диву давалась, видя такое, по истине волшебное, перевоплощение родственницы.

До пятого класса Стася была хорошей и прилежной девочкой. Ответственно подходила к учёбе и первых четыре класса окончила отличницей по всем предметам. Учителя, все, как на подбор, пророчили Пупсиковой золотую медаль и беспроблемное поступление в любой университет республики. Но в седьмом классе, когда после первого полугодия у Стаси в дневнике, словно сорняки среди цветов, появились тройки в череде её пятёрок, преподаватели стали немного сомневаться в своих оптимистических прогнозах насчёт счастливого будущего Пупсиковой. А уже в выпускном классе, когда у Насти в аттестате оказалась двойка по химии и тройка по белорусскому языку, учителя поняли, что совершили огромную ошибку, уверив родителей Пупсиковой, что для их дитятки открыты абсолютно все двери высших учебных заведений.