Похищение свободы - Вольфганг Шрайер

— Поворачивай обратно, — посоветовал Харрис, — сегодня ты все равно ничего не поймаешь.

— А завтра тем более, — возразил Лесли, который никак не хотел смириться с мыслью, что не выполнит задания.

Капитану казалось, что он воочию видит покрасневшее от холода лицо майора Горрелла и слышит, как Бренда говорит ему: «Капитан был так любезен, что показал мне окрестности». Из-за его опоздания погоня за облаком затянулась. И если его не удастся обнаружить в ближайшие часы, то уже никогда не удастся. Облако невечно, его просто раздует ветром. А ответственность за невыполнение задания будет нести он, Джим Лесли.

— В настоящий момент наше местонахождение — 82-й градус северной широты, 73-й градус восточной долготы, — доложил Хестер. — Курс два-семь-семь.

73-й градус восточной долготы — это же меридиан, на котором расположен Омск! Вспомнив об этом, Лесли понял, как далеко они залетели. Воздушное течение увлекло их к югу. Если данные Хестера правильны, что мало вероятно, то они, очевидно, находились над землей Франца-Иосифа, точнее, над островом Рудольфа, который на базе Айси кейп называли не иначе как трамплином для советских бомбардировщиков дальнего действия. Это была самая северная точка русских, затерянная далеко во льдах, до которой от Чикаго можно было добраться лишь за шесть летных часов.

— Повернем, — решил капитан, — и на обратном пути поймаем облако.

Когда самолет ложился на обратный курс, Харрис заметил по левому борту несколько сверкающих стрел. Четыре, пять, шесть… Он невольно вздрогнул и схватился за бинокль. Это были советские истребители, заходившие им навстречу со стороны солнца.

— Вверх, Джим! — закричал он. — Как можно скорее вверх!

Нос машины мгновенно задрался кверху, отчего показалось, что падает солнце. Капитан Лесли выжал педаль до отказа. Русские истребители летели примерно на пять тысяч футов ниже и немного позади. Установить тип самолетов было невозможно, неясно было также, заметили их русские или нет. Однако, как бы там ни было, их появление нагнало на капитана страх. Уж если русские забрались на такую высоту, значит, они способны на многое. Не исключено, что со столь сильными моторами они могут подняться и выше. Лесли бросил нетерпеливый взгляд на приборную доску — его раздражала неподатливость турбин.

Уже 64 тысячи футов… Машина медленно набирала высоту. Но скоро подъем прекратится. И что тогда? Русские истребители наверняка более скоростные. Лесли успел заметить, что у них усеченные крылья и длинный фюзеляж с заостренным носом. Истребители с такой конфигурацией обычно преодолевали двойной звуковой барьер. На вооружении у них имелись ракеты воздушного боя. И если они пустят эти ракеты, то родная база даже не успеет услышать крика о помощи, как их самолет разлетится вдребезги. На лед полетят осколки, а трое пилотов переселятся в мир иной.

Внезапно истребители перестроились: образовав круг, они завертели стремительную карусель. Их фюзеляжи сверкали в солнечных лучах словно молнии. Это был боевой маневр, от которого дух захватывало. Ничего подобного капитан Лесли в этих широтах еще не видел…

Ложась на встречный курс, капитан вдруг заметил, что его машина стала непослушной. Высотомер показывал 64 800 футов. Турбины работали на пределе. Плотность атмосферы была настолько незначительной, что машина каждую секунду могла заупрямиться и отказать. Подняться выше отметки 65 100 футов капитану не удалось. Он и без того достиг рекордной высоты. Самолет дрожал от сильных перегрузок.

— Они улетели, — сообщил наконец лейтенант. — Видно, не заметили нас. Джим, ты был великолепен!

Пилоты поменялись местами. Лесли расслабился, однако приказал не терять набранной высоты, дававшей им кое-какие преимущества.

Харрис взял курс на северо-восток. Турбины стонали от напряжения. Пилоты по-прежнему не знали своего точного местонахождения, но полет в северо-восточном направлении означал, что они летят в сторону Аляски…

И вдруг ожили счетчики Гейгера. Капитан Лесли услышал тиканье в наушниках. Его словно током ударило — облако! Тиканье было слабым — очевидно, пресловутое облако осталось где-то сбоку. Интересно, было это его начало или конец? Это необходимо выяснить. Облако — наконец-то они напали на его след!

Два часа кряду гнались они за облаком. Показания приборов не проясняли картину. Тиканье счетчиков Гейгера усиливалось, когда самолет набирал высоту, и ослабевало, когда он снижался. Следы вели в высоту, в фиолетовый космос. И самолет продолжал набирать высоту, пока позволяли турбины.

— Облако над нами, — заявил Лесли. — Мы всегда плетемся у него в хвосте, ничего другого нам не остается.

— Большего мы не узнаем, Джим, — заметил Харрис. — Эта штуковина взорвана не на земле, да это, вероятно, и не бомба вовсе.

Компрессор турбин жалобно повизгивал. Машина летела на высоте 65 тысяч футов. Капитан Лесли внимательно следил за показаниями приборов.

Отказаться от дальнейших наблюдений? Сейчас? Ни за что! Топлива хватит еще на три с половиной часа. Машина ведет себя превосходно. Еще немного, и они окажутся в зоне действия радиостанций, расположенных на Аляске. Тогда их смогут вести по радио. Короче говоря, нет никакого смысла прекращать погоню за облаком…

Капитан не спускал глаз с приборов. Он находился во власти лихорадки, которая, как правило, охватывает исследователя на пороге открытия. Если Боб Харрис не ошибся, то взрыв был произведен на большой высоте, а не там, где они предполагали. Более того, высота эта значительно больше той, на которую может подняться их самолет, а это означает, что взрывное устройство было доставлено в точку взрыва в головной части ракеты. И хотя на базе Айси кейп учитывали подобный вариант, это все же сенсация. А если допустить, что так оно и есть на самом деле, русские значительно опередили их, американцев, в технике телеуправления.

Капитан Лесли знал, что ни одну из американских атомных бомб не доставляли на место взрыва с помощью управляемой ракеты. Американские ракеты при полете довольно часто отклонялись от заданной траектории и падали вместе с атомной боеголовкой не там, где следовало, нанося огромный ущерб. А уж коль скоро русским это удалось, то он должен привезти на базу доказательства.

В семнадцать часов пять минут загорелась первая турбина — сигнал об этом поступил со специального прибора, следящего за противопожарной обстановкой. Ни один из пилотов не видел ни огня, ни дыма, так как турбина располагалась далеко от фюзеляжа, под крылом, а огонь гасился автоматически. Первый двигатель был мертв. После его остановки заметно упала скорость и самолет стал стремительно терять высоту, оставляя позади себя длинный шлейф. Подобно брошенному вверх камню, он, достигнув самой высокой точки траектории, падал вниз, навстречу легким перистым облакам, которыми была окутана земная поверхность. И казалось, падению этому не будет конца.

В течение нескольких минут, имевшихся в их распоряжении, экипаж настойчиво боролся за жизнь. Машина, потеряв управление, падала. Казалось, приборы на приборной доске взбунтовались: стрелки лихорадочно прыгали, тревожно мигали контрольные лампочки. Поступил сигнал, предупреждавший об опасности: отказал бензопровод, подающий топливо ко второй турбине. Навстречу машине с огромной скоростью неслась серо-белая стена тумана.

Стрелка бензомера падала, о чем пилотам сообщил резкий прерывистый свист. Капитан Лесли мог лишь догадываться, что произошло. Он буквально висел на привязных ремнях, крепко его державших. Судя по всему, он переоценил мощность турбин… И вот машина взбунтовалась, провалилась в воздушную яму и ринулась вниз. Как и следовало ожидать, она заваливалась на левое крыло, и требовалось большое мастерство, чтобы не позволить ей войти в штопор и врезаться в землю.

В землю ли? Каждый из пилотов хорошо знал, в чем заключалась главная опасность. Какая-то отставшая от корпуса часть турбины повредила подвесной бензобак или же бензопровод к нему. Пока они находятся в воздухе, топливо будет вытекать, но, чтобы благополучно совершить вынужденную посадку, от него нужно успеть избавиться…

Капитан Лесли почувствовал, что его рубашка пропиталась потом, ручьем стекавшим по спине. Так сильно он еще никогда не потел.

Когда самолет вошел в облака, Харрис включил антиобледенитель, и кристаллики льда стали плавиться у него на глазах. За стеклами иллюминаторов плыла сплошная серо-белая масса.

— Высота — три тысячи футов! — доложил Харрис.

Харрис и Лесли слышали прерывистый свист, который предупреждал их о том, что запасы топлива подходят к концу. Их взгляды неотрывно следили за высотомером. Две тысячи четыреста футов… Одна тысяча девятьсот футов… Одна тысяча пятьсот… Восемьсот футов… Неужели эта белая вата висит до самой земли?