У дочери графа есть тайна (СИ) - Неделина Анна

Эллейн кивнула. Она не могла признаться, что сама собиралась рассказать все, что ей известно, потому что это казалось легким выходом. Она ведь не обещала хранить в тайне их с Шорохом встречи. И если бы доверилась Роберту, он бы понял и помог, отвел бы гнев отца. Ведь это все, чего она хотела: чтобы граф перестал злиться. Но подслушав недавний разговор, она испугалась куда больше. Да, с амулетом силы, который бережет Хранитель, у них наверняка получилось бы задуманное…

— Не получилось бы, — сказал Шорох, хотя Эллейн не проронила ни слова. Должно быть, сейчас от него нельзя было скрыть свои мысли. Маг улыбнулся печально и добавил: — То, чего хотят твои родные… им придется добиваться этого самим. Амулет силы ничем им не поможет. Он ведь действует только в земле Лоргов. И нацелен на одно — защиту от магии севера. Раньше, когда в Тихом лесу еще жили ведьмы, северяне заручились поддержкой ледяных шаманов. Тебе о них известно? Шаманы прежде обитали в Мерзлой пустыне за Северным королевством, теперь уже и не знаю. Ведьмы исчезли, может и они… я бы не огорчился.

— Говорят, в той пустыне настолько холодно, что замерзает любой, даже маг, — заметила Эллейн, не удержавшись.

— Я тоже об этом слышал, — кивнул Шорох.

— Но сам наверняка не знаешь?

— Я не покидал земли Лоргов.

— Никогда? — вырвалось у Эллейн.

— Никогда, — Шорох хмыкнул. — Разве таких, как я, мало в графстве?

Да ведь Хранитель наверняка и не может покинуть земли Лорга, подумалось Эллейн.

— Выходит, легенда об амулете силы — обман? — спросила она.

— Ну, почему же? Амулет неотделим от земли Лорга и настроен только на защиту, как я и говорил. Однако источник, связанный с ним, действительно прибавляет Лоргам сил и удачи. Считай, заряжает чистой магией, которая — так уж случилось — влияет только на кровь Лоргов. Вы и так-то рождаетесь сильными, ловкими, удачливыми… Источник ведь питает земли графства, магия растворена в почве… не так ощутимо, как в Тихом лесу. И уж конечно, не так, как в источнике.

Эллейн задумалась. Звучало не так уж плохо. Однако не совсем так, как она себе представляла. А главное: граф определенно рассчитывал на иное…

— Ты пытался объяснить это кому-то из Лоргов раньше? — спросила она. — Про защиту и…

— А кто бы мне поверил? Твой отец? — Шорох усмехнулся. — У владельцев этих земель упрямство в крови. И жажда власти тоже… — он оборвал себя. — Возвращайся домой, Эллейн. Тебе уже пора… Спасибо за то, что пришла.

Эллейн смотрела на него, словно ждала еще чего-то. Шорох медленно обнял ее. Она не оттолкнула его. В ней не было больше гнева. Хотя он по-прежнему не очень-то почтительно отзывался о ее родне. Всей сразу, если подумать. Наверное, она еще припомнит Шороху эту наглость. Но потом… в другой раз. А сейчас хотелось совершенно иного.

Шорох поцеловал ее, невесомо и нежно. Повторил:

— Ступай домой.

И Эллейн проснулась, сидя на лавке у окна в своей комнате в замке Лорг.

Что за странный сон, больше похожий на наваждение. Ей все еще было холодно, будто она действительно летала!

Эллейн обхватила себя руками, поднялась, глядя в окно. Ей стало зябко.

Вдалеке сверкали зарницы, освещая кромку лиловых набухших туч.

Гулко заворчал гром.

Дни снова потекли своим чередом. Братья отправлялись в лес, и Эллейн каждый раз с ужасом ждала, что они вернутся с новостями о найденном Шорохе. Казалось, вот-вот вся жизнь изменится, случится что-то страшное.

Но человек таков, что способен свыкнуться с постоянным ожиданием дурного. Эллейн поверила, что все будет как прежде. Она ездила на прогулки, но не пересекала дальний ручей. Это была граница, которую она установила, как знак исполнения обещанного Хранителю. Он ведь просил не рисковать. Вот Эллейн и не рисковала. Ни собственной жизнью, ни его тайной.

Белый волк больше не появлялся. Только во сне иногда показывался на лесной опушке. Очень хотелось думать, что это не просто сны. Пусть даже будет испытание: Хранитель волен удостовериться, что условия сговора в силе.

Эллейн не признавалась себе, но куда больше волшебного волка она хотела видеть самого Шороха. Жаль, что он во снах не появлялся.

Иногда она находила у ручья маленькие туески с лесной земляникой. Или горсть морошки, уложенную на толстый кусок коры, как на роскошное блюдо. Чудно: везде морошка уже отошла, а в Тихом лесу еще вот спела… К ягодам прилагались то душица, то котовник, то веточка с мелкими зеленями листочками, похожими на мягкие иглы — с куста медвежатника. Чай с ними получался особенно ароматный.

Эллейн не рассказывала о подарках. Опасалась, что по неосторожности навредит брату. Чай на травах она заваривала себе сама. И нужные растения подыскивала тоже сама — по лугам, вдоль ручьев, в лесу, наконец.

Одним из тихих вечеров Эллейн шла по сумрачному коридору. Было уже поздно и совсем стемнело. Подступала осень, но по вечерам все еще было тепло. Эллейн только что навешала на конюшне Вьюжку. По пути она встретила одного конюха. В последнее время слуг в замке стало заметно меньше.

Гостиная была освещена — горел камин. Слышались негромкие голоса отца и братьев. Эллейн прошла бы мимо, но тут уловила собственное имя. Не удержалась и тихо приблизилась к приоткрытой двери, раздумывая, стоит ли заглянуть в щель. Вроде надобности в этом не было, просто любопытство часто требует сверх необходимого.

— Герваль — достойная партия, — произнес Роберт рассудительным тоном.

Эллейн замерла.

— Чеммер нам будет полезней, — недовольно проговорил граф Лорг.

— Вы знаете его нрав, — возразил Марвин. — Мы не сможем привязать его, устроив брак.

Отец молчал, и братья тоже не произнесли больше ни слова, дожидаясь его решения. Оглушительно трещали ветки в камине. Перед глазами Эллейн плыли огненные искры, на лету превращаясь в пепел.

Этот день настал. Но вместо истомы, о которой пишут в книгах, сердце заныло, словно от боли.

— Ты прав, это будет невыгодное вложение, — уронил, наконец, граф. — Остается Герваль.

В груди уже немело.

«Не худший вариант, — отстраненно подумала Эллейн. — Недостаточно богат, но знатен. Должно быть, отец видит в нем столь же недовольного своим положением дворянина. Герваль не любит северян, к тому же…»

Но не получалось. Не выходило принять новость как должное. «Удачное вложение». Да, ведь она знала, что брак — это всегда расчет. И никогда не противилась этому. Так почему же болит? Она просто испугалась. А любой страх Лорги выкорчевывают на корню. Вырывают из сердца. Ведь разговор совершенно обыденный. Просто застал врасплох. Если бы отец подступился к ней завтра с новостью о том, что сговаривается с Гервалем о том, чтобы устроить помолвку, она бы приняла эти слова как должное. Не дрогнула бы, потому что бояться здесь нечего. Ведь не Чеммеру же ее, в самом деле, решили отдать! Тому шестой десяток, и двух жен он уже схоронил. А Герваль молод… Герваль — совсем другое дело.

«Удачное вложение».

Она не освободится от отцовских планов. Лишь окажется залогом…

Хотелось вскочить на лошадь и нестись вперед, не разбирая дороги. Чтобы только луна указывала путь. И какая ей теперь разница — дальний ручей или нет. Ее скоро не будет. Дела Хранителя — больше не ее дела.

— Я понимаю ваши устремления, отец, — вступился вдруг Берни, и голос его был странным. Берни всегда был мягок. Не будь Ланси, пожалуй, ему бы доставалось от отца куда больше. Но сейчас в голосе Брата Эллейн услышала непоколебимую уверенность, жесткую и непримиримую, свойственную всем Лоргам. Он будто стал копией отца. Берни повторил: — Понимаю. Но не могу принять. То, что я слышу от вас в последнее время… Вы ведь не просто расстроить союз с Севером хотите.

— Не будет никакого союза, — оборвал граф Лорг. — Это лишь вопрос времени. И если правитель не может этого понять, то он…

— Отец, — предупреждающе проронил Роберт.

— Мы, как никто, понимаем, сколь велика опасность. Наши земли всегда первыми оказывались на пути мнимых союзников, — проговорил отец.