Военная система - Виль Булатов

3нание этих возможных препятствий и помех — основная часть военного опыта, о котором так много говорят и которым должен обладать хороший полководец. Разумеется, полководец, придающий возможным сложностям исключительное значение и испытывающий к ним благоговение, не будет лучшим. Но он должен знать о них и уметь их преодолевать там, где это возможно, а также не ждать точности действий там, где она невозможна именно из-за этих помех.

Так что же, нет средств снизить издержки от возникших трудностей? Только одно, и оно не всегда доступно командующему армией. Это — привычка армии к войне.

Привычка приучает тело к огромным напряжениям, душу — к опасности, рассудок — к осторожности против первых впечатлений.

Подобно тому как человеческий глаз, в темноте расширяя зрачки, использует слабый свет, имеющийся в помещении, и начинает постепенно различать предметы, а в конце концов хорошо разбираться в них, так и опытный солдат может ориентироваться на войне, в то время как перед неопытным новобранцем расстилается лишь кромешная ночная тьма.

Ни один полководец не может сразу дать армии привычку к войне, а маневры (мирные упражнения) являются лишь слабой ее заменой, слабой по сравнению с настоящими военными испытаниями, но не такой уж слабой по сравнению с другими войсками, где подготовка сводится лишь к заурядным механическим упражнениям. Организация в мирное время таких упражнений, которые дают понятие хотя бы о части возможных на войне препятствий, помех и осложнений, развивает в отдельных командирах способность к суждению, осмотрительность и даже решимость гораздо существеннее, чем полагают те, кто не знает это по собственному опыту. Очень важно, чтобы военному, в каком бы чине он ни был, не пришлось столкнуться на войне с теми трудностями, которые, увиденные впервые, потрясают и приводят в недоумение. Если же он прежде сталкивался с подобным хотя бы раз, он уже наполовину знаком с ними. Это относится даже к физической усталости. Для того чтобы к ней привыкнуть, надо тренировать ум не меньше, чем тело. На войне молодой солдат склонен считать требуемое от него напряжение сил следствием ошибок и затруднений руководства и впадать из-за этого в уныние. Этого не случится, если он готов к этому заранее благодаря тренировкам в мирное время.

Поэтому государство, которое давно пребывает в состоянии мира, всегда стремится заполучить офицеров, которые служили на различных театрах военных действий, или послать туда своих офицеров, чтобы они могли поучиться искусству ведения войны.

В тактике всегда стараются окружить противника, и при том ту его часть, против которой направлен главный удар. Отчасти это делается потому, что действие сил по концентрическим направлениям более выгодно, чем при прямых параллельных фронтах, а отчасти потому, что лишь этим путем мы имеем возможность отрезать неприятелю путь к отступлению.

Длинных и непрерывных линий войск следует полностью избегать. Они приведут только к параллельным атакам, которые сегодня недопустимы.

А так как бой есть самое главное и решительное действие, то осуществляющий операции по внешним линиям, не имея решающего перевеса сил, утратит в боях все те преимущества, которые ему должно было предоставить окружение противника, ибо воздействие на снабжение проявляется крайне медленно, а победа, одержанная в сражении, — чрезвычайно быстро.

Конечно, чтобы отрезать неприятеля от путей отступления, стратегические обход и окружение являются чрезвычайно действенным средством. Но так как той же цели можно достигнуть также и посредством тактического окружения, то стратегическое окружение можно рекомендовать лишь в том случае, когда наши силы (моральные и физические) настолько превосходят силы противника, что мы останемся достаточно сильными для сражения на решающем участке даже при отвлечении сил на окружение.

Наконец, по поводу стратегической обороны надо заметить, что будучи сильнее, чем наступление, она должна служить лишь для того, чтобы добиться первых крупных успехов. Но если они достигнуты, а непосредственно за ними мир не последовал, дальнейших успехов можно добиться лишь наступлением. Ведь только тот, кто постоянно хочет только обороняться, находится в невыгодном положении, всегда воюя за собственный счет. Этого долго не выдержит ни одно государство. Подвергаясь ударам противника и ни разу не ответив ударом на удар, обороняющийся, несомненно, в конце концов ослабеет и будет побит. Нужно начинать с обороны, чтобы тем вернее можно было закончить наступлением. (Клаузевиц)

Тактика-стратегия по Шлиффену

Нам хотелось бы иметь такую книгу, из которой каждый человек обладающий пытливым умом, мог бы узнать, каким образом можно выиграть три войны, брать в плен целые армии и заканчивать войну ровно в столько дней, сколько недель, месяцев и даже годов требовалось для этого другим полководцам. Это наше желание осталось неосуществленным. Фельдмаршал стремился разрешить великие стратегические проблемы не в увесистых томах со многими главами и бесчисленными параграфами, он ограничил свое объяснение существа войны немногими словами: «Стратегия представляет собой умение находить выход из положения (Aushilfen)» Стратегия – это система подпорок (Мольтке). Это может казаться камнем, который предлагают голодающему, вместо хлеба, или Попечением Оракула, которое скорее вводит в заблуждение, чем разъясняет. Эта фраза представляется нам ничем, но оказывается всем. Это — протест против тех, которые ищут единственное спасение теории, в методе, во внешних или внутренних линиях, в охвате или прорыве. Это утверждение сводится к тому, что в любом случае надо находить самое целесообразное; оно требует для полководца полной свободы делать то, посредством чего он считает возможным достигнуть победы.

Фельдмаршал оставил нам такое поучение: «Существует не один метод, не одно средство и не один способ выходить из положения (Aushifen), а много методов, средств и способов». У фельдмаршала никогда не было недостатка в способах выходить из положения, и в дальнейшее никогда не испытал бы в них недостатка. В этом все в армии были уверены. Никто не сомневался никто не мог только надеяться, но все знали, что даже в самом тяжелом положении гладкий железный лоб и проницательный глаз фельдмаршала найдут выход из положения и что в нужную минуту будет принято нужное решение.

Это решение должно быть простым, — так учил нас фельдмаршал, и, конечно, его решения были просты как по форме, так и по содержанию. Что может быть проще, чем его телеграмма от 22 июня: «Его величество приказывает, чтобы обе армии вступили в Богемию и шли на соединение направлении Гичина». С помощью этих нескольких слов он вышел из затруднительного положения в которое его поставила нерешительная политика, и осуществил одно из самых смелых и одно из наиболее чреватых последствиями решений.

Наука и ученые установили с течением времени множество законов для ведения воины, которым надо следовать и которые не могут быть нарушены. Критики никогда не простят фельдмаршалу, что он нарушал почти все эти законы.

«Надо обеспечивать свои фланги и особенно тыл». Но Мольтке вступил в Богемию и оставил наперекор всем представлениям и, можно сказать, всем интригам лишь одну дивизию и гарнизоны западных крепостей в защиту своего тыла от врага. Но благодаря этому оказалось возможным выставить на поле сражения 18 дивизий (составлявших тогдашнюю прусскую полевую армию). «Надо держать свои силы сосредоточенными». Но в середине июня прусская армия растянулась от Торгау до Нейсы на 350 км. Правда, две недели спустя 220 000 чел. были собраны на небольшом пространстве у Кеннггреца. Что-либо подобное можно было увидеть лишь у Лейпцига, но никогда ни до, ни после того. «Перед сражением надо создать массу». Но 3 июля лишь после полудня удалось сосредоточить армию. Однако, благодаря этой задержке поражение противника оказалось сокрушительным. «Главная неприятельская армия является той целью, на которую следует наступать». Но фельдмаршал наступал на Вену, а не на Ольмюц. Вследствие этого удалось скорее заключить мир. «Первое, к чему должен приступать полководец, — это обеспечение своей базы». Но при Гравелоте его фронт был обращен к Германии, а у Седана его тыл был обращен к Парижу. Однако, лишь таким путем можно было взять в плен две армии.

Говорят, что Мольтке благоприятствовало счастье. Он должен будто бы благодарить свое неслыханное счастье за то, что ему удалось победить, несмотря на все эти ошибки. Но счастье улыбается в течение долгого времени только тому, кто его достоин.

Мы не делаем того вывода, что великим полководцем является тот, кто совершает много ошибок, но мы приходим к тому, что всякий, желающий достигнуть решающей победы, должен становиться над законами стратегии, должен взвешивать, какие из них он может в данном случае нарушить и какие в своем дерзновенном стремлении может использовать.