Арифмоман. Червоточина - Александр Рудазов

– Но у него, конечно, был настоящий диплом, из Мистерии, – вздохнул король. – Мэтр Гвенью был бакалавром Фармакополиума. Не ахти что… лично я предпочел бы кого-нибудь из Репарина… но мэтр Гвенью хорошо справлялся. Он прослужил нам тридцать лет с хвостиком… под старость, правда, слегка свихнулся, но вы же все рано или поздно сходите с ума, верно?

– Кто мы?

– Вы, волшебники.

– Это преувеличение, ваше величество, – холодно ответил Эйхгорн.

– Ну-ну, как скажешь. Так что, умеешь ты хоть что-нибудь полезное? Духа, например, сможешь призвать?

– Это не ко мне, это к военкому, – посмотрел снулым взглядом Эйхгорн.

– То есть тоже не можешь, – вздохнул король. – Жаль, я давно хочу побеседовать с покойной матушкой… узнать, куда она запихала фамильные бриллианты… Жаль, жаль… И я даже не спрашиваю, можешь ли ты вылечить меня от облысения…

– Не могу, – сумрачно ответил Эйхгорн, невольно гладя собственную лысину.

– Понял уже. Маловато, мэтр, маловато! Для такой-то должности, при дворе! Конечно, я все понимаю, на волшебника получше мне рассчитывать нечего…

– Ваше величество, просто мое волшебство нельзя показывать с бухты-барахты, – решительно произнес Эйхгорн. – Если вы дадите мне несколько дней на подготовку, я сумею вас поразить!

Король пристально уставился на него, поджав губы. Эйхгорн почти что слышал его мысли.

С одной стороны – чародей-самозванец явно не впечатлил парибульского монарха. Еще немного – и шарлатана кинут обратно в темницу, а потом начнут допрашивать с пристрастием. Выпытывать, кто он такой на самом деле и какого черта делает тут безо всяких документов.

С другой стороны – королю явно ужасно хотелось обзавестись волшебником. В этом отношении Эйхгорну повезло. Королевство Парибул оказалось таким маленьким, бедным и захолустным, что все настоящие волшебники воротили от него нос.

То есть те, которых здесь считают настоящими.

– Ладно, – хлопнул наконец в ладоши король. – Твоя взяла, мэтр, дам тебе шанс. Ты принят с испытательным сроком в пол-луны. На это время я положу тебе жалованья один регентер в день плюс стол, постель и один слуга. Если сумеешь доказать, что стоишь большего – дам прибавку. Не сумеешь – ступай на все четыре стороны.

Эйхгорн воспрянул духом. На удивление удачно сложилось. У него будет некоторое время, чтобы разобраться во всем, и на этот срок он обеспечен жилищем, пищей и деньгами. И если даже через эти пол-луны король выгонит его взашей – он ничего не потеряет.

– И еще, конечно, ты получишь сто пятьдесят палок, – добавил король.

– За что? – слегка напрягся Эйхгорн.

– За попытку обмануть монаршую особу. Меня то есть.

Вот это Эйхгорну совсем не понравилось. Сто пятьдесят палок… это очень много палок. В десять раз больше, чем за браконьерство. Конечно, неизвестно, какой эти палки величины, с какой силой ими бьют, но предчувствие нехорошее.

Похоже, лучше ему не проваливать королевскую аттестацию.

Дальше пошли бюрократические формальности. Скрипя костями, явился иссохший морщинистый старик – королевский казначей. По приказу своего сюзерена он вписал в пожелтевший гроссбух: «Медный Ястреб 1514, зачислен придворный волшебник Исидоряка – 1 регентер в сутки». Глядя на Эйхгорна выцветшими глазами, казначей сообщил, что жалованье будет начисляться начиная с завтрашнего дня, получать по Малахитовым дням. В иные дни не беспокоить.

Потом Эйхгорну велели принести присягу. Откуда-то из-за трона извлекли толстую книгу в кожаном переплете, Эйхгорн положил на нее руку, и эдил скомандовал:

– Повторяй за мной. Я, имя…

– Я, Исидор Яковлевич Эйхгорн…

– …клянусь, назови своего бога…

– …клянусь Летающим Макаронным Монстром…

– Минуточку! – раздался гневный окрик. – Минуточку!

То вскинулся старик в желтой мантии, все это время безучастно подпиравший стенку. Эйхгорн не обращал на него внимания, почитая каким-нибудь секретарем или иным протокольным служащим.

Но теперь тот, потрясая тяжелым посохом, подступил к трону и яростно вопросил:

– Что это за монстром вы там клянетесь, мэтр Исидоряка?! Вы не демонит ли, случайно?! Не малиганин ли?!

– А вы сами-то кто такой будете? – ответил снулым взглядом Эйхгорн.

– Я епископ Далион!

Эйхгорн мысленно проклял свое чувство юмора. Он же понятия не имеет, что здесь делают со всякими еретиками. Вдруг сразу на костер?

С другой стороны – а что ему было говорить, чем клясться? Слово «атеист» туземцы скорее всего даже не знают. А имен местных богов не знает сам Эйхгорн.

Однако… епископ?.. Значит, все-таки Европа?.. Христианство?.. Или нет?.. Эйхгорн не был уверен, как одеваются епископы, но вроде бы как-то иначе… кажется, у них такие красные круглые шапочки… или это у кардиналов?..

Стоп. До Эйхгорна вдруг дошло, что святой отец сказал вовсе не «епископ». Он сказал… сказал… почему-то мозг отказывался воспринимать это слово, упорно подменяя его знакомым «епископ».

И такая ерунда происходит уже не в первый раз. Эйхгорна порядком раздражало, что он не понимает причин этого явления.

– Давайте-ка проясним ситуацию, – ткнул Эйхгорну пальцем в грудь епископ. – К какой конфессии принадлежите, мэтр?

Эйхгорн замялся. Сейчас в нем боролись принципы и антипатия к высоким температурам. В конце концов принципы все же взяли верх, и он решительно ответил:

– Ни к какой.

– То есть как это? – нахмурился епископ. – Какому богу вы поклоняетесь?

– Никакому.

– Это как это?.. Вы не безбожник ли, случайно?

– Он самый.

Лицо епископа перекривилось, словно он съел незрелый лимон, однако никаких эксцессов не последовало. Святой отец лишь окинул Эйхгорна полным презрения взглядом и вернулся на место.

Похоже, у здешних попов нет такой власти, как у испанской инквизиции – ну и то хлеб. Главное, чтоб не сожгли – а что он там о нем думает, Эйхгорна не колышет.

– Эй, там, проводите мэтра Исидоряку в его башню! – хлопнул в ладоши король. – Аудиенция окончена! Впускайте следующего!

Глава 7

Эйхгорну действительно выделили личного слугу – мальчишку-пажа. Тот оказался жизнерадостным, непосредственным и ужасно болтливым. Провожая Эйхгорна в его новую квартиру, он в первые же три минуты успел рассказать, что ему двенадцать лет, что его родители владеют бакалейной лавкой, а сам он уже третий год служит при дворе и планирует еще года через два стать лакеем, а потом камердинером или дворецким.

Кроме того он поведал, что у него есть старшая сестра и младший братишка – сестра в прошлом году вышла замуж за подмастерье стеклодува, а брат учится ремеслу у пекаря Гухчи. Мэтр Исидоряка незнаком с пекарем Гухчи? Ну как же, тот печет лучший хлеб в Альбруине! Вот такой хлеб! На всю улицу пахнет!

Своему новому назначению Еонек – так звали пажа – был донельзя рад. Как он поведал, пажи по статусу полагаются всем королевским сановникам, но сановников всего шестеро, а пажей одиннадцать – и пятерых незанятых нагружают поручениями так, что присесть некогда.

А служить придворному волшебнику – это вообще везуха. Остальные пажи точно обзавидуются.

– Мэтр, а сколько вам положили жалованья? – жадно спросил Еонек.

– Регентер в день, – ответил Эйхгорн, размышляя о своем.

– Золотой или серебряный?

– Забыл спросить.

– Наверное, золотой, – рассудительно сказал паж. – Серебряный регентер – это очень мало для волшебника. У меня дядя столько получает.

– А кто у тебя дядя?

– Десятник королевской пехоты. Нет, для пехотного десятника серебряный регентер – это хорошее жалованье, но для волшебника – совсем маленькое.

Эйхгорн хотел было спросить, насколько золотой регентер дороже серебряного, и какой вообще у этой валюты курс, но вовремя себя оборвал. Будет подозрительным, если он начнет расспрашивать о вещах, которые здесь известны даже малым детям. Сам понемногу разузнает, окольными путями.

Вообще, Эйхгорн решил поменьше раскрывать рот, зато уши держать на макушке. Любая информация может пригодиться, любая мелочь – оказаться полезной.

Резиденция придворного волшебника размещалась в башне. А башня – на отшибе, отдельно от остальных строений. Такой узкий и высокий каменный цилиндр, увенчанный нехилым набалдашником.

Камням, из которых он был сложен, явно исполнилось уже немало лет, многие потрескались, какие-то вообще вывалились. Фундамент от времени просел, порог наполовину ушел в землю. Одного взгляда на это хлипкое сооружение хватило Эйхгорну, чтобы проникнуться к нему неприязнью.

Но ничего другого у него не было.

Паж некоторое время корячился у дверной ручки, но так и не справился. Доски совсем рассохлись, а петли заржавели – в башню никто не входил с тех пор, как умер прежний волшебник. Только с помощью Эйхгорна мальчишке удалось наконец распахнуть дверь.

За ней оказалась крохотная пыльная лестничная площадка. И лестница – очень крутая и длинная, вьющаяся винтом до самого верха. Взбираясь по ней, паж не переставал трещать, рассказывая о прежнем волшебнике. Сам Еонек почти его и не помнил – мэтр Гвенью умер до того, как мальчишку взяли в пажи. Но он охотно передал Эйхгорну все, что слышал от других слуг.