Мой полицейский - Бетан Робертс

Он подошел, чтобы поприветствовать меня, и сжал мой локоть, помогая сохранить равновесие.

– Приятная шляпка, – сказал он с легкой улыбкой, а затем, взглянув на мои сандалии: – Их придется снять.

– Я знаю.

Я старалась, чтобы мой голос казался легким и немного насмешливым, как у него. В те дни, Патрик, голос Тома редко можно было назвать серьезным; в нем всегда было много взлетов и падений, изящества, почти музыкальности (несомненно, именно так ты это слышал), так что невозможно было полностью поверить в то, что он говорил. С годами его голос потерял часть своей музыкальности: отчасти, я думаю, из-за того, что с вами случилось; но даже сейчас порой за его словами скрывается смех, который просто ждет, чтобы ускользнуть.

– Окей. Пойдем вместе. Не думай об этом слишком много. Держись за меня. Мы просто привыкаем к воде. Сегодня не так холодно, на самом деле довольно тепло, здесь всегда теплее всего в это время года и очень спокойно, так что все в порядке. Не о чем беспокоиться. Тут очень мелко, так что придется немного пройтись. Готова?

Это было самое длинное высказывание, что я когда-либо слышала от него, и меня немного удивил его бодрый профессионализм. Он использовал тот же мягкий тон, что и я, когда пыталась убедить учеников прочитать следующее предложение в учебнике не спотыкаясь. Я поняла, что из Тома выйдет хороший полицейский. У него было умение произносить слова так, словно он все контролировал.

– Ты делал это раньше? – спросила я. – Учил людей плавать?

– В армии и в Сэндгейте. Некоторые мальчишки никогда раньше не заходили в воду. Я помог им намочить головы, – он коротко рассмеялся.

Несмотря на заверения Тома, вода оказалась очень холодной. Когда я вошла в нее, все мое тело сжалось и у меня перехватило дыхание. Камни вонзились в ноги, а вода тут же охладила кровь, отчего кожа покрылась мурашками, а зубы застучали. Я попыталась сосредоточиться на том месте, где пальцы Тома прикасались к моему локтю, и сказала себе, что нашего контакта достаточно, чтобы все это окупилось.

Том, конечно же, не заметил ни ледяной воды, ни остроты камней. Когда он вошел в море и волны столкнулись с его бедрами, я подумала о том, какое у него упругое тело. Он вел меня и поэтому был немного впереди; это позволило мне внимательно рассмотреть его, при этом мне удалось унять дрожавшую челюсть и дышать, несмотря на холод, с каждым шагом обрушивавшийся на мое тело. Так много Тома в волнах, прыгавших по поверхности воды. Так много тела, Патрик, и все это сияло тем ярким сентябрьским утром. Он позволил воде биться о свою грудь, все еще держа меня за локоть. Все двигалось, и Том тоже двигался: он двигался вместе с морем или против него, как он хотел, в то время как я почувствовала волну слишком поздно и едва смогла удержать равновесие.

Он оглянулся.

– Ты в порядке?

Я кивнула, потому что он улыбнулся мне.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Что, Патрик, я могла ответить ему?

– Нормально, – сказала я. – Немного холодно.

– Хорошо. Ты хорошо справляешься. Теперь мы немного поплаваем. Все, что ты должна делать, – следовать за мной, и когда будем достаточно глубоко, позволь своим ногам оторваться от дна, а я поддержу тебя, просто чтобы ты могла почувствовать, на что это похоже. Хорошо?

Хорошо? Когда он спросил меня об этом, его лицо было настолько серьезным, что было трудно удержаться от смеха. Как я могла отказаться от того, чтобы Том держал меня?

Мы пошли дальше, и вода уже облизывала мои бедра и поясницу своим ледяным языком. Затем море дошло до моих подмышек, начало плескаться около рта, оставляя соленый след на губах. В этот момент Том положил руку мне на живот и надавил.

– Поднимай ноги, – скомандовал он.

Мне не нужно говорить тебе, Патрик, что я повиновалась, совершенно завороженная огромной силой этой руки на моем животе и глазами Тома, голубыми и меняющимися, как море. Я позволила ногам приподняться, соль и морские качели унесли меня вверх. Рука Тома была как устойчивая платформа. Я пыталась держать голову над волнами, на секунду все идеально сбалансировалось на плоской руке Тома, и я услышала, как он сказал:

– Хорошо. Ты почти плаваешь.

Я повернулась и кивнула ему – мне хотелось увидеть его лицо, улыбнуться ему и заставить улыбнуться в ответ (гордый учитель – лучший ученик!), – и тут море накрыло мое лицо, и я ничего не увидела. В панике я потеряла его руку; вода хлынула мне в нос, мои руки и ноги извивались, пытаясь нащупать какую-то опору, и я почувствовала, как что-то мягкое оказалось под моей ногой – пах Тома, я знала это даже тогда, – и я оттолкнулась от него, сумела вынырнуть, чтобы подышать воздухом. Услышала, как Том что-то кричал, а затем, когда я снова погрузилась в воду, его руки схватили меня за талию и вытащили из воды, так что моя грудь оказалась рядом с его лицом, а я все еще боролась, задыхаясь; только когда услышала его слова: «С тобой все в порядке, я тебя держу» слегка раздраженным тоном, перестала сопротивляться и цепляться за его плечи; моя цветочная шляпа болталась на голове как кусок кожи.

Он молча отнес меня к берегу, и, когда бросил на него, я не могла смотреть ему в лицо.

– Посиди минутку, – сказал он.

– Извини, – выдохнула я.

– Передохни, и мы попробуем еще раз.

– Опять? – Я взглянула на него. – Ты шутишь?

Он провел пальцем по носу.

– Нет, – сказал он. – Я не шучу. Ты должна вернуться.

Я посмотрела на пляж; тучи сгущались, и совсем не потеплело.

Том протянул мне руку.

– Давай, – сказал он. – Только раз. – Он улыбнулся. – Я даже прощу тебя за то, что ты ударила меня ногой.

Как я могла отказаться?

После этого каждую субботу мы встречались в одном и том же месте, и Том пытался научить меня плавать. Я всю неделю ждала этого часа с Томом в море и, даже когда стало намного холоднее, чувствовала тепло в себе, жар в груди, который заставлял меня двигаться в воде, заставлял проплыть эти несколько гребков в сторону ожидавшей меня руки. Ты не удивишься, узнав, что я сознательно медленно училась, и, когда погода ухудшилась, мы были вынуждены продолжать наши уроки