Еще ужастики - Р. Стайн

— Эй, чудища, ну-ка стоп! — крикнул Доктор Ужас. — Стоп, я сказал!

Монстры отступили. Человекоящер застыл на месте.

О, слава Богу! — подумал я. Со мной все будет хорошо. Просто воображение разыгралось.

Я испустил вздох облегчения. Как я мог настолько увлечься?

Доктор Ужас протянул руку — чтобы развязать меня, подумал я.

Но я ошибся.

Он схватил меня за волосы… и прижал головою к стволу!

— Ладно, чудища. Теперь мы готовы приступить к сцене пожирания жертвы, — сказал он. — Мотор!

Приблудная кошка

— Спускайся, Марла, — позвал меня младший брат Скотт. — Мы рассказываем истории о привидениях!

— Нет, спасибо! — крикнула я в ответ и зажала уши, чтобы не слышать очередного удара грома. В большом городе, где наша семья жила раньше, грозы не были настолько свирепы. Здесь же, в глуши, молнии сверкали так близко — а гром гремел так громко — что сотрясался дом.

В прошлом году, когда мне стукнуло двенадцать, предки решили, что нам с братом будет безопаснее расти в глубинке. Так мы и переехали из Нью-Йорка в Ривер-Фоллс.

Скотту жизнь в старом доме с огромным двором пришлась по душе. А мне — нет. Мне такая жизнь противна. Я скучаю по Центральному Парку. Я скучаю по такси. А больше всего скучаю по своим друзьям.

Я слышала, как ветви деревьев скребут в окно. Внезапно я представила, что это призраки пытаются процарапать стекло и попасть в мою комнату.

Вы не подумайте, я не трусиха. Я и молнии с громом не особо-то боюсь. Я просто не люблю грозу.

Я ахнула, когда комната вдруг погрузилась во тьму. Теперь единственным источником света были вспышки молний за окном. При каждой вспышке деревья отбрасывали на стену жутковатые тени.

Снизу доносились голоса родителей и Скотта: они все еще травили байки о призраках — в кромешной темноте! Мне в этом участвовать совершенно не хотелось.

Скрежет ветвей по стеклу сделался совершенно невыносимым. Я открыла окно. После чего на ощупь пробираться в темноте. Мои пальцы коснулись письменного стола. Кресла. Изголовья кровати…

— Ой! — вскрикнула я, когда что-то большое, мокрое и волосатое влетело в распахнутое окно. Оно ударило меня в грудь, и я повалилась на пол.

Длинные, острые когти оцарапали мне руки и шею.

В ушах зазвенел душераздирающий вопль.

Я уставилась в два горящих зеленых глаза. А потом начала кричать.

Мама с папой ворвались в комнату.

— Марла, что стряслось?! — крикнул папа. В одной руке он держал свечу, в другой — Скоттову бейсбольную биту.

— Мохнатое чудище! — взвизгнула я. — Оно влетело в комнату! И… и…

— ЭТО твое чудище? — ласково спросила мама. Она поднесла свечу поближе, и я увидела, что она держит маленькую, мокрую, дрожащую черную кошку.

— Это всего лишь кошечка, милая, — мягко сказала мама. — Залезла, видно, на дерево, и запрыгнула в комнату, чтобы укрыться от ливня. — Она осмотрела кошку. — Бездомная. Ошейника нет.

— МЯЯЯЯУ!!! — проревел кто-то у меня за спиной. Я круто развернулась.

— Прекрати, Скотт! — крикнула я. Он захохотал.

— Мяу! Мяу! — он решил, что это очень смешно.

Я не обратила на него внимания и потянулась за кошкой. Мать посадила ее мне на руки.

— Тут тебе будет хорошо и безопасно, — сказала я ей и повернулась к родителям. — Можно мне ее оставить?

Мама с папой переглянулись.

— Марла, кошка — это большая ответственность… — начал папа.

Я изменилась в лице.

— Пап, ну пожалуйста, — взмолилась я. — Она нуждается во мне. Она же на свете одна-одинешенька. И мне она нужна. У меня здесь совсем нет друзей.

— Ладно, обсудим это утром, — сказала мама. — Как бы то ни было, на ночь она может остаться. Пошли, Скотт, пора в кровать.

Я приласкала черную кошку. Шторм утих. В воздухе повисла туманная дымка.

— Назову-ка я тебя Мисти,[5] — сказала я. — И не беспокойся. Ты останешься здесь — на всю жизнь! Уж я позабочусь.

Ночь Мисти провела, свернувшись клубочком у меня в ногах. А на следующее утро она выкинула просто невероятную штуку: последовала за мной в душ! Когда горячая вода хлестала по ее черной шерстке, Мисти лишь блаженно мурчала.

Я всегда слышала, что кошки ненавидят воду. Они поддерживают чистоту, вылизывая себя.

Но Мисти — не такая. Мисти особенная.

Когда мы с ней спустились к завтраку, у нас у обеих были мокрые волосы.

— Я смотрю, вы обе помылись, — сказал папа.

Я улыбнулась. Мисти тоже растянула рот, будто в улыбке, показав остренькие белые зубки.

Мы все засмеялись, когда Мисти попыталась есть мою яичницу.

— Должно быть, ты голодная. Бедная киса! — сказала мама.

Она налила Мисти блюдечко молока и дала немного тунца.

— Я тебя порчу, — сказала она Мисти. — Ты теперь на кошачий корм и смотреть не захочешь.

И я поняла, что мама решила Мисти оставить.

— Дети, у меня для вас большой сюрприз! — радостно объявила она. — Я записала вас в бассейн. Вы двое можете сегодня съездить туда на велосипедах и поплавать. Там должно быть много ваших сверстников.

Скотт тут же вскочил.

— Точно! Бассейн! Совсем рядом! Это не на такси в вонючий спортзал гонять. До чего мне здесь нравится!

Я бросила на него хмурый взгляд. Как мало ему нужно для счастья! Пару историй о привидениях да бассейн. Ну а я по-прежнему тосковала по Нью-Йорку.

Но коль скоро я здесь застряла, знакомство с другими детьми будет очень даже кстати. И потом, я люблю плавать. И жара меня уже доконала. Я сбегала к себе в комнату и надела купальник.

— Скорее, Марла! — окликнул меня стоявший у двери Скотт. — Если через минуту не соберешься, я еду один!

— До встречи, Мисти, — сказала я и помахала ей на прощание. Мисти запрыгнула на письменный стол и замяукала. Голос у нее был такой жалобный — как у брошенного матерью ребенка. Она плакала и плакала… Я взяла кошечку на руки и попыталась ее успокоить.

— Я понимаю, каково тебе. Мне тоже одной в новом доме несладко, — сказала я, поглаживая ее черный мех. После чего крикнула: — Эй, Скотт, иди один! Мы с Мисти сегодня остаемся дома!

За обедом Скотт рассказывал, с какими классными ребятами познакомился в бассейне. Мне стало немножко завидно. Сама-то я сегодня только и делала, что читала книжку, пока Мисти дремала.

Но глядя на Мисти, устроившуюся у меня на коленях и уминавшую кусочек моей сосиски, я понимала, что поступила правильно. Мисти нуждалась во мне.

Той ночью мне снился мой старый квартал. Мы с друзьями катались на лодке в парке. А потом устроили пикничок на траве и много смеялись. И вдруг какой-то незнакомец схватил меня сзади и намертво зажал рот. Я пыталась высвободить голову, но не могла! Я не могла дышать!

Я проснулась. Я все равно не могла дышать!

Мисти! Кошка легла мне на лицо, закрыв нос и рот.

Я изо всех сил пыталась ее отодрать. Но не могла сдвинуть ее ни на дюйм.

Нахлынули слабость и головокружение. Комната завертелась вокруг меня.

Я отчаянно пыталась втянуть в легкие хоть немного воздуха.

Я вцепилась в кошкину шерсть. Но Мисти лишь сильнее прижалась к моему лицу.

Пот градом бежал со лба. Кожа сделалась холодной и липкой.

Наконец, я обеими руками обхватила Мисти за шею. Я сдернула ее с лица и держала на вытянутых руках — подальше от тела.

А потом я жадно вдыхала воздух… Держа кошку на вытянутых руках, я поспешила вниз — в комнату отдыха. Родители смотрели по видику фильм.

— Мама! Папа! — завопила я. — Мисти пыталась меня убить!

— Что?!

— Она пыталась убить меня. Она распласталась у меня на лице. И не слезала! Она… она пыталась меня задушить!

Мама забрала у меня Мисти и погладила по спинке.

— Марла, Мисти, наверное, просто замерзла. Ты же всегда врубаешь кондиционер на полную мощность. Вот она и пыталась согреться.

Возможно, в ее словах и было зерно истины. Я не знала. Но с того момента я начала побаиваться этой кошки.

На следующий день, когда Мисти снова подняла плач, я не обратила на нее внимания. Я заперла за собой входную дверь, запрыгнула на велосипед и покатила к зданию спортклуба.

Клуб оказался превеселым местом. И там было множество ребят моего возраста.

Скотт сорвал рубашку и ухнул животом в бассейн. Я забралась по лесенке на высокий трамплин.

Я уже готова была нырнуть. Посмотрела на воду внизу…

Мне вдруг совершенно расхотелось нырять. Я попятилась. Мне почему-то больше не хотелось в воду.

— Эй, Марла, в чем дело? — крикнул из бассейна Скотт.

Я сложила ладони рупором, чтобы ответить. Но вдруг почувствовала, что на трамплине я не одна.

Что-то острое вдруг полоснуло меня по лодыжке.

— Ой! — вскрикнула я от боли и неожиданности.

Я потеряла равновесие и грохнулась в воду.