Мой муж Джон - Синтия Леннон

Когда умерла мать, в семействе установился матриархат во главе с Мими. Очень скоро она навестила Джулию и Бобби. Мими сказала, что сестра не способна нормально растить пятилетнего Джона, поскольку, во — первых, живет в незаконном браке и, во — вторых, имеет незаконнорожденного ребенка. И предложила отдать ей мальчика на воспитание.

Джулия с Бобби наотрез отказались: Джон — сын Джулии, и должен жить с ней. Мими ушла ни с чем, но, будучи женщиной упорной, пожаловалась в отдел социального обеспечения. Там она заявила, что ее сестра с сожителем не зарегистрированы, и потребовала передать ей опеку над ребенком. Чиновник принял сторону Джулии, не найдя оснований отнимать сына у любящей семьи.

Однако, обнаружив, что Джон не имеет собственной комнаты и вынужден спать с Джулий и Бобби в одной постели, Мими добилась того, чтобы в их дом еще раз пришли с инспекцией. Было решено, что ребенок поживет с теткой до тех пор, пока незарегистрированные супруги не найдут себе более просторное жилье. Мими выиграла.

Хотя тетка, вне сомнения, любила Джона, у нее редко, находилось для мальчика доброе слово, не говоря уже о ласках и похвалах. Она была строга, требовала неукоснительного соблюдения правил и абсолютного порядка. Когда Джон пытался обнять или поцеловать ее, Мими резко отстранялась со словами: «Прекрати, оставь меня в покое!»

Несладко, наверное, с ней приходилось мальчику, привыкшему к добродушному, легкому характеру матери. Хорошо, что рядом был дядя Джордж, муж Мими, который очень любил детей и несказанно обрадовался, когда в их доме поселился Джон — сын, о котором он всегда мечтал. Джордж работал молочником на близлежащей ферме. Это был большой и добродушный человек. Он никогда не сердился и не скупился на столь необходимые ребенку объятия и ласки, которых Мими ни при каких обстоятельствах себе не позволяла.

Сейчас трудно объяснить, почему Мими так стремилась забрать себе Джона, ведь она всегда говорила, что не хочет детей. Быть может, она передумала или же просто завидовала Джулии. Или, возможно, искренне считала, что Джону будет лучше у нее, в надежной, стабильной семье.

Вскоре после того, как Джон переехал к Мими и дяде Джорджу, вновь появился Альф. Причалив в Саутгемптоне, он позвонил в Ливерпуль, узнал, что Джон живет у тетки, и сделал хитрый ход: попросил Мими отпустить с ним Джона в Блэкпул на каникулы. Как ни странно, Мими согласилась. Джулия, прослышав про это, испугалась, что Альф заберет сына навсегда, и отправилась за ними. Она нашла их в небольшом пансионе, и Альф признался ей, что планировал увезти Джона в Новую Зеландию. Он предложил Джулии ехать втроем, чтобы попытаться наладить распавшийся брак. Но его раскаяние запоздало, Джулии теперь нужен был только Джон.

Альф позвал сына в комнату и спросил, с кем из родителей он хочет остаться. Джон, поставленный перед душераздирающей дилеммой, немыслимой для пятилетнего ребенка, выбрал отца. Джулия, в слезах, отпустила их. Однако, как только она вышла на улицу, мальчик, рыдая, бросился вслед за ней. Они вернулись в Ливерпуль, и в следующий раз Джон увиделся со своим отцом лишь через много лет.

Джон так и остался у Мими. Со временем Джулия и Бобби переехали в квартиру побольше, но решили, что он уже обжился у тети и не следует травмировать его новыми переменами. Если бы кто — нибудь дал себе труд спросить Джона, он, несомненно, предпочел бы жить с матерью. Он говорил мне, что в детстве часто мечтал сбежать к ней от Мими. Но тогда не принято было учитывать мнение детей. Мими взяла его воспитание на себя, и точка.

У Джулии и Бобби родились две дочери — Джулия и Джекки. Так и не поженившись, они тем не менее жили в любви и согласии — вплоть до трагической гибели Джулии двенадцать лет спустя. Поначалу Джон виделся с матерью, только когда та навещала его у Мими, но позже, лет в одиннадцать — двенадцать, Джон и сам стал ходить к ним в гости, где ему открылся совершенно новый мир. Ему там очень нравилось, и он часто оставался на ночь. Тогда девочек укладывали на двуспальной кровати в комнате его младшей сестренки Джулии, а ему доставалась комната Джекки.

Бобби всегда был добр к Джону, нередко подсовывал ему тайком денег на карманные расходы. Мальчик ближе познакомился со своими сводными сестрами, которые были, соответственно, на шесть и восемь лет моложе его и благоговели перед старшим братом. Но главное, он по — настоящему сблизился с матерью. И все же его никогда не покидало ощущение, что он посторонний человек в этом доме, где счастливо живут его родная мать, отчим и сводные сестры.

Джон обожал мать. Ее необычайная легкость и любовь к жизни разительно отличались от жесткой непреклонности Мими; Джулия стремилась получать радость и удовольствие от всего, что делала, в то время как сестра ее считала такой взгляд на вещи фривольным и легкомысленным. Мими воспринимала жизнь как тяжелый труд и постоянное самоограничение и поэтому часто отчитывала Джона за недостаточно прилежную учебу.

Джон рос, разрываясь между двумя столь непохожими друг на друга женщинами — Мими, которая была для него скорее строгой «матерью», и Джулией, доброй и веселой «тетушкой». Первая требовала от него предельной аккуратности, обязательности и послушания, а со второй он мог смеяться, играть и валять дурака. Джулия поощряла его занятия музыкой, а Мими, напротив, запрещала играть на гитаре в доме и отправляла его упражняться на веранду. Много лет спустя сестра Джона Джулия вспоминала, что, когда Бобби работал в вечернюю смену, она, лежа в постели и засыпая, слушала, как брат с мамой болтали, заводили музыку и танцевали в соседней комнате.

Когда Джон затеял группу Quarrymen, Джулия пришла в восторг. Скиффл, ставший популярным благодаря Лонни Донегану, особенно привлекал своей доступностью. К нему мог приобщиться любой, у кого дома имелись стиральная доска или деревянный ящик из — под чая, — для этого не требовалось знать нотную грамоту или обладать музыкальным талантом. Даже настоящие инструменты, такие как бас или акустическая гитара, можно было легко освоить, научившись брать несколько самых ходовых аккордов. Джулия с радостью позволяла ребятам репетировать у себя дома и часто сама присоединялась к ним, подыгрывая на стиральной доске. Обычно музыканты запирались в небольшой ванной комнате, где была хорошая акустика, и играли там по нескольку часов подряд. Джулия с дочерьми ходила на первое выступление группы на уличном празднике в честь Дня империи[11], в мае 1956 года. В то время они называли себя Johnny and the Rainbows, и сценой им служил кузов обычного грузовика. Джону было пятнадцать. Его сестра вспоминает, что сидела, раскрыв рот, и любовалась, как выступает ее брат со своими друзьями. На улице танцевала молодежь, а из окон высовывались жители окрестных домов. Они хлопали в ладоши и подбадривали музыкантов. После этого ребята стали регулярно играть на вечеринках или свадьбах, обычно всего за несколько бесплатных кружек пива.

Quarry Bank High School была довольно старомодной средней общеобразовательной школой для мальчиков. Джон успешно сдал экзамен[12], но, перейдя из начальной в среднюю школу, практически не занимался и поэтому был переведен в класс для отстающих. Несмотря на упреки Мими, Джон так и не научился относиться с уважением к учителям и готовиться к экзаменам. Он постоянно нарушал порядок, озорничал, и никакие наказания не помогали.

Подростковые годы Джона были отмечены болезненными потерями. Сначала скончался его любимый дядя Джордж, муж Мими. В один воскресный день, находясь дома, он неожиданно упал и почти мгновенно умер от обширного кровоизлияния в печень. Смерть дяди, в котором четырнадцатилетний Джон видел отца, была для мальчика настоящим потрясением. Он невыразимо скучал по Джорджу и потом еще долго ходил в его большом старом пальто, даже когда оно уже совсем истрепалось, — именно в нем мы видели его в колледже.

Смерть матери три года спустя тоже пришла внезапно. Однажды июльским вечером Джулия была у Мими в гостях. Несмотря на прежние ссоры и разногласия, сестры продолжали общаться и любили иногда посплетничать за чашкой чая. Джона Джулия оставила у себя дома вместе с Бобби и девочками. Иногда Мими провожала сестру до автобусной остановки, но на сей раз они попрощались у порога. Не прошло и минуты, как Джулию сбила машина, когда она переходила дорогу. Она скончалась на месте. Вскоре полицейский сообщил страшную весть мужу и сыну. Девочки уже спали, и, вызвав к ним бабушку, мать Бобби, мужчины отправились в морг Сефтонской окружной больницы, куда уже отвезли тело Джулии. Джон не нашел в себе сил взглянуть на нее. Бобби зашел попрощаться. Выйдя, он обнял Джона и разрыдался.

На похороны Джон шел как в тумане; он не мог поверить, что его деятельная, жизнерадостная мама лежит в этом деревянном гробу, мимо которого тянется вереница людей. Острое ощущение несправедливости случившегося усугублялось еще и тем, что сбил Джулию пьяный полицейский, который только учился водить машину. Заметив женщину, переходящую дорогу, он, судя по всему, перепутал педали и вместо тормоза нажал на газ. Суд оправдал его. Полицейский отделался выговором и временным отстранением от работы. После похорон Джон затаил в себе горе, гнев, шок и боль и ни с кем не обсуждал своих чувств. Беря пример с Мими, которая никогда не тратила время на дискуссии, он учился жить дальше.