Ритуал для посвященных - Геннадий Геннадьевич Сорокин

— Я думаю, резолютивную часть протокола суда чести надо изложить в следующей редакции: «Суд чести ходатайствует перед руководством Дальневосточной высшей школы МВД СССР об объявлении Биче-Оолу Андрею Майодыр-Ооловичу строгого выговора». Кто за, прошу голосовать. Принято единогласно. Биче-Оол! Еще один залет, и мы попрощаемся с тобой. Второй суд чести устраивать никто не будет.

В тот же день замполит объявил о проведении в группе Воронова закрытого комсомольского собрания. Слушатели удивились необычной форме проведения собрания, но уточнять детали не стали. Если есть закрытые партийные собрания, то почему бы не быть закрытому комсомольскому собранию? Во времена перестройки всякое возможно.

В группе Воронова было 29 человек. Из них четверо — буряты, один узбек, один азербайджанец, один армянин, один тувинец и один татарин. Бурят по национальности Никита Никульшеев поступил в школу из Якутии, и его все считали якутом. Никита свою причастность к якутской нации с гневом отрицал: «Я что, на якута похож, что ли?» Русские одногруппники соглашались: «Не похож!» — и продолжали считать его якутом.

Татарин Мустафин был мускулистым голубоглазым мужчиной. Родным языком он не владел, даже стакан воды попросить бы не смог. На момент проведения закрытого комсомольского собрания в группе было два коммуниста, двадцать три комсомольца и четыре человека, покинувших ВЛКСМ по причине достижения предельного возраста членства в этой организации. Среди оказавшихся беспартийными были узбек, азербайджанец, армянин и один русский. Все буряты, тувинец и татарин были комсомольцами.

Перед собранием замполит разъяснил комсоргу группы, кто в нем должен участвовать. Комсорг не стал задавать лишних вопросов, позвал бурят и тувинца к себе в комнату и сказал: «Вы остаетесь в общежитии». Никита стал было возмущаться, но комсорг разъяснил ему, что в закрытом комсомольском собрании принимают участие не все комсомольцы, а только те, кого выберет партийное руководство курса.

— Не переживай, — сказали Никите земляки. — Вернутся парни с собрания, узнаем, о чем там толковали.

Закрытые партийные собрания, как и закрытые письма ЦК КПСС рядовым членам партии, были не более чем профанацией, пародией на внутрипартийную дисциплину. Содержание любого «закрытого» письма тут же становилось известным комсомольцам и беспартийным.

Комсомольское собрание началось после ужина. В учебном классе за парты расселись комсомольцы, слушатели-коммунисты и беспартийный русский. Председательствовал замполит. Свою речь он начал без вступления:

— Вы вправе спросить, почему за тяжкий дисциплинарный проступок последовало такое снисходительное наказание, словно Биче-Оол не в медвытрезвителе побывал, а не вовремя на построение вышел? Я отвечу вопросом на вопрос: в Туву вместо Биче-Оола вы работать поедете? Кто из вас пожелает продолжить службу в Якутии или отдаленных поселках Бурятии? Никто. А они вернутся. Русских специалистов много, национальных кадров — мало. Если вы думаете, что мне доставляет большую радость с пьяницами возиться, то вы ошибаетесь. У меня на этот счет свое мнение, но оно никого не интересует. В национальном вопросе есть только одно мнение — это мнение партии!

Пока замполит говорил, его голос все больше твердел и наконец достиг жесткости молибденовой стали:

— Школа — это кузница кадров МВД. Национальным кадрам мы даем не только образование, но и правильное мировоззрение, которое они понесут в массы в национальных республиках. Вам это будет не под силу. Вы не знаете менталитета народов Севера, вы всегда будете для них чужими, а они — старшими братьями, к мнению которых прислушиваются. Не важно, кто из них будет работать следователем, а кто уйдет в другие службы. Главное — они составят костяк национальных милиций, будут кадровыми офицерами, на которых мы всегда сможем положиться. Вопросы есть?

Вопросов, разумеется, не было.

Получив последнее предупреждение, Бич долго крепился, но не утерпел и вновь попался на пьянке. Участь его была решена. Как бы ни нуждалась Тувинская республика в офицерах милиции с высшим юридическим образованием, оставлять Биче-Оола в школе никто не собирался.

Вечером Бич пришел в комнату к Воронову. Следом зашли Сватков и Вождь.

— Говори! — велел Рогов.

— Мужики, выручите! — взмолился Бич. — Я попал в ужасную историю и не знаю, как из нее выпутаться. Я не боюсь отчисления, но мне сейчас никак нельзя уезжать из Хабаровска. У меня женщина должна скоро родить.

При этих словах Рогов напрягся, остальные неподдельно заинтересовались тайной жизнью одногруппника.

— Рассказывай по порядку, — предложил Сват.

— Про что рассказывать? Про драку? — не понял Бич. — Я встретился с земляком, чтобы узнать последние новости из Тувы. Выпили совсем немного. Я, почти трезвый, поехал в школу, тут-то они меня и подкараулили у ресторана «Амур». «Пошли, — говорят, — обсудим твое поведение». Мы зашли за ресторан. Самый крепкий из якутов тут же дал мне по ребрам. Я ответил. Завязалась потасовка: их — трое, я — один. Они бы меня до смерти забили, но увидели экипаж милиции и убежали. Я остался лежать на снегу. Милиционеры помогли мне подняться на ноги, принюхались и говорят: «Пьяный! У нас как раз для плана одного человека не хватает». Для выяснения личности меня привезли в райотдел, оттуда — в школу. Если бы не драка, я бы сам спокойно доехал. Выпили-то мы совсем чуть-чуть!

Бич был коренастым крепким парнем. На занятиях рукопашным боем мастерством не блистал, но постоять за себя мог.

— Ты про беременную рассказывай! — потребовал Рогов.

Для него эта тема оставалась животрепещущей, самой насущной.

— Познакомился я с одной якуткой, учится на третьем курсе института культуры, зовут Надя Алексеева. У меня есть фотка, потом покажу. Стали встречаться, она забеременела. Я не думал, что это может случиться так скоро. Мы раза два всего оставались вдвоем, и вот она заявляет: «У нас будет ребенок!» Я не поверил, подумал, что она от другого забеременела, поговорил с ее соседками по комнате, они в один голос утверждают, что, кроме меня, Надя ни с кем не встречалась. Я, кстати, был у нее первым мужчиной, вот и влип. Говорят же, что девственницы сразу беременеют, но я-то об этом не знал! Два раза у нас всего было, два! Или три. Один раз я пьяный был и не знаю, чем дело кончилось, но проснулся я у них в комнате в одной кровати с Надей.

Биче-Оол замолчал, явно вспоминая, было у него с Алексеевой в тот день что-то или нет. Из раздумья его вывел Рогов:

— Она забеременела. Что дальше?

— Я стал от нее скрываться. Говорю: «Скоро сессия, ни одного свободного вечера нет. Сама понимаешь, я нерусский, мне на учебу времени в три раза больше надо». Она согласилась. Я не видел ее почти месяц,