Т. 2. Фантастические поэмы и сказки - Семен Кирсанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПОЭМА О РОБОТЕ (1934)
Здравствуй, Робот, —никельный хобот,трубчатым горлом струящийся провод,радиообод,музыки ропот —светлым ванадием блещущий Робот!
Уже на пижонов не смотрят скромницы,строгие жены бегут — познакомиться.У скромных монахинь в глазах голубыхвстает многогранник его головы,никто не мечтает о губ куманике,всех сводит с ума металлический куб,кольчуг — алюминий и хромистый никельи каучук нелукавящих губ.Уже Вертинский томится пластинкой,в мембране голосом обомлев,и в «His Maisters Voice»[2] под иголкой затинькалМорис Шевалье и Раккель Меллер[3]:
— В антенном мембранном перегуде, гуде,катодом и анодом замерцав,железные поют и плачут люди,хватаясь за сердца…
Электроды в лад поют о чудах Робота, свет наплечных лат, иголка, пой: «Блеск магнитных рук, игра вольфрама с ко́бальтом, фотофоно[4], друг, о Робот мой!»
И дочки пасторов за рукодельем,когда в деревне гасятся огни,мечтать о женихах не захотели —загадывают Робота они:
рукою ждущей на блюдце тронуты в кофейной гуще стальные контуры…
Все журналы рисуют углы и воронкизолотым меццо-тинто в большой разворот:эбонитный трохей и стеклянные бронхи,апланаты-глаза и желающий рот.
Шум растет топотом, слышен плач в ропоте (пропади пропадом!).
Все идут к Роботу, клином мир в Роботе, все живут Роботом!
1Весь в лучах, игрой изломанных,озаренный ясно —тянет Робот из соломинкисмазочное масло.
Отвалился, маслом сытенький, каракатицей,в пальцах шарики в подшипникахперекатываются.
И окно в лицо спокойноеот рождения —бросило тысячеоконноеотражение.
И светит медный мир в мозгу катодно-ламповый,стук-стук-тире стекает с губ,с холодных клапанов.
Берет газету Роботс неслышным треском искр,и буква входит в хобот,оттуда в фотодиск,на пленку, в хобот снова,и узкий свет горит,свет переходит в слово,и Робот говорит:
Лон — дон. Лорд Гор — дон Овз — билль внес билль о уууу… о утверждении бюджета…
Гремит железная манжета,и Робот в алых «ауу!..» стихий,скрипя, садится за стихи.
По типу счетной машиныв Роботе скрепками тихимивсажены в зажимыкомплексные рифмы.
Элемент коснется слова «день» —и выскакивает «тень»,электроды тронут слово «плит» —и выскакивает рифма «спит».
А слова остальныепроходят сквозь нитки стальные,и на бумаге строчек ли́нийка —автоматическая лирика:
«Сегодня дурной день, кузнечиков хор спит, и сумрачных скал сень мрачней гробовых плит».
И вдруг ему взбредет уснуть —в приемник наплывает муть,и ток высокой частоты,и сон высокой чистоты.И в ухо чернотелефонноеи в телевидящий зрачоквсплывает небо Калифорнии,снег, Чарли Чаплин и еще —киножурнал, петух Патэи пенье флейты в слепоте.Дождем частя,эфиром пронесенв шести частяхполнометражный сон.
И во сне смеется Робот механический,грудь вздымая, как кузнечный мех (анический)с сонных губ слетает в хобот смех (анический).Робот спит,забыв стихи и книги,Робот спитбездумным сном щенка.Только окнаотражаетнике — лированная щека.
Приборы теплятся едва,свет погасить в мозгу забыли…И ноги задраны, как двагрузоавтомобиля.
2Стальной паутинкой — радиомачта.Граммофоны. Пластинки.Трансляция начата.
Роботу шлет приказания всев синем шевьотовом умный monsieur.
Коробка лак-мороз,где луч и звук синхронны,нить фосфористой бронзыв четырнадцать микронов.
И в аппаратную плывет,то грянув, то стихая,продроглый гул норвежских вод,стеклянный шум Сахары.
То провод искоркой кольнув,то темнотой чернея —любую примет он волну,и Гамбург, и Борнео,и SOS мертвящих глыб морских…Планетным гулом о́бнят,одной волны — волны Москвыпринять не смеет Робот.
Струится пленка в аппарат —читает Робот реферат:
«Болезни металлов, распад молекул,идет эпидемия внутренних раковин,в больницах лежат машины-калеки,опухшие части торчат раскоряками,машин не щадит металлический сифилисна Ниагаре турбины рассыпались…»
Кончилась лекция.Monsieur включает — с трещинкой —жанром полегче,программу в духе Лещенко.
И Робот идет, напевая,пальцы как связка ключей:
«По улице, пыль подыма-ая,прохо-дил полк гусар-усачей. Марш вперед, труба зовет, чер-ные гу…»
Оборвут на полслове песенки тон,и губами резиновыми не шевелит он,пораженный чудовищным энцефалитом,Робот ждет приказаний с открытым ртом.
3Ровно в 7пунктуальнопо Гринвичу,руки сложной системыот себя потяготою ринувши,когда стены коробокполосой озаряются красной,просыпаетсяРобот,в суставах коленчатых хряснув.
Подымает скафандром сияющий череп,на волнистом затылке узор, —этородинка фирмы,фабричный гербиз геральдики Шнейдер-Крезо́.
И с волны золотого собора переливом колеблемых волнв ухо Робота звоном отборным колокольнею вклинился Кельн.
Он встает, протирает мелом и замшейэлектрический чайник щеки,пылесосрукавицею взявши,выметает сор и стихи,и на службу — в концерн,к стеклянному дому в конце…
Слышит дом шага четкого клац,Робот лбом отражает Потсдаммерплац.
Несгибаем и прям, конструктивно прост,нержавеющий Робот ртутною мордойулыбается во весь ростподъяремным Линкольнам и Фордам.
По доспехам плывут вверх ногами прохожие,и рекламами, окнами, спятив с ума —светлой комнатой смеха на никельной рожегримасничают дома.
И на заводе у крыл машимых — уже заводят парней машинных. В руках — зазубрины, поршнями хрюкая, впродоль стены стоят безропотно —кинжалозубые молоткорукие цельностальные ребята — Роботы.
А Робот-люксус, выпучив «цейсы»,к воротам завода прирос полицейским.(Не оглянувшись на ворохи дыма,живой безработный проходит мимо.)
И приторно тянет ипритом оттуда,стеклянно-синий снят цилиндр,заботливо в баллон укутаннежнейший… нитроглицерин.Им ничего, не дышат, не люди,вуалится газ у лица на полуде.А вечером синим апрелемк Роботу входит тонная фрейлейн.Шапочка — наискосок,с фетра вуалинка,тонкий носоку туфельки маленькой,На цыпочках тянется к блеску забрала,и ниточкой — ручкой железо забрала.И гуды в антеннахтогда принимаютскрипичный оттеноксо склонностью к маю,сияющий иссинядоспехами, грубый,он — пианиссимооркестрится румбой.Пошли по трелямстальные ботинки,и пальцы фрейлейнлежат на цинке:
— Пойдем глянцевитым путем,пойдем-пойдем!
Губысиневатым аргоном, румбуотбивая ступнёй, Роботтанцует спокойно с фрейлейн,травинкой степной…
Телевидящей синькою светит стекло,и на инее цинка пальцев тепло…
4Приемная зала стального картеля.На глади паркета ракета луча.С официальностями не канителя,сам Шнайдерс портфелем проходит, ворча.
Напрягся мозгмикрофарад,контакт механик пробует.В ноль пять начнетсясмотр-парад,приемка новых Роботов.Шпалером стоят орденастыепредставители павшей династии.
Каски шпиц —генерал оф-Битц,Генеральный штаб —адмирал фон-Папф,с рекою-лентой на грудифельдмаршал граф де-Бомбарди.
Тряся лицо — чертеж машин(проекты мин и ядер) —сам Шнайдер примет строй машин,шутливый, старый Шнайдер.
И мимо пиджаков пушка зимы светлей,в Герленовых духах, и в золоте затылок, —прошла украдкой леди Чатерлейи у колонны жилистой застыла.
Забыт лесник (они давно расстались), ей нужен Робот первобытных эр — орангутанг несокрушимой стали, чья сила: Е, деленное на Р.
Повернулись головы. Лорнетки у глаз. Об пол слитки олова, по лестнице лязг…
Вдоль по рядам прокатился рокот,дрогнули люстры в мелкую дробь.В зал — маршируют — за Роботом — Робот —паркет гололедицей — ромб в ромб.
Идут ребята страшных служб,в дверях отдавши честь орлу.А тени дам толпою лужлежат на глянцевом полу.
— Рыцарской — — ротой — — железных сорок —— Топорщась — —подагрой — кольчатых — лап, —— Корпус — —пружинит — на плотных — рессорах —— Свет — — тиратронов — — кварцевых — ламп. —
— На каждом — — Роботе — надпись — «Проба», —— Лбов — — цилиндрических — свет — —и сверк —— Панцири — —в глянце — —Робот — в Робот, —— Радиоскопами — — —смотрят — — —вверх. —
— Сто-ой! — (ударили тяжкой стопой).А белая леди мечтает о встрече!«Когда ж я увижусь, о Робот, с тобой,чтоб тронуть железо и вздрогнуть, и лечь, ищекой ощутить ферросплавные плечи.
Захочу, заведу, и нежный гагачий в пастушью дуду запоет, догадчив, склонившись антенной, он чудный, он тенор…»
Она видала видики, но жить с живыми стало впроголодь, и лапу лучшей в мире выделки рукою замшевой потрогала.
Каждый — — Робот — — проверен — — и вышколен,Х-образная — — — грудь — — — широка, — — № и серию вписывая в книжку, Шнайдер обходит строй сорока.
— Мерцает — — утроба — — кишечником — —трубок,— шарниры — — колесики — — — ролики — — стук.— Напра — — во, ать — два — — повернулись — угрюмо— светло-зеркальные — — — сорок — — — — штук.
— Дайте-ка общий выдох и вдох! — кинул механику роботов бог, и разом сорок резиновых легких охнули в хоботы: «Хайль! Гох!»
А леди мечтает: «Захочу — научу,и Робот, грубый, жестокий такой,повалит меня дивану в парчудушить ревнующей рукой.И после, блестя синевой под утро,сентиментальный Роботоперным тембром гудит в репродуктор:„Твой до гроба…“»
А Шнайдер, рукой оттопырив ухо:«Вот этот вздохнул немножечко глухо!» —сказал и обмер, дорожка по коже,как будто паук пробежал рукавом, —грустно стоит на других непохожийРобот номер сороковой.
Пульсирует веною, странный что-то,что-то неверное в низких частотах.Сгорбился Робот, вымолвить силится,не может ожить, и стрелка на «стоп»,и около рта морщинка извилистая(может — небрежность, а может — скорбь…).
Светится в прорезях лампа сквозная,и чудится Шнайдеру — он по-людскисмотрит презрительно: «Я тебя знаю…» —и тихо пульсируют сталью виски.
Завитковый соленоид зеленеет локоном, и лицо его стальное худобою вогнуто.
По резине глянцевой у немого рта тонко жилка тянется, будто доброта.
И Шнайдеру страшно: — Выгнать! Испорчен! —Отходит под стражейк Роботам прочим…
Повернули тумблер в латах,между глаз —вынули аккумулятор,свет погас.
Ни тепла, ни рокота,ничего особенного:вон выносят Роботазабракованного.
Уже — ни стихов, ни пенья, ни гуда,—и, отражая мерцание звезд,цельностальное зеркальное чудо«Бюссинг» повез.
5Зал гремит от топота: что ни шаг — залп!Тридцать девять Роботов покидают зал.
Сплавом стали с ко́бальтом клещи свисли.Тридцать девять Роботов на работу вышли.
Чтоб парламент пеплом вытлел, рейхстаг сжечь.В Спорт-Паласе черный Гитлер держит речь.
Блещут фонодугами никельного сверка,зашагали слугами Гуго — Гугенберга.
Пролетает морем синим пылью пар,облит синим керосином Фили — ппар[5].
Черной свастикой железо на щеке,страшной цепью танки лезут на Же-Хе.
Отливает маслом потным морды сталь —глядя дулом пулеметным, Робот встал.
6Среди старья — развинчен и разверчен,развороченный, как труп, кошмар, —забракованный за нечто человечье,Робот, брошенный, лежит плашмя.
Робот мертв. Ржавеют валики.Ненужный Робот в грязном стокепод грудой жести спит на свалке.На нем цветет узором окись…
Кто б знал!..Вороны, каркая, над свалкой пролетали,и мимо — так как пищи не увидели.А мелкие, блестящие деталираскрали юные радиолюбители.
Медь зеленеет и пятнится, какосенний мох под палою березою.И чудный панцирь разъедает рак,железный Cancer — трупная коррозия…
Осколки ламп раскинуты пинком,и руки врозь, забывшие о жесте…Спи, Робот, спи, прикрытый, как венком,обрезками консервной жести!
7Запахом пороха воздух тронут.У пулеметов лежим по два.Траншеями изморщинен фронт. Высота 102.
Темнеет. За спиной — Республика.Шинель у ног.
Комрот молоденький (три кубика)глядит в бинокль.
И в шестикратных два кругав деленьях накрест вплыл курган.
Сначала туманен и матов,резче, и вблизился в круграк в защитных латах,вытянув лопасти рук.
Сумерки. Холм извилист…Из-за пригорка вылез,сузив мерцанье линзы,вытянув черный хобот,глянув глазами слизней,стопочервячный Робот.
— Встааа-вай!..— К пулеметам!.. (А вы покателефонируйте в штаб полка:у речки Суслонь замечен отрядбронированных, страшного роста;ждем приказаний…)
С кургана подрядприподымались количеством до́ ставооруженные до подошв,лоб по графам размечен.
Птица упала с облака в рожь,в обмороке кузнечик.
В атаку ли ринуться?Ждать?.. Наступать?..— Прицел одиннадцать! Це-лик пять!..
Из-за курганавполоборотавыходят, баллонами плечи сутуля.Очередь грохота… Не берет пуля…
Пружиня в рессорах, пулей не тронуты,как ящеры в пров
