Выползина. Портал 55. Дневники 90-х. Роман - Сергей Е. ДИНОВ

– Ааа, – сообразил подполковник. – Сам так делаю иногда… Нда. Но после беглого осмотра места происшествия, – никаких пока зацепок…

– А пальцы?! Отпечатки пальцев?! – воскликнул Федор. – Их же там двое было! В шапочке и короткостриженый!..

– Поездная бригада всё залапала. Взгреть бы их всех за пьянство самой жёсткой докладной! Да толку-то?!

– А следы? – не унимался Федор.

– Какие следы? – удивился подполковник.

– На половике коридора, от рифленых подошв. Когда я вышел ночью из купе, были видны четкие следы этих двух… типов. Сорок три и сорок пять. Размер ботинок. Как у туристов.

– Что ж ты, мать твою, сразу не доложил?! – пророкотал подполковник.

– З-забыл.

– Забыл… Эх ты, Федя, – с горечью упрекнул подполковник, – это же горячие следы, улики! Надо было сфотографировать!.. Эээх. Поездная бригада всё затоптала. Все следы преступления… Идиоты.

– Угольные были следы, – добавил Федор. – Ах, вот, чуть опять не забыл…

Он вспомнил о носовом платочке с мазком угольной пыли и выложил комочек на столик перед подполковникоменную душу рался ко мне, предложил дверь запереть еще и на коробок, вложить под защелку. по понятным литера.

– Любопытно, – пробурчал Тарасов. – Образцы угольной пыли?

– Именно…

Авторучкой подполковник перевернул комочек платка, осмотрел грязную часть и завернул в рекламную листовку РЖД.

– Перешлю в следственный, как вещдок. Пусть ковыряются…

– Рисунок подошв хорошо разглядел, товарищ Подпол… ковник. Запомнил. Могу зарисовать, – предложил Федор. Зрительная память его никогда не подводила. Ему легче было, например, запомнить цифры номера телефона, нарисовав их на бумажке.

– Это дело, брат, – одобрительно отозвался Тарасов, раскрыл перед Федором на столике потрепанный блокнотик с записями, отлистал, нашел чистую страницу и положил сверху шариковую ручку.

Федор прилежно зарисовал первый отпечаток туристического ботинка, с грубым, характерным «протектором», как у трактора. Второй отпечаток вырисовывал более тщательно, выглядел он витиевато, будто новогодняя ёлочка с игрушками – шариками.

– Обратите внимание, товарищ подполковник, – добавил наблюдательный Федор. – У этих отпечатков, простой рифленой подошвы, без узоров, – он ткнул авторучкой в рисунок, – левый след отпечатался полностью, от каблука до носка. У правого – везде, по всему половику в коридоре вагона отпечатался только носок… Это говорит о чём?!

– О чём?! – снисходительно усмехнулся Тарасов.

– Что предполагаемый убийца и грабитель крался или припадал на правую, будто бы травмированную, ногу.

– Молодец! Грамотно провел предварительное следствие. Хвалю, – одобрил Тарасов, спрятал блокнот во внутренний карман кителя. – Зрительная память, товарищ Ипатьев, у тебя – что надо!

– Могу и тех типов изобразить, – угодливо предложил польщенный Федор.

– Позже. Следаки вызовут и по твоим описаниям составят портреты подозреваемых…

– У вас есть версии, товарищ подполковник?

Тарасов мрачно, с легким презрением усмехнулся.

– А у вас, товарищ капитан?

– Звенящая пустота в голове и дрожь в членах, – признался Федор, – и чесотка в носу и горле. От газа. Нанюхался… Не сдохнуть бы! Тьфу – тьфу-тьфу, – и он поплевался через левое плечо.

– Типун те на язык, сынок! – возмутился подполковник Тарасов и явно смягчился к «сынку». – Накличешь беду. Надо бы тебе провериться. Зайди в поликлинику. Легкие проверь, бронхи и всё такое… Газ привел к смерти предположительно минут за десять. Проводница правильно сделала, что проветрила купе, прежде чем полностью открыли дверь. Иначе бы, пострадали многие, кто был в тот момент рядом… Преступники, видать, с противогазами были, – размышлял старый милиционер. – Серьезно подготовились.

Федор еще раз поплевался через левое плечо, скрестил пальцы на обеих руках, попытался и на ногах, но в кроссовках не получилось. Других противоядий от сглаза не припомнил, потому нервно затараторил:

– Хотя, если не сдерживать фантазию, товарищ подполковник, полагаю, киллеров могла нанять мафия какого-нибудь угольного бассейна, «общак» которой и утащила в Аргентину в свое время Вероника… Эээ, Надежда которая… с ейным бандитом Эдуардом по кличке Штырь.

Подполковник печально усмехнулся.

– Эт вряд ли. Батяня мой служил в уголовном розыске Экибастуза. Уж куда как горняцкого городка. Поверь, сынок, даже там преступники не оставляли следов угольной пыли. Нет, надо искать гораздо ближе, – и подполковник строго взглянул собеседнику в глаза.

– Я тут не при чем. Совершенная случайность эта встреча, – заявил Федор.

– Всякие случайности – закономерны, – изрек подполковник Тарасов. – Служил одно время со мной еще в Серпухове старлей Грибанов Павел… Дементьевич, кажись. Так вот, Грибанов умудрялся почти при каждом выезде на место происшествия в дерьмо ногой или рукой угодить… Все обойдут, а Грибанов, обязательно, – вляпается. Несло, воняло от него вечно как от армейского сортира, даже паталогоанатомов воротило. За глаза его, конечно, называли гомнюком. В глаза – Ляпом. Так по жизни выше старлея наш Ляп и не поднялся. Хотя храбрец, головорез был отчаянный, кидался под пули, как сумасшедший. Не поверишь, ни одной царапины, ни разу, за все годы службы не получил. Даже в Афгане… Погибали наши товарищи, были тяжелейшие ранения, становились инвалидами. А Ляп – цел и невредим, но, как всегда, – в полном дерьме. Так на пенсию и вышел. Ляпом. Старляпом.

– Это вы к чему? – осторожно поинтересовался Федор.

– К тому, что когда вокруг полно дерьма, угодить в него не сложно.

– Это так. Но, может, он все-таки сам в штаны поднапускал.

– Кто?

– Грибанов ваш, Ляп который.

– Вряд ли, – неуверенно возразил подполковник, – в трусости замечен не был… О! «Обухово» проехали. Скоро Питер.

За окном проплывало акварельное разноцветие осени размытое легким утренним туманом. Старые кирпичные корпуса легендарного завода смотрелись как багровые нагромождения кленовой листвы на полотне кубистов.

Федору захотелось тихо заплакать от благодарности к добрейшему подполковнику Тарасову и даже к распоследней стерве Веронике, которая по паспорту оказалась Надеждой и украла его вещи. Но при этом, при непостижимой игре случая, спасла себя и его от смерти. Федор решил, что когда вернется домой, отоспится, съездит, поставит в Александро-Невской лавре свечки за упокой души Сачикова Геннадия Петровича и настырной дамы с дурной фамилией Дырнышева Нинелла Аганезовна. Женщина прямо-таки рвалась на встречу своей смерти и поимела на прощание минуточку плотского удовольствия, следы которой зафиксировали позже судмедэкспертиза и бесстрастные милицейские протоколы. Вот тебе и параллельные миры: шаг – и уже в другом измерении. Печально.

Параллельные миры

Будто отец с провинившимся сыном, подполковник в форменной шинели и Федор, в теплой курточке «китайский адидас», дрожащий от холода и сырости, шагали под чешуей навеса платформы среди спешащего, перегруженного коробками, мешками и сумками люда, словно прогуливались, хотя мгновенно продрогли на сквозняке, разгоряченные вагонным чаем с вареньем. Ветер резкими порывами сдувал сырую морось с крыш вагонов, раздавая мокрые оплеухи. Подполковник Тарасов оглядывался по сторонам, видимо, в поисках встречающих, и, наконец, заявил с полным безразличием:

– Полагаю, полный висяк – это наше «бологовское» дело.

– Похоже. Наше, – вздохнул Федор, отвел глаза и переложил тяжелую клетчатую сумку своей попутчицы в левую руку.

– Но врать, Федя, не хорошо, – добавил подполковник.

У Федора бешено колотнулось сердечко, и осипло горло.

– Это вы к чему? – спросил он.

– Ко всему… Но в бабской шубе под дождем, – презрительно усмехнулся подполковник, – ты, брат Ипатьев, выглядел как распоследний пидер! – и захохотал могучим баритоном.

Следом позорно захихикал и Федор, именно, как последний…

– Педерассудки все это, Борис Борисыч, – униженно пошутил он.

– Остановлюсь на недельку в «Октябрьской». Заходи, если вспомнишь что. Все-таки люди, та сазать, погибли. Вместо тебя, Ипатьев. Надо отдать должное их памяти. Фамилию мою запомнил? Подполковник Тарасов.

– Запомнил, запомнил, Борис Борисыч. Что ж вы так плохо обо мне думаете? Я еще не полный идиот, хоть и Федя.

– Плохо? – усмехнулся подполковник. – Если б я плохо о тебе думал, сидел бы ты, капитан запаса, сейчас в КэПеЗухе бологовского уезда и шрапнель черпал у параши. И какой-нибудь «апельсин» приказал бы вставить тебе ночью карандаш в задницу.

– Мрачные перспективы, – покорно согласился Федор. – Но я сказал все, что знал, Борис Борисыч.

– Всё? – хитро прищурился подполковник. – Ладно, твое дело.