Лис Улисс - Фред Адра

Успех был грандиозный. Публика стояла, отказываясь уходить, рукоплескала и вопила «Браво!» Самой поразительной оказалась реакция Константина: кот рыдал, даже не пытаясь сдержаться, то и дело крича в ухо Улиссу: «Я очистился! Я чувствую, что очистился! О, как я благороден и великодушен сейчас!»

К сцене устремились зрители с букетами цветов. Берта и Константин тоже рванулись было, но Улисс их удержал:

— Нет, так не годится. Недостаточно просто подарить цветы, надо еще попробовать завести знакомство. Поэтому бегите за кулисы и попробуйте каким-то образом остаться с актерами наедине.

— Я к Тристану! — быстро объявила Берта.

— Нужен мне твой Тристан, — фыркнул Константин. — Разумеется, я возьму на себя Изольду!

— А ты, Евгений? — спросил Улисс.

— Я… нет. Я не пойду. Извините, я лучше вас на улице подожду, — с этими словами пингвин уныло поплелся к выходу.

— М-да… Попал Евгений, — заметил кот. — Прямо как Лаура. Даже хуже, потому что по правде.

— Улисс, а ты кому подаришь букет? — спросила Берта.

— Пока не знаю, — ответил Улисс. — Думаю, мне лучше остаться в зале. Вдруг здесь что-то произойдет, а мы не заметим.

— Ладно, — кивнул Константин. — Тогда мы пошли, — он взял Берту под лапу и увел за кулисы.

Улисс принялся с интересом озираться по сторонам.

— Вам понравился спектакль? — раздалось за его спиной. Улисс обернулся и встретился глазами с волчицей Барбарой.

— Да, понравился.

— Немного грустный, не находите?

— Да… Пожалуй, можно и так сказать.

— В конце я плакала…

— Понимаю…

— А где ваши друзья?

— Пошли дарить цветы актерам.

— О… Я вижу, у вас тоже букет. Для кого? Для Изольды Бездыханной?

— Нет, — ответил Улисс и внезапно для самого себя добавил: — Это для вас…

— Для меня? — удивилась Барбара. — Но почему? Я же не актриса.

— Ну и что? Разве цветы дарят только актрисам? — возразил Улисс и протянул Барбаре букет.

— Спасибо, конечно, — сказала волчица смущенно, принимая букет. — Несколько неожиданно, правда…

— Вот… — произнес Улисс, почему-то чувствуя себя не в своей тарелке.

— Скоро, наверное, вернутся ваши друзья? — предположила Барбара.

— Возможно.

— Тогда я пойду, пожалуй…

— Да.

— Если что, вот мой адрес и телефон.

— Спасибо.

— Всего хорошего.

— До свидания.

Барбара двинулась к выходу. Улисс проводил ее взглядом, вздохнул и сел, пытаясь разобраться в своих чувствах. В последний раз он был влюблен несколько лет назад и тогда это закончилось печально. Нельзя сказать, чтобы он соскучился по состоянию влюбленности. Но образ Барбары стоял перед глазами и не желал исчезать. «Я начинаю понимать Евгения», — подумал Улисс.

Тем временем на улице пингвин высматривал в выходящей из театра публике возлюбленную. Он-то знал, кому следует дарить цветы. Уж точно не какой-то незнакомой Бездыханной, когда рядом лучшая самка на свете. Нет, он, конечно, к ней равнодушен и ненавидит, но это не имеет никакого отношения к букетодарению.

В толпе мелькнул знакомый брючный костюм, и Евгений на мгновенье воспрял духом. Сейчас он снова подарит ей цветы, и она не устоит. Самок следует безостановочно забрасывать букетами, тогда они сдаются. Об этом во многих книгах написано.

И тут все рухнуло. Свет померк и грянул гром. Правда, слышен этот гром был одному Евгению. Пингвин увидел, что его избранница несет в лапах букет. «Странно… — подумал он. — Откуда у нее букет? Ведь я ей его еще не подарил». Но в душе зрела уверенность: ему перешли дорогу. Кто-то более удачливый, и от того — ненавистный.

Евгений с яростью швырнул букет в ближайшие кусты…

За кулисами Константин оставил Берту и отправился вылавливать Изольду Бездыханную у гримерок. Лисичка же решила дождаться Тристана у выхода на сцену. Она прислонилась к стене, стараясь казаться незаметной (это в ее-то красном платье), а то вдруг прогонят. Но на нее никто не обращал внимания, хотя вокруг и сновали туда-сюда разные звери: актеры, рабочие сцены, поклонники… Наконец появился Тристан. Шакал ступал важно, с гордо поднятой головой. Он знал себе цену. Следом за ним шагали два ежа — рабочих сцены, они несли кучу букетов, подаренных герою-любовнику благодарными поклонницами.

Берта прокашлялась и сказала, сгорая от смущения:

— Здравствуйте, Тристан… Вот… Цветы.

— О, спасибо, спасибо! — отозвался актер. — Как это мило!

Он взял букет в лапы и восторженно понюхал его, закрыв глаза.

— Ах, какой запах!

Это выглядело так наигранно и фальшиво, что Берте стало противно. Тристан ей тут же разонравился. И что только девушки в нем находят? Это вам не Лис Улисс.

— Меня зовут Берта, — скучно представилась лисичка. Можно подумать, ему это интересно… У него таких Берт пруд пруди.

Но Тристан внезапно заинтересовался.

— Хм… Что-то вы не выглядите особенно радостной, Берта.

Ну конечно! Он же привык к восторгам и горящим взорам, а тут нескрываемая скука. Вот, что вызвало его любопытство.

— Да вы понимаете… — сказала Берта, чувствуя подступающую злость. Ей захотелось сделать этому Тристану какую-нибудь пакость. — Мне не понравился спектакль.

— Вот как? — шакал выглядел ошеломленным.

— Да. Скучно. И игра актеров не понравилась.

— Постойте, постойте, — встревожился Тристан. — И моя игра не понравилась?

— Ну… Так себе. Неплохо.

— Так себе?! Неплохо?! Тогда зачем же вы подарили мне цветы?!

— Ну, я их уже принесла в театр… Не нести же домой. А выбрасывать жалко.

Тристан выглядел растерянным. Он явно не знал, как реагировать на такую странную поклонницу.

— Ладно, я пойду, — сказала Берта.

— Да-да, конечно… — пролепетал шакал. — Спасибо за букет.

— Не за что, — ответила Берта, демонстративно зевнула и направилась в зал.

— Все газеты пишут, что я играю гениально! — донеслось ей вслед. Видимо, в герое-любовнике запоздало взыграла гордость. — Публика в восторге! Меня называют актером года!

Берта усмехнулась, но шага не замедлила…

Константин видел, как Изольда Бездыханная скрылась в одной из гримерок. Он выждал, когда рядом никого не было, и постучался.

— Да-да? — раздался из-за двери низкий хриплый голос. Странно… Вроде бы никого кроме примы там быть не должно. Константин поколебался пару секунд, затем толкнул дверь и вошел.

В гримерке действительно находилась только Изольда Бездыханная, но это была совершенно другая гусыня, ничем не похожая на несчастную Лауру. Актриса развалилась на диванчике, выражая снисходительное презрение ко всему миру, а в правом крыле она держала мундштук, из которого торчала наполовину выкуренная сигарета. Рядом с диванчиком на столике стояла бутылка коньяка и пара рюмок, одна из которых была наполнена.

— Что угодно? — поинтересовалась Изольда тем самым, поразившим Константина, хриплым низким голосом.

— Вот. Цветы, — с видимым усилием выдавил из себя шокированный кот.

— Спасибо, — равнодушно отозвалась прима. — Положи на стол и ступай.

— Ага, — ответил Константин, но выполнять приказ не торопился. Это не входило в его планы. Поэтому он топтался на месте, не зная, что предпринять.

— Что-то еще? — лениво спросила Изольда и сделала глубокую затяжку.

— Извините, но… ваш голос…

— Ты хочешь сказать, что он, — гусыня перешла на высокий тембр вечно удивленной Лауры, — не похож на этот?

— Да…

— Годы тяжелых тренировок, мальчик, — объяснила Изольда прежним басом. — Я же актриса.

— Для меня это, признаться, несколько неожиданно, — сказал Константин. — Вообще-то, я не театрал.

— Вот как?

— Да. Собственно, я сегодня впервые в театре.

— Ты подумай… — бесстрастно произнесла гусыня.

— И вы знаете, такой шок! Это оказалось так… так… потрясающе! А вы… вы просто… у меня нет слов! — Константин кривил душой. Слова запросто нашлись бы, но он решил, что их отсутствие продемонстрирует его восторг красноречивей.

Изольда издала тоскливый вздох.

— Ясно. Поди сюда, мальчик. Выпьем.

— Ага, — Константин сел на стул напротив примы, выпрямив спину и сложив лапы на коленях. Изольда налила коньяк во вторую рюмку.

— Ну, за искусство! — она залпом проглотила содержимое своей рюмки. — Значит, спектакль тебе понравился?

— О да! Это великолепно! — воскликнул Константин.

— Гадость, — сказала Изольда.

— Простите? — удивился кот.

— Спектакль — гадость, — пояснила прима. — Пьеса — туфта, постановка — позор.

Константин растерялся.

— Но… а как же вы?

— Я и спасаю этот стыд от полного провала, — заявила Изольда.

— А другие актеры? Тристан?

— Тристан — напыщенный индюк. С шакальими повадками. Но так говорить не принято, поэтому немедленно забудь, что я это сказала.