Две кругосветки - Елена Ленковская

Тот лишь плечами пожал. Сделал большие глаза, засмеялся:

— Не девчонка — свирепая эгмонтская курица! — Раскинул руки как поморник крылья, и с пронзительным криком спикировал в Лушину сторону.

Он Лушу всерьёз не воспринимал.

Привезённые пингвины оказались двух видов.

Одних назвали «простыми». Эти были ростом поменьше, с чёрными клювами. Спина у них была тёмная, брюшко — белое, лоснящееся, а на голове — тёмная шапочка, от которой к подбородку шёл чёрный узкий «ремешок». Вид у этих пингвинов был довольно строгий, как у облачённых во фраки музыкантов филармонического оркестра.

Других, покрупнее и понаряднее, окрестили мандаринами. Они были красноглазые, красноклювые, с жёлтыми длинными перьями на голове.

Важные красавцы «мандарины» были весьма миролюбивы, в отличие от воинственных «простых». Те, по рассказам офицеров, у себя на острове даже попытались ввязаться с людьми в драку, и довольно сильно били по ногам своими ластами.

Представив себе мичмана, отбивающегося от пингвиньих ласт, Луша не сдержалась. Хихикнула мстительно.

Пингвинов посадили в курятниках и в ванне, поставленной нарочно для того на юте[23], и отдали на попечение матросу Галкину, тем более что большинство его прежних питомцев уже было съедено.

Матрос изо всех сил пытался заботиться о странных птицах. Те, к его великому огорчению, скучно смотрели на своего опекуна, от предложенного корма отказывались, слабели и дохли.

— Может, они из воды есть привыкли? — предположила Луша.

— А и правда, — обрадовался Галкин. — Мы им вот что — свинину в лохань с водой накрошим. Молодец, Лукерья! Хорошо придумала.

Хорошо-то хорошо, но долго на такой еде пингвины всё равно прожить не могли. Вот и выходило с этими пингвинами одно расстройство.

Луша ходила мрачнее тучи, и все думали, что она кручинится из-за пингвинов.

И правда, она всё свободное время проводила рядом с ними. У пингвинов была забавная походка, и умные глаза с круглыми чёрными бусинами зрачков. Луша всё уговаривала их поесть, вздыхала печально.

Ей казалось, что у неё с пингвинами много общего. Она-то понимала, что значит быть существом, которое зачем-то — бог весть зачем — сорвали с родного места, сунули в мешок, и повезли в неизвестном направлении.

Да, она чувствовала себя немножко пингвином… А вовсе не злобной эгмонтской курицей, что бы там не болтал мичман Демидов! Ему лишь бы позубоскалить.

Причиной невесёлого Лушиного настроения были мысли о тяжёлой доле «хронодайвера поневоле». Чем больше она думала о своей и Русиной участи, тем мрачнее становилась.

Только не говорите, что это она, Лукерья Раевская, во всём виновата. Хотя… Ну, в общем, да. Она уже дважды сама, совершенно добровольно, сделала выбор. Первый раз — в солнечной Бразилии, второй — у холодного туманного побережья Южной Георгии.

Там, у Георгии, хронодайвер — русский матрос с английского «китобойца», — узнав обо всём, сказал, что может помочь ей вернуться.

— Прямо сейчас? — ахнула Луша.

— Да, — веско ответил он.

Луша замерла. Она даже дышать на мгновение перестала.

Она так хотела домой, к маме, папе, Федюньке… Но чтобы вот так, сразу? У Луши тоскливо заныло под ложечкой. А как же Руська? И потом…

Она растерянно оглянулась. Неподалёку качался на волнах «Мирный», кричали морские птицы, по палубе слонялся Адамс…

Она прижала к лицу ладони, потом подняла на матроса мокрые глаза.

Он смотрел испытующе.

— Да, ты можешь вернуться прямо сейчас, — повторил он. — Если, конечно, очень захочешь. — Дело в том, что есть два препятствия твоему немедленному возвращению домой.

Луша глядела на китобоя, не отрываясь.

— Первое — тебя потеряют на «Востоке». Это нехорошо, это против правил хронодайверов, только в экстренной ситуации можно было этим обстоятельством пренебречь. — Хотя… ребёнок в Антарктических водах по меркам изнеженного XXI века — это экстренная ситуация. Да ещё без спасжилета и каски… — подмигнул он Луше.

Луша криво ухмыльнулась. Какие ещё каски. Её волновало другое…

— А второе… препятствие? — дрожащим голосом спросила она.

Китобой нахмурился:

— Второе препятствие гораздо серьёзнее.

Этим препятствием был Руся. Луша уже в двух словах рассказала хронодайверу о брате, о портрете, поделилась своими подозрениями и надеждами.

— Если твой брат тоже нырнул, вам всё же лучше сначала встретиться, — сказал хронодайвер. — Вы — как два магнита. Лучший способ найти твоего Руслана — тебе оставаться в прошлом. В противном случае его поиски могут затянуться на месяцы, и даже годы…

Луша шмыгнула носом и в ужасе уставилась на своего собеседника.

— Хотя… — китобой с досадой прищёлкнул языком. — Нельзя быть до конца уверенным, что он вообще вместе с тобой нырнул. Да, мог сработать эффект близнецов. Но ведь мог и не сработать!

— А портрет? Откуда бы тогда он взялся?

— Портрет… — он усмехнулся скептически, огладил заскорузлой рукой шкиперскую бородку, — Поверь, в хронодайвинге вещественные доказательства — не самые верные. Предметы вообще нельзя считать доказательствами.

Этого Луша тогда совсем не поняла. Предмет, он ведь настоящий, он убедительный, его потрогать можно, это не чьи-то там рассказы или слухи… Не зря же говорят — «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать»?

Китобой покачал головой:

— Нет. Времени на объяснения у нас мало. Просто поверь мне. Портрет, который ты видела — недостаточное доказательство того, что твой брат сейчас в прошлом.

Луша недоверчиво пожала плечами.

— И вот ещё что. Есть такая особенность погружений — ныряльщики чаще попадают в те места, где плотность и значимость исторических событий велика. — А тут, — он даже присвистнул, — экспедиция длиной в несколько лет!!! Тебе придётся подождать. Если ты в двойном нырке «ведущая», то твой брат может оказаться в прошлом чуть позже тебя. Вполне вероятно, у него — «недолёт», и он ещё появится. Девяносто процентов вероятности, это будет как-то связано с кругосветной экспедицией. И появиться он должен в какой-нибудь значительный, важный, ответственный момент плавания.

Китобой оглянулся. Пора было идти. Он издали кивнул подзывавшему его товарищу, взял Лушу за плечи и сказал довольно жёстко:

— Ну, выбирай.

— Я Руську не брошу, — нахмурилась Луша. — Я подожду.

Голос китобоя смягчился, потеплел.

— Сделаем так, — быстро заговорил он. — Главное событие вашей экспедиции — открытие Антарктиды — должно состояться в ближайшем месяце. Вероятность появления твоего брата в это время велика, хотя это всего лишь вероятность. Следующая стоянка «Востока» — в Австралии.

Луша, блестя глазами, ловила каждое его слово.

— Если Руслан не появится, тебе ни в коем случае не следует покидать «Восток» и оставаться в Порт-Жаксоне. Насколько мне известно, в Австралии помощи ждать не от кого. Во всяком случае, в этом году… Твоя задача — остаться на шлюпе и плыть дальше, в Тихий океан. А там есть кое-кто из наших. Тебя найдут, и помогут, это я устрою. Всё!

Тут она не выдержала и громко всхлипнула.

— Ты молодец! А вот плакать не надо. Хронодайвер всегда должен держать себя в руках. — Матрос ласково похлопал её по плечу. — Прощай, Лукерья!

Луша кивнула, вытерла слёзы и молча махнула ему рукой.

И вот теперь она ждала — когда же появится на горизонте Антарктида. Но прошло почти полмесяца, а обещанная китобоем Антарктида что-то пока не появлялась.

Честно признаться, географические открытия волновали Лушу не так, чтобы очень.

Здорово, конечно, открыть новый материк, но она вполне могла бы обойтись и без этого. А заодно без вечной сырости в воздухе, да и под носом тоже. Без надоевших туманов, без промозглой слякоти, без мокрого снега. Она вообще кругосветными экспедициями не интересовалась, она просто на лошадках собиралась покататься…

А на этом, с позволения сказать, юге — холодно! Луша всё время зябла. В отличие, кстати, от пингвинов.

Ладно, придётся признать, что у неё с пингвинами не так уж много общего. Она — человек. А у человека всегда есть выбор!

Глава 16. Чай с секретом

В тот же день, когда Завадовский с компанией гостили у пингвинов на острове, предприимчивый Беллинсгаузен придумал воспользоваться проплывавшей мимо небольшой льдиной, чтобы пополнить запасы пресной воды. Спустили ялики и отправили людей — нарубить лёд и доставить на шлюп. За каких-то полтора часа матросы привезли столько, что удалось набить шесть больших бочек, большие «братские» котлы, артиллерийские кадки[24], и ещё осталось. Поскольку складывать лёд было уж больше некуда, ялики подняли и «Восток» опять наполнил паруса.