Они пришли с войны - Сергей Самаров

– Обязательно верну, – пообещал я, уважая чужую память, как уважаю собственную. – А себе выпишу, отпадет надобность или нет. Мой титан в ноге все равно никогда костью не станет. А оружие я всегда уважаю. В любом виде. В скрытом тем более.

Я вообще помню, как в самом начале моей службы в бригаде, сразу после окончания училища спецназа, инструктор рукопашного боя, внешне ничем не примечательный худощавый подполковник, объяснял молодым офицерам, и мне в их числе, что в руках спецназовца все должно становиться оружием – от яблока до авторучки. Подполковник учил нас потом метать авторучки прямо в глаз чучелу-мишени. У меня получалось неплохо, кстати. Но главное, сам принцип, согласно которому любой предмет может стать оружием, я усвоил хорошо. И хотя боевая практика не часто баловала возможностью показать свои навыки в рукопашной схватке – чаще дело обходилось применением огнестрельного оружия, все же постоянные тренировки были необходимы и солдатам и офицерам. Солдаты так и говорили, что любимые ими занятия по рукопашному бою считают прикладными, поскольку они всегда могут сгодиться и в гражданской жизни. Я, как офицер, считающий, что всю свою жизнь прослужу в армии, не задумывался над таким утилитарным решением вопроса. А оказалось, что не задумывался зря. Не так и долго мне пришлось проходить в инвалидах, как потребовалось показать свои навыки и умения в самой жесточайшей ситуации.

И еще, помнится, тот же самый инструктор-подполковник, примерно в то же время, объяснял нам, как важно показаться противнику слабым и даже трусливым, чтобы частично обезоружить его. И уж обязательно невооруженным. Противник тогда уверен в себе, даже самоуверен, нагл и беспечен, не ждет твоей атаки, которая должна сразу и резко стать эффективной. Неожиданность создает соответствующие условия для обеспечения успеха. Но успех придет только к тому, кто к нему готовится. Рукопашная схватка – это совсем не спортивное состязание. Это бой. Побеждает в бою тот, кто уничтожает противника или наносит ему наиболее существенный урон. Будет этот урон совместим с жизнью или нет – это уже вопрос другой, грубо говоря, вопрос ситуационный. Но никогда нельзя забывать о том, что на твою слабость и жалость противник в состоянии ответить жестокой безжалостностью.

Напоследок инструктор все свел к простейшей формуле: если человек стремится сделать тебе больно, не отвечай ему тем же самым, ответь ему добром, но, когда его внимание переключится на другие действия, огрей его сзади лопатой, причем удар лопатой желательно наносить ребром – это будет уже последним ударом, который твой противник примет в жизни.

Так учили меня. Так я учил потом солдат. Сначала взвода, когда командовал взводом, потом роты, когда роту получил. Тогда уже пришлось и офицеров – командиров взводов – учить, чтобы они мои навыки передавали своим солдатам. С солдатами взвода обычно проводит занятия их непосредственный командир. А я, как командир роты, занимался с солдатами только один раз в месяц, сразу с несколькими взводами. И два раза в месяц с командирами взводов… Один раз с нами со всеми занимался сам комбат. Командиры должностями повыше обычно «рукопашкой» не баловались, хотя бригадный инструктор и с ними проводил занятия…

Глава четвертая

Окружной разведцентр находился на половине дороги от штаба округа к моему дому. Ворота нам открыл солдат-дневальный. Над воротами стояла видеокамера, и дежурный офицер на своем мониторе увидел темно-синий «БМВ» капитана Репьева, из которого вышел полковник Быковский, себя умышленно демонстрируя перед объективом, и послал дневального. Я здесь бывал раньше только пару раз, но знал уже, что здесь служит чуть больше сорока офицеров, полтора десятка солдат-водителей и пять сержантов-связистов.

Дежурный был в гражданской одежде, как и полагается дежурному в заведении, которое официально оформлено как инфекционное отделение окружного военного госпиталя, и даже вывеску имеет соответствующую, хотя само инфекционное отделение находилось рядом, за забором. Поверх цивильного костюма дежурный натянул еще и белый медицинский халат, который был ему откровенно коротковат как в рукавах, так и в общей длине. Но на разные фигуры дежурных, известное дело, не напасешься халатов, потому все и пользовались одним, который так и звали – дежурным. Однако под халатом было заметно напряжение чуть проваленного левого плеча – дежурный носил пистолет в тугой подмышечной кобуре. Опытный глаз это всегда заметит, как замечает такое оружие у охранников какого-то официального или VIP-лица, идущего среди толпы. Охранников, конечно, легко выделить и по настороженным взглядам, обшаривающим всех вокруг, как обыскивающих. И ношение оружия под мышкой подтверждает догадку внимательного человека. У дежурного по разведцентру нет напряженного взгляда. Но определить его вооруженность несложно. Я лично, когда приходилось носить оружие под гражданской одеждой, а такое случалось несколько раз на различных учениях, всегда предпочитал внутреннюю поясную кобуру. Когда ее прячешь за спину, ее не каждый опытный глаз определит, даже если прямо в спину тебе смотрит. Некоторые поясную кобуру носят спереди, под полой пиджака. Кому как привычнее.

– Мы к Столярову, – объяснил полковник дежурному, здороваясь с ним за руку. Дежурный и нам с капитаном Репьевым поочередно руку пожал. Как старым знакомым.

– Он у себя. Звонок в двери работает. – Дежурный махнул рукой, как дал стартовую отмашку, а сам взялся за трубку внутреннего телефона, чтобы предупредить, видимо, Столярова, что к нему визитеры. Быковский же не предупредил, что Столяров уже ждет гостей.

Быковский повел нас по длинному коридору в самый торец, перекрытый металлической дверью. Мне, опирающемуся на непривычную еще палочку со стилетом, трудно было успеть за его быстрыми шагами, и потому я почти бежал – так мои ноги работали лучше. Колено со стальной чашечкой сгибалось без проблем, хотя тяжесть в ноге все же ощущалась. Капитан Репьев просто шагал быстро и, кажется, дискомфорта от такой ходьбы не чувствовал.

Василий Игоревич только успел прикоснуться к кнопке звонка, как дверь открылась. За стальным порогом стоял светло-рыжий круглолицый и заметно лысоватый старший лейтенант.

– Здравствуй, Володя. Мы к тебе все вместе. Всех примешь?

Старший лейтенант Столяров пожал плечами: дескать, какие вообще могут быть возражения, если командование уже так решило, и шире распахнул дверь, пропуская наш небольшой коллектив. За дверью располагался темный коридор, свет в который попадал только из распахнутой двери одного из кабинетов. Но нам было не туда. Быковский взялся за ручку другой двери, потянул, но дергать не стал. Подошел старший лейтенант, неторопливый и флегматичный, как объевшийся ньюфаундленд, вытащил ключ и открыл замок с автоматической защелкой.

Сам кабинет был небольшим, даже тесным, имел сразу четыре плотно стоящих один к другому стола, на которых располагалось два компьютера и множество каких-то компьютерных приспособлений, соединенных в общий USB-хаб. Я из всех приспособлений сумел определить только два принтера и сканер. Относительно всего остального я предпочел даже не спрашивать. Во-первых, компьютерщики не любят что-то объяснять дилетантам. Во-вторых, служба в военной разведке научила не задавать лишних вопросов. Тем более в таких заведениях, как разведывательный центр округа.

– Трубки… – потребовал полковник Быковский и протянул ко мне руку.

Я послушно вытащил из кармана и сотовую трубку, и трубку чужого смартфона и положил полковнику в раскрытую ладонь. Меня самого сильно интересовала не столько сама эта техника, сколько вопрос ее применения. И хотелось надеяться, что эксперт разведцентра округа сможет помочь мне разрешить одну из задач, которые я сам разрешить не мог.

– Будь любезен, посмотри, что это за техника. На предмет разных хитростей… – Быковский положил трубку и смартфон на стол перед старшим лейтенантом. Тот вытащил из висящего на стуле синего рабочего халата очки и стал рассматривать гаджеты. Смартфон включился как раз на той самой программе, на которой минувшей ночью был потушен экран. Тот же самый график. Володя Столяров даже чуть заметно оживился при виде этого графика. Пальцем передвинул его по экрану, как страницу перелистнул, и монитор показал карту. Кажется, старшему лейтенанту уже все стало понятно. Мне даже обидно слегка стало, что мои короткие волосы очень густые, несмотря на утверждение профессора Ослоухина, что по моей голове катался танк. Впрочем, танк – это далеко не бритва, и лишить меня волос не мог. Разве что мог лишить головы, но, кажется, и здесь обошлось без последствий.