Унесенные ураганом - Роксана Сент-Клер

Ему были видны напрягающиеся от работы мускулы шеи, испарина, от которой завивались выбившиеся из заколки темные пряди. Никаких карандашей сегодня. Должно быть, она хотела выглядеть очень авторитетно для встречи с нахалом.

Взгляд Квина переместился на вырез ее блузки, который открывал достаточно, чтобы видеть первый дюйм сладострастной ложбинки между вздымающимися грудями.

Она неожиданно прекратила колотить и, подняв лицо, заметила его взгляд. Выпрямилась и смущенно дернула за белую ткань.

– Хотите обойти крышу и посчитать колотые черепицы?

– Идею я уловил. Нужна новая кровля. – Квин скатал толь обратно в рулон и окинул взглядом все пространство, заполненное разбитыми черепицами и толевыми заплатами. – Самое малое – семьдесят пять тысяч.

– Хватит шестидесяти восьми, если использовать обычную испанскую полукруглую черепицу. – Ник складывала инструменты, удерживая равновесие и по временам вытирая вспотевшие виски тыльной стороной ладони. – Но у меня уже есть около двух сотен черепиц. Мне их подарили после того урагана, и они лежат на складе. Можно быстро поправить дело. Получится не очень дорого, если не нанимать рабочих. – Прикрыв глаза от солнца рукой, она посмотрела на Квина. – Этого достаточно, чтобы вы предложили за гостиницу больше?

Может быть.

– Объясните, пожалуйста, что вы имели в виду, говоря о неполученной страховке?

Метнув в собеседника мрачный взгляд, Николь опустилась на колени и начала осторожное продвижение вниз. Когда они оба достигли балкона, Квин убрал на место стремянку, а девушка спрятала инструменты и заправила за уши выбившиеся волосы. От последней операции у нее на лице осталась полоска смолы, и у Квина зачесались пальцы стереть ее.

– Плохо сформулированные условия страхования – от этого я и пострадала, – объяснила она наконец, забирая со старинного комода свои ключи. После чего направилась к лестнице, минуя лифт. – Пошли посмотрим на бассейн.

– Какие же это были условия?

– Они учитывали повреждения от наводнения и промокания, а ураган оказался «сухим» и все свои гадости проделал с помощью одного ветра. Дождь был, но никакого наводнения. А через три недели после урагана я узнала, что от таких повреждений не застрахована.

– Но хоть что-нибудь вы получили?

Николь шевельнула плечом.

– Всего десять процентов от нужной суммы. Ну и конечно, я потеряла тысячи долларов оттого, что не было постояльцев.

– И вы начали свою хитроумную рекламную кампанию.

Решительный шаг Николь замедлился, и она обернулась.

– Мне дали место для объявлений бесплатно. У меня не было денег ни на графику, ни на фото, ни на профессиональных специалистов по рекламе. – В синих глазах ни намека на просьбу простить не читалось. – Я использовала подвернувшийся шанс, как могла. Вы сказали, что утром уезжаете. Я не думала, что когда-то увижу вас снова.

– И ошиблись. – Квин придержал для нее дверь, выходящую к бассейну. – Я тогда уже твердо решил отыскать вас.

Решил, что ты – моя суженая.

Услышанное жгло сильнее, чем жаркое флоридское солнце.

Твердо решил отыскать вас.

Он что, серьезно? Неужели объявление, коснувшееся личности Макграта, на самом деле так его задело?

Как бы то ни было, она этого не узнает. Никаких больше доверительных разговоров. Ничего, кроме неприятностей, из них не выйдет. Как бы Николь ни злилась на возможного покупателя «Морского ветерка», но женщина в ней стремилась наружу. Эта тайная предательница знала только, как окутывают ее волны мужского желания, как ловят ее взгляд темно-карие глаза, как изгибаются его губы, когда он видит ее за работой.

Николь не могла не замечать выбившийся локон почти черных волос, повисший над великолепной бровью. Чуть не прибила к крыше собственные пальцы, стараясь не смотреть на его руки. Слишком хорошо она помнила их прикосновение. Чистые, аккуратно подстриженные ногти соответствовали образу преуспевающего управленца, но кисти рук выдавали силу и отлично справлялись с работой кровельщика, которую она на него взвалила.

В общем, мужчина – аж слюнки текут...

– Адвокат ваш полис видел?

Вопрос выбил ее из мира мечтаний. Она остановилась у края бассейна.

– Адвокат от банка проверил его. К условиям не подкопаешься.

Квин вытащил из кармашка футболки темные очки и надел, спрятав за ними сладкий взгляд. Хорошо бы тоже иметь такие и пялиться на него без его ведома.

– Я хотел бы глянуть сам, когда получу бумаги из банка, – сказал Квин официальным голосом. – Я покупаю, значит, флоридские законы «прозрачности» дают мне такое право. Что это за компания, кстати?

Николь назвала компанию и закусила губу, обдумывая его слова. Он покупает. Так и чувствуешь, как «Морской ветерок» уходит от тебя. Скоро уже у нее не останется ни прошлого, ни будущего, ни малейшей идеи, что по этому поводу предпринять.

Она оглядела пространство вокруг, поредевшую зелень, стареющую садовую мебель. Как рассказать ему об этом месте, о том, как славно проводить здесь ленивые, затопленные солнцем полуденные часы?

– Я понимаю, все немного обносилось, но вы же видите, какой тут имеется потенциал?

Он взглянул на нее поверх очков.

– Возможностей я вижу очень много. – Темные глаза выдавали двусмысленность слов. – Только не заинтересован в том, чтобы их использовать. Вы же знаете, что «Йоргенсен» собирается сделать с гостиницей.

– Вы только и мечтаете, что пускать все подряд под нож бульдозера и лепить стеклянные небоскребы, которые оскорбляют глаз и загораживают виды.

Квин шагнул ей за спину и влез прямо в живую изгородь из гибискуса, идущую вдоль стены здания. Там с окна первого этажа свисал на одном гвозде деревянный карниз.

Он поднял кусок дерева, придерживая его в том положении, в каком ему следовало быть.

– Все наличники так разваливаются?

– Некоторые – да, – сокрушенно призналась Ник. – Я стараюсь закрепить те, до которых могу дотянуться. Этот, наверно, просмотрела.

Повернувшись к ней лицом, он сдвинул солнцезащитные очки на лоб.

– Я кое-что понимаю в том, как создавать и сохранять красоту, Николь. Мои предки издавна были строителями и искусными ремесленниками. – Он отпустил карниз болтаться по-прежнему на одном гвозде. – Только я выбрал более выгодную часть строительного бизнеса.

Ну понятно. Деньги, деньги... ничего, кроме денег. Капиталист до мозга костей, или для капиталиста служит. Как она могла понадеяться, что в этой до безобразия твердой груди бьется чувствительное сердце? Способное заботиться об истории, и архитектуре, и культуре?

Капиталист вылез из кустов гибискуса и встал перед ней так близко, что Ник могла чуять аромат мужчины, его телесное тепло. Она не стала отстраняться.