Легенда Фарнхэма - Хельге Каутц

— Хэлл-о-о? — позвал он неуверенно. Его лапы вздрогнули и выразили четкое желание отнести его назад, к ангару, но он удержался от искушения.

Диспетчерская была совсем близко, всего каких-то несколько шагов, от Нопилея не требовалось ничего другого, как только схватить автоброкер и бегом вернуться к модулю.

Чешуйки на всем его теле встали дыбом, когда по коридорам пронесся странный звук. Целую сезуру он не мог выдохнуть от ужаса, пока не понял, что это просто эхо его собственного голоса, которое, как и всегда, отразилось от обоих находящихся далеко друг от друга концов центрального коридора.

Он собрал все свое мужество и вошел через открытую дверь внутрь склада. Большое просторное помещение было абсолютно пустым, даже стоявшие тут обычно ряды полок отсутствовали. Нопилей не заметил в этом ничего странного, развернулся на лапе и, выходя, задел сенсорное устройство.

С тихим щелчком световые ячейки погасли, Нопилей направился к диспетчерской. Не успел он сделать и двух шагов, как услышал за собой отчетливые голоса, достаточно громкие для того, чтобы многократно отразиться эхом и затихнуть.

В помещении склада снова вспыхнул яркий свет, причем этот процесс сопровождался тихим жужжанием.

Шшаах-хх! Охваченный внезапной паникой, Нопилей одним мощным прыжком преодолел расстояние в несколько метров до центрального поста управления. Его лапы звонко шлепали по металлическому полу, оставляя маленькие царапины там, где сохранилась копоть на поверхности, появившаяся когда-то в результате пожара. Обеими передними лапами он попытался открыть переборку, ведущую в диспетчерскую, но она не поддавалась. Потом навстречу ему хлынул яркий свет, но Нопилей уже даже не стал осматриваться, чтобы выяснить, кто еще находился в помещении. Он не мог думать ни о чем другом, кроме автоброкера, стоявшего, как и прежде, на потрескавшейся консоли и показывавшего на дисплее бурную, деловую активность. Нопилей схватил прибор, с громким щелчком захлопнул его и обернулся.

Собственно говоря, у него не возникало ни малейшего желания осматриваться в этом большом круглом помещении. Чего он не видел, того и не видел, может, там и вовсе ничего не было. Но, повернувшись, он непроизвольно посмотрел вокруг.

Он был не один.

Нечто металлическое мрачно уставилось на него из темноты темно-фиолетовыми пылающими глазами. Это нечто было очень большим, гораздо больше, чем любой телади, состояло из множества суставов какой-то неопределенной формы, у существа были подвижные щупальца с зажимами и еще какими-то непонятными приспособлениями, оно отливало серебристым светом и медленно двигалось к Нопилею.

— Ой! На помощь! — крикнул Нопилей во все горло. Он заколотил кулаками в дверь, которая только что закрылась и теперь еле скользила в обратном направлении. Meталлическое чудовище двигалось неспешно, но если дверь не откроется достаточно широко, то… Он буквально протиснулся в нее, хотя места для его внушительного туловища ящера казалось маловато, и помчался по проходу, зовя на помощь на всех известных ему языках.

На полпути свет погас, и заработало аварийное освещение. Кто-то включал и выключал системы станции. Нопилей добежал до ангара, прыгнул в модуль и задраил воздушный шлюз корабля. Он успел в последнюю сезуру! Пытаясь задержать его, все створки шлюзовой камеры начали одновременно открываться и с шумом выталкивать воздух в вакуум Вселенной, где влага быстро конденсировалась в облачко ледяных кристаллов.

Нопилей не стал дожидаться, пока заработает система автоматической посадки и продвинет его модуль на стартовую позицию. Он включил зажигание и направил маленький космический кораблик прямо сквозь обнаруженное небольшое свободное пространство. Раздался оглушительный грохот, когда он на средней скорости врезался в одну из металлических соединительных решеток. На какое-то мгновение страх буквально парализовал его.

Теперь, когда весь воздух вышел из посадочной зоны, створки шлюза вновь начали закрываться. Нопилей резко рванул вверх ручку управления. Двигатели взревели, на какой-то краткий момент инерциальные компенсаторы приняли лишь некоторую часть ускорения. Его сильно вдавило в кресло, когда модуль вылетел, как стрела, через закрывающиеся створки и устремился вперед.

Боронская станция снова исчезла за скоплениями звезд, но на этот раз гораздо быстрее, чем прежде. Казалось, никто не преследовал модуль, но Нопилей боялся даже оглянуться, чтобы убедиться в этом. Когда спустя несколько стазур его так никто и не побеспокоил, а аварийная система, настроенная на приближение чужого объекта, не подала никаких сигналов, он смог немного расслабиться и подумать о том, что произошло.

Он не сомневался: он видел ксенона. Еще никто и никогда не сталкивался ни с одним живым ксеноном — само понятие «ксенон» в большинстве случаев воспринималось как синоним темных, управляемых машинами космических кораблей, которые вот уже в течение многих деказур терроризировали Планетарное Сообщество. А кто еще это мог быть? Огромная самодвижущаяся машина! Но оставался вопрос: почему она обратила свое внимание именно на Гордость Цео? И как она туда попала? А может быть, он, подлетая к станции, просто не заметил ксенонский корабль? Как бы то ни было, Нопилей сконцентрировался на ручном управлении и не обращал внимания на проплывающее мимо пространство.

Молодой отпрыск ящеров задумчиво смотрел в окно. Скосив глаза, он увидел автоброкер, который, несмотря на панику, успел прихватить с собой. Нопилей небрежно бросил его на соседнее кресло второго пилота, и прибор все еще работал. Естественно! Скорее всего, именно обмен данными прибора с ближайшей радиорелейной станцией и привлек внимание ксенона к старой боронской спирали!

Нопилей взял автоброкер в руки, открыл крышку дисплея и посмотрел на ряды цифр и графиков, которые постоянно изменялись. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что увидел на дисплее. Этого просто не могло быть! Автоброкер сбросил все акции нивидиума по максимально возможным ценам и получил за прошедшее время — Нопилей сглотнул — больше восемнадцати миллиардов чистой прибыли! Сизандра станет… вокруг носа у него появятся светло-зеленые пятна, и этот цвет так и останется навсегда на его физиономии, потому что в финансовой политике телади существовала одна малюсенькая проблема.

Пока каждый молодой телади не достигнет полной деловой зрелости в возрасте двенадцати солнц, любая добытая им прибыль, превышающая определенную сумму, засчитывалась ему как некий взнос за обучение. Эта финансовая политика была хорошо продумана, потому что любой телади предпочел бы пораньше начать зарабатывать, чтобы благодаря этому финансировать собственные образование и воспитание. Большинство теладийских отпрысков умудрялись в течение первых двенадцати солнц заработать в среднем от нескольких десятков тысяч до максимальной суммы в согни тысяч кредитов и стартовать во взрослую жизнь с допустимыми для них по закону двенадцатью тысячами шестьюстами девяносто тремя кредитами.

Нопилей ни сезуры не сомневался в том, что преподаватели в инкубаторе только раздули бы ноздри и сказали: «Кто бы сомневался!» — если бы узнали о его удаче на бирже. Контора тут же заграбастала бы восемнадцать миллиардов кредитов. «Только и хватило, что издержки покрыть», как метко говорила старая боронская поговорка.

— Тцц! — Нопилей прищелкнул языком и бросил взгляд на приборную доску модуля.

Ну уж нет, он не доставит им такого удовольствия! Оставалось еще около четырех стазур до того момента, когда авиаконтроль Платинового Шара примет космический корабль и обеспечит ему уверенную посадку. Этого должно было хватить, чтобы спасти эти так неожиданно появившиеся кредиты от вмешательства Корпорации Телади.

ГЛАВА 9

Нацеливайся на луну. Даже если ты промахнешься, все равно сядешь среди звезд.

Оглушающая тишина, периодически прерываемая звуком, похожим на треск разламывающегося стекла, впилась в его виски.

Мгновения показались ему бесконечными: голова была пуста, в ней не наблюдалось ни одной мысли, а на тусклом дне его сетчатки вспыхивали все новые темно-красные сполохи. Беспощадный, жалящий холод заморозил все его страдания. Мир Кайла Вильяма Бреннана съежился до физических раздражителей, вызывающих головокружение, и ни один из этих раздражителей не был хоть сколько-нибудь приятным. Однако его разум находился не здесь, он был отключен, и все эти ощущения падали в его безжизненное тело, как заблудившийся луч света в бездонный колодец. И лишь когда очередная волна тошноты, поднявшаяся откуда-то от позвоночника, вызвала рвотный рефлекс, Бреннан мгновенно пришел в себя, чтобы, сделав отчаянный глубокий вдох, успеть его подавить. Не сумей он сразу это сделать, задохнулся бы от своей собственной рвоты, ведь на нем был плотный компрессионный костюм со шлемом!