В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

От шума и криков торговцев у друзей с непривычки даже разболелась голова. Они решили немного отдохнуть и зашли в садик перед Александринским театром, где позднее появится памятник Екатерине Великой работы Микешина. Алексей и Александр решили посидеть на лавочке и обсудить план дальнейших действий.

Гости из будущего

Друзья стали прикидывать – как им лучше построить предстоящий разговор с князем Одоевским. Ведь надо было, ни много ни мало, «завербовать» князя. Несмотря на то что они перечитали сотни книг об эпохе императора Николая I, все равно жители XXI века были чужеродным телом в здешнем петербургском обществе. И им светила здесь роль в лучшем случае забавных иностранцев, на которых любопытно смотреть, но о чем-либо серьезном говорить с ними не следовало бы.

Чтобы стать в этом обществе своими, надо родиться в Санкт-Петербурге XIX века, вырасти, быть воспитанным английскими боннами и французскими гувернерами. А самое главное, быть своим по происхождению. Ведь все знатные дворянские фамилии Российской империи давно уже перероднились и перекумились друг с другом.

Друзья решили, что надо играть с князем в открытую и рассказать ему о том, кто они такие на самом деле и откуда явились. А дальше должны сработать природное любопытство и пытливый ум Владимира Федоровича. Этих качеств, судя по его книгам, у Одоевского было в избытке.

Алексей и Александр встали со скамейки и пошли по Невскому в сторону Фонтанки. Пройдя мимо Аничкова дворца, они свернули направо и вскоре увидели дом номер тридцать пять. Переглянувшись, хронопутешественники решительно вошли в парадный подъезд. Выскочившему навстречу швейцару Шумилин коротко бросил:

– К их сиятельству, князю Владимиру Федоровичу! Проводи нас, любезный.

Швейцар – он же секьюрити, или, как тогда говорили, привратник – профессионально, одним быстрым взглядом оценил нарядные, пошитые по последней европейской моде костюмы незнакомцев, почтительно поклонился и резво засеменил по мраморным ступенькам парадной лестницы.

– Вот здесь живет их сиятельство, – сказал швейцар, остановившись у мощной дубовой двери. Алексей кивнул ему и сунул в ловко подставленную ладонь медный семишник.

– Премного благодарен, барин, – молодец в ливрее раскланялся и радостно заспешил вниз по ступенькам. Шумилин несколько раз дернул за медную пупочку, которая заменяла в те времена звонок. За дверью забренчал колокольчик. Вскоре щелкнула задвижка, и дверь приоткрылась. На лестничную площадку вышел слуга – толстомордый парень, одетый в поношенную ливрею.

– Как доложить их сиятельству, господа? – позевывая, поинтересовался он. – И по какому делу вы изволите его беспокоить?

Александр, весело глядя на опухшую от безделья рожу лакея, с легким оттенком пренебрежения сказал:

– Передай князю, что пришли два почитателя его таланта. И непременно добавь, что прибыли они издалека.

Лакей впустил гостей в прихожую и принял у них трости, цилиндры и перчатки. Потом скрылся за дверью гостиной, и уже через пару минут вернулся и сообщил друзьям, что «их сиятельство просят господ зайти».

Алексей и Александр вошли в небольшую, но со вкусом обставленную гостиную. Князь Одоевский, мужчина средних лет, плотный, с мужественным волевым лицом, встретил их стоя у большого стола, заваленного газетами. Похоже, он только что читал местную свежую прессу.

– Добрый день, господа, – сказал князь, с любопытством и в то же время слегка настороженно разглядывая незнакомых ему визитеров. – С кем имею честь?

– Алексей Игоревич Кузнецов, медик, – представился один из них.

– Александр Павлович Шумилин, отставной поручик, – коротко кивнул второй.

– Господа, как мне доложил Иван, вы прибыли в Петербург издалека? – полувопросительно произнес Одоевский. – Я очень рад, что вы нашли время, чтобы зайти и поблагодарить меня за мои более чем скромные труды на литературном поприще.

– Именно так, ваше сиятельство, – сказал Шумилин. – Моим племянникам очень нравятся ваши сказки. И если бы вы соблаговолили поставить свой автограф на одном из ваших произведений, то они были бы в полном восторге…

С этими словами Александр открыл саквояж и достал книжку. Это была сказка «Городок в табакерке», которую Шумилин купил недавно на «Крупе» – так в Питере по-простонародному называли городскую книжную ярмарку, расположенную в ДК имени Крупской.

Одоевский с интересом взял яркую книжку в синей обложке, с улыбкой прочитал ее название и начал бегло листать. Но тут же нахмурился, заметив, что с точки зрения тогдашней орфографии текст в книге набран ужасающе безграмотно.

– Господа, да что же это? – растерянно бормотал Одоевский, перелистывая книгу. И тут он увидел год издания книги – 2011-й.

Князь вздрогнул, словно его ударило электрическим током. Лицо его побледнело. Казалось, что еще чуть-чуть, и он хлопнется в обморок. Князь хотел что-то спросить у Александра, но вместо слов из его горла вырвалось лишь какое-то сипение. Наконец, Одоевский сумел взять себя в руки.

– Господа, ради всего святого, скажите – что все это значит? – жалобно спросил он гостей. – Откуда у вас эта книга? И откуда вы сами?

– Да, ваше сиятельство, вы правильно все поняли, – кивнул князю Шумилин, – мы действительно пришли к вам из будущего. С помощью изобретенной нами машины, которая может переносить людей из одного времени в другое, мы шагнули из две тысячи пятнадцатого года в год тысяча восемьсот сороковой. Мы ваши потомки, князь.

Одоевский захотел присесть и чуть было не промахнулся мимо кресла. В последний момент Шумилин успел поймать его за рукав. Плюхнувшись, наконец, в большое, обитое кожей кресло, князь изумленно переводил взгляд с одного своего гостя на другого. Потом он снова схватил детскую книжку, оставшуюся сиротливо лежать на столе, и стал ее лихорадочно листать.

– Да, именно так… – бормотал он, – нынче ничего подобного напечатать не могут… Какие краски, какие рисунки… Господа, а вы меня не разыгрываете? – со слабой надеждой в голосе спросил князь. – Может быть это просто мистификация?

– Нет, ваше сиятельство, – ответил Шумилин, – все обстоит именно так, как мы вам сказали. Мой друг сумел изобрести машину времени. И теперь мы можем путешествовать из прошлого в будущее. Помнится, вы совсем недавно напечатали роман «4338 год». Точнее, отрывок из него вы пять лет назад напечатали в «Московском наблюдателе», а второй отрывок должен выйти в альманахе господина Владиславлева «Утренняя заря»…

Одоевский, слушая Александра, снова побледнел. Алексей, внимательно наблюдавший за лицом князя, взял со стола графин с водой, наполнил стакан и протянул его Одоевскому. Тот машинально сделал несколько глотков и благодарно кивнул Кузнецову.