Давай останемся врагами (СИ) - Вейден Лана

Дорога от дома до универа занимала всего двадцать минут, но в этот раз я задержалась, потому что из-за нервов постоянно теребила бегунок на застежке рюкзака, нечаянно его сорвала и присела на лавку, чтобы починить.

Потом ускорилась и быстро дошла до факультета.

Там, у самого входа, я застала «дивную» картину: Сергей Сапковский, веселый и загорелый, рассказывая что-то своим друзьям, размахивал правой рукой, а левой при этом обнимал Завьялову.

Из постов в соцсетях (я была подписана на Сапковского с фейкового аккаунта) я, конечно, знала, что сладкая парочка недавно вернулась с моря.

И если еще десять минут назад я считала, что настроению падать дальше некуда, то теперь поняла, что ошибалась. Завьялова выглядела шикарно: брендовые туфли на шпильке, каштановые волосы уложены волосок к волоску, светлое, цвета слоновой кости, шифоновое платье с кружевными вставками удачно оттеняло идеально загорелую кожу.

Да она вырядилась как на свадьбу! А я будто заново перенеслась на выпускной и почувствовала себя ужасной замухрышкой. Сейчас я очень жалела, что не накрасилась и что второпях напялила на себя первую попавшуюся блузку и джинсы. Ведь могла же предполагать подобное развитие событий! Просто вчерашние проблемы и пара ирландских коктейлей совсем выбили меня из колеи.

Представив, как выгляжу сейчас со стороны — кожа бледная, под глазами — темные круги (и почему я не додумалась надеть очки от солнца!?), волосы торчат во все стороны, — я решила как можно незаметнее проскользнуть внутрь, а потом быстро добежать до туалета и хоть как-то привести себя в порядок. Но не тут-то было.

Завьялова меня уже заметила и громко окликнула:

— Асоль, приветик! Как дела?

Все сразу повернулись в мою сторону.

Иногда мне казалось, что она нарочно это делает. Ну, в смысле, зажимается с Сапковским не где-то по углам, а напоказ, стараясь привлечь мое внимание. И на пары к нам ходит не просто так, а чтоб меня позлить. Я, конечно, никому, кроме Васьки не говорила, что мне нравится Сапковский, но иногда создавалось впечатление, что Завьялова обо всем догадывается и из вредности треплет мне нервы.

Однако, понятное дело, я никогда не показывала, что меня каким-либо образом задевает ее поведение. Вот и сейчас, натянув улыбку, я как можно приветливее ответила:

— Отлично, а у тебя?

— У нас с любимым тоже замечательно. Вот, из Турции только что вернулись, — Завьялова подняла руку и потрясла запястьем с золотым браслетом, на котором красовалось сердечко, а потом звонко поцеловала Сапковского в щеку.

Я, конечно, уже видела этот браслет на ее фотке в соцсетях, но все равно немного расстроилась, хотя и не подала виду. Собрав волю в кулак, я продолжила улыбаться, двигаясь в это время ко входу, а когда наконец оказалась внутри, облегченно выдохнула и понеслась в туалет.

Однако стоило приблизиться к туалету, как дверь его распахнулась, едва не стукнув меня по лбу. Навстречу вылетела староста нашей группы — Танька Ломакина. Видок у нее был еще тот, даже похлеще моего — лицо красное, волосы растрепаны.

— А ты чего здесь? Пара через три минуты, — сходу, без всяких «привет» и «как дела», накинулась она на меня.

— Да я быстро, — ответила я. — Кстати… какая сейчас пара?

— Ты, что, мои сообщения вчера не получала? И чат не читала? — Ломакина почему-то выпучила глаза.

— Нет. Интернет не работал, технические неполадки. А на телефоне деньги закончились, — зачем-то соврала я. Просто Танька была таким человеком, перед которым постоянно хотелось оправдываться.

— Бизнес-инглиш, десятая аудитория, — объяснила Ломакина и понеслась по коридору.

Меня ее суетливость нисколько не смутила. Ломакина суетится постоянно. Как говорит Василиса, «Танька — просто гиперответственная». Наверное, потому что староста и дочка заместителя декана.

А я после слов Ломакиной, наоборот, расслабилась. Бизнес-инглиш — подумаешь!

Фигня какая-то.

Здесь надо пояснить, что на нашем факультете было три отделения: отечественной журналистики, международной журналистики, а также рекламы и связей с общественностью.

Я училась на первом, где английский никогда не был профильным предметом. Это «международников» гоняли будь здоров, а нас никто не грузил: зачеты всегда сдавались через пень-колоду. В этом году в дополнение к основному курсу ввели бизнес-инглиш, но и здесь не ожидалось подвоха.

Скажу прямо — к студентам четвертого курса, в отличие от первокурсников, преподы почти не придирались. Точнее, вообще не придирались. Поэтому многие, как Васька, позволяли себе прогуливать пары или опаздывать.

Подумав об этом, я тоже решила не спешить. Вон, Сапковский с Завьяловой наверняка до сих пор обнимаются перед входом!

Достав из рюкзака зеркальце и консилер, я, как смогла, замазала под глазами темные круги, затем нанесла на губы блеск, поправила волосы и только потом вышла из туалета.

Десятая аудитория находилась совсем рядом — за углом, и, направляясь туда, я меньше всего ожидала неприятного сюрприза.

А он меня ждал, да еще какой!

ГЛАВА 20

Несмотря на то, что было уже пять минут девятого, дверь в аудиторию оказалась распахнутой настежь, а рядом, в коридоре, стояли замдекана (отец Ломакиной), сама Ломакина и… Олег Банников.

Моя реакция была молниеносной — я рванула назад, в туалет. Сердце бешено колотилось, мысли путались. Что он тут делает?

В голове возникали версии одна невероятнее другой: вчера я (или мы с Васькой) совершили что-то ужасное. Совершили и не помним об этом (амнезия вследствии употребления алкогольных напитков). А Банников теперь нас разыскивает.

Только вот что такого ужасного мы могли совершить? Побить окна в одном из его «крольчатников»? Взломать там двери и устроить погром? Написать на стенах «Hands off, Banny.Koff!» (Hands off! (англ.) — руки прочь! В первоначальной версии книги была другая фраза, которую тут нельзя размещать. Догадайтесь, какая? Кто догадается, тот молодец)?

Трясущимися от волнения руками я достала телефон, чтобы позвонить Ваське, но тут в туалет снова залетела Ломакина:

— Долго ты еще собираешься туда-сюда бегать?

Вот, черт! Оказывается, она меня заметила в коридоре! И теперь в ее голосе слышалось осуждение, хотя и вовсе не такое, как я предполагала. Во всяком случае, обвинять меня в погроме «крольчатников» она точно не собиралась.

Неужели это лишь дурацкое совпадение? Может, Банников просто пришел в универ, чтобы и здесь развесить своих гадских кроликов?

— Слушай… — осторожно спросила я. — А с кем это ты сейчас разговаривала?

— Так это как раз наш препод по бизнес-инглиш, — лицо Ломакиной почему-то покраснело еще сильнее. — Правда, красавчик? Вчера мы с девчонками весь вечер его в чате обсуждали.

Кажется, даже новость о падении на наш город астероида или о нашествии зомби не удивила бы меня так сильно, как эта. Я почувствовала, как кафель уходит из-под ног.

— Да что с тобой такое? — в голосе Ломакиной послышалась обеспокоенность. — Побелела как эта стенка, — она постучала рукой по стене. — Может, тебе помощь нужна?

— Нет-нет, — поспешно ответила я. — Просто… кажется, просто съела вчера что-то несвежее. Ты иди, а я тебя догоню. Только воды в автомате куплю.

— Точно? — Ломакина смотрела на меня с подозрением.

— Да!

— А хочешь, я за водой сбегаю?

— Иди уже на пару! — я не знала, как от нее отвязаться.

Когда Ломакина ушла, я позвонила Ваське:

— Алё… — судя по голосу, подруга продолжала бессовестно дрыхнуть («Совесть — хороший будильник, но плохое снотворное» — вспомнила я одну из Васькиных «заповедей»).

— Хьюстон, вот теперь у нас точно проблемы!

Выслушав мой рассказ, Васька мгновенно проснулась:

— Ох, ни фига себе! И что же теперь делать?

— Понятия не имею.

Я и правда плохо соображала — словно оказалась в ночном кошмаре или в фильме ужасов.

— Значит, так, сейчас же дуй ко мне. На месте решим, как действовать дальше, — командным тоном сказала Васька.