Звездный час «Весты» - Евгений Веникеев

— Верно, но вооружение у нее очень слабое — одна 6-дюймовая мортира. Какой же это крейсер — только для разведок годна.

«Ливадия» стала на якорь саженях в 200 от «Весты», на которой уже подготовили к спуску капитанский вельбот. Едва отзвучал грохот якорной цепи «Ливадии», как Баранов спустился в вельбот, и сильные руки гребцов погнали его к яхте. Командиром «Ливадии» был флигель-адъютант императора капитан 1-го ранга Фома Егорович Кроун, и, конечно, капитан-лейтенант Баранов обязан был первым явиться к нему с визитом и поступить в подчинение.

Он вернулся, и стало известно, что оба судна снимаются завтра в четыре утра и следуют в Севастополь. Владимир Яковлев получил приказание стоять вахту с четырех до восьми утра в машинном отделении. Баранов не забыл своего обещания и заповедей адмирала Бутакова.

Делать было нечего, и Володя тотчас же отправился спать. С трудом разбуженный вестовым в половине четвертого, он выпил чаю, плеснул в лицо из рукомойника и поднялся на палубу. Было темно, но легкое посветление на востоке говорило о близости зари. Огромные звезды еще не померкли и как бы шевелились, мерцая над мачтами в холодном утреннем воздухе. Слегка поеживаясь, Владимир спустился по трапу в машину и застал смену вахты. Пары уже гудели, раздался звонок, и стрелка машинного телеграфа прыгнула на «малый вперед». Пар ворвался в цилиндры, корабль двинулся.

В восемь Володя поднялся на палубу с намерением пойти досыпать, но красота морского утра остановила его. Солнце взошло над низким берегом острова Тендры, бегущим по левому борту; впереди, в легкой дымке, угадывался далекий Тарханкутский полуостров, вокруг расстилалось спокойное море, легкий бриз ласкал лицо…

На фор-салинге сидел сигнальщик с подзорной трубой. Увидев его, Володя сразу вспомнил, что «Веста», наконец, в открытом море. В любое мгновение матрос на салинге может закричать: «По курсу дым!», откроется бронированная громада, и загремят мортиры.

Но пока все было как обычно. Только что окончилась церемония поднятия флага, на вахту заступил младший Перелешин, Баранов принимал рапорты от начальников отдельных частей вверенного ему корабля. По очереди к нему подошли старший офицер, подполковник Чернов, старший штурман штабс-капитан Корольков, старший механик, поручик Пличинский, судовой врач. Все было в порядке.

— Каково давление пара, Гавриил Кондратьевич? — спросил Баранов у Пличинского.

— Держу предельное, как вы и приказывали, Николай Михайлович, — несколько угрюмо доложил механик, как бы обиженный тем, что Баранов может предположить с его стороны недостаток усердия.

— А сколько показал лаг, Михаил Платонович?

— Одиннадцать с половиной! — ответил Перелешин.

— Мало, на «Ливадии», наверное, устали уже за нами тащиться. В Севастополе будем чистить и красить днище. Потеряем еще три дня, зато выиграем пол-узла.

С этими словами он удалился в каюту, приказав вахтенному офицеру быть сугубо внимательным и не упустить появление неприятеля.

Впрочем, предупреждение было излишним. Все, как стоящие на вахте, так и свободные от нее, пристально вглядывались в море, ожидая появления турок.

Но все было спокойно. В глубине Каркинитского залива мирно белели паруса рыбацких судов. Показался берег Крыма, миновали его западную оконечность — мыс Карамрун, высокий, тупой, с красноватой вершиной. К югу побережье стало обрывистым, изредка его прорезали речные долины, покрытые зеленью садов. Около пяти часов Викторов объявил, что скоро Севастополь, и, действительно, на берегу показался серый каменный форт старинной постройки. «Веста» и «Ливадия» легли в дрейф, подняв опознавательные сигналы. Ожидали лоцманский катер, который показал бы им проход среди минных полей, заграждавших вход в гавань. Вскоре, пыхтя, подошел катерок, пуская дым из длинной трубы. Корабли малым ходом двинулись за лоцманом.

Глава пятая. Севастополь

«Веста» вошла в огромную бухту, протянувшуюся на восток. Далеко, на самом горизонте, ее замыкали лесистые возвышенности. Рейд был совсем пустынным, только над южным берегом возвышались пять мачт, принадлежащих пароходам, скрытым мысом. С той же стороны на многих холмах рассыпался амфитеатром город. Моряки слышали, что он еще далеко не восстановлен после осады 1854-1855 годов, но издали разрушения не были видны. Город был прекрасен, освещенный солнцем, начинающим склоняться к морю. Его лучи клали глубокие тени на фасады домов.

Прошли каменный форт слева по борту на Константиновском мысу, Володя заметил, что в его амбразурах стоят орудия. За ним, на том же северном берегу, открылся еще один. Но если первый, вытянутый и по форме напоминавший подкову, как бы припал к воде, сторожа бухту, то второй, Михайловский, был солидной двухэтажной длинной постройкой с двумя небольшими башнями по сторонам. В бинокль было видно, что от Константиновского форта к северу вдоль берега тянутся земляные батареи. Заметны были длинные стволы орудий береговой обороны.

Корабли подошли к мысу на южном берегу, покрытому циклопическими развалинами. Володя догадался, что это — остатки форта, взорванного во время Крымской войны. За мысом открылась другая, меньшая бухта, перпендикулярная главной. По ближнему к ним берегу тянулись пирсы, на противоположном виднелось адмиралтейство.

«Веста» миновала пристань, от которой поднималась широкая лестница, замкнутая колоннадой. К ней вплотную стоял двухмачтовый «Владимир», за ним — уже ставший знаменитым «Великий князь Константин». Пока проходили мимо и швартовались, все с любопытством на него посматривали. С виду в этом пароходе не было ничего замечательного — большой, несколько грузных очертаний трехмачтовый корабль с длинным бушпритом, высоким ютом и трубой. Орудий было так мало, что они не бросались в глаза, но зато сразу было видно четыре окрашенных в зеленый цвет паровых катера, стоящих по бортам парохода, по два на каждом. Володя Яковлев успел прочесть их названия на обращенном к «Весте» борту: «Чесма» и «Синоп». Викторов сказал ему, что два других называются «Наварин» и «Минер».

«Веста» стала к пирсу сразу же за «Константином», за ней — «Ливадия». После окончания швартовки (концы заводили за торчащие из пирса старинные орудия, служившие кнехтами) офицеры с понятным нетерпением ожидали приказаний. Всем хотелось нанести визит на «Константин» и ступить, наконец-то, на землю Севастополя, о котором все слышали с детства.

Старший офицер объявил, что команда в этот вечер остается на борту, свободные от вахты офицеры могут посетить «Константин», но отнюдь с пирса в город не удаляться и ждать дальнейших приказаний. Баранов отправился к командиру порта и помощнику начальника приморской обороны Севастополя контр-адмиралу Попандопуло — получить инструкции и разрешение поставить «Весту» в док для очистки и окраски подводной части.

— У меня есть идея, — сказал Перелешин-младший после того, как Баранов, пройдя мимо выстроившихся у трапа офицеров, сошел на берег. Обращаясь к брату, он продолжал: — Дорогой Владимир, ведь ты, кажется, знаком с Макаровым?

— Не так чтобы очень коротко, но знаком, — согласился старший офицер.

— В таком случае, господа, я предлагаю от имени всей кают-компании просить Владимира Платоновича отправиться на борт «Константина» и пригласить к нам на ужин капитана корабля и командиров всех минных катеров. Очень хочется послушать об их боевых делах, ведь согласитесь, что до сих пор ничего подобного не было, а сообщения печати так скудны!

Перелешина горячо поддержал сначала его коллега — минный офицер, лейтенант Жеребко-Ротмистренко, а потом и остальные.

Однако старший офицер колебался:

— А у себя ли он?

— Так пошлем вестового, пусть спросит.

Вестовой вернулся и сообщил, что командир «Константина» на борту. Владимир Платонович одернул сюртук, как-то особенно прямо и чопорно поставил козырек фуражки, строгим взглядом обвел своих подчиненных, которых он с высоты своих тридцати с лишним лет считал легкомысленными юнцами, и решительно спустился по трапу. Ему тоже очень хотелось увидеть Макарова и говорить с ним.

Капитана «Константина» он застал в его каюте за какими-то бумагами. Узнав Перелешина и любезно ответив на его приветствие, Макаров сразу же и без церемоний принял приглашение и объявил себя к услугам офицеров «Весты».

— К сожалению, — сказал Макаров, — командиров катеров сейчас нет на борту — сошли на берег.

В кают-компании его появление вызвало настоящий фурор, все спешили быть представленными и пожать руку знаменитому лейтенанту. Церемонией искусно руководил старший Перелешин, подводя к Макарову офицеров строго по старшинству.

Завязалась беседа, Макаров расспрашивал о «Весте» и ее вооружении. Офицеры описали свой корабль, упомянули о приборах Давыдова. Макаров был заинтересован, но Михаил Платонович не дал ему углубиться в тему.