100 великих оригиналов и чудаков - Рудольф Баландин

— Что вы делаете, князь, — сказал Кутайсов. — Это же истопник.

— Помилуй Бог, — отвечал Суворов, — ты граф, а при милости царской и не узнаешь, каким этот будет вельможей. Надобно его задобрить наперёд.

…Причуды Павла I были многочисленны и подчас нелепы. Вот что писал Н. И. Греч в «Записках о моей жизни»:

«Жесточайшую войну объявил император круглым шляпам, оставив их только при крестьянском и купеческом костюме. И дети носили треугольные шляпы, косы, пукли, башмаки с пряжками. Это, конечно, безделицы, но они терзали и раздражали людей больше всякого притеснения. Обременительно ещё было предписание едущим в карете, при встрече особ императорской фамилии, останавливаться и выходить из кареты. Частенько дамы принуждены были ступать прямо в грязь. В случае неисполнения, карету и лошадей отбирали в казну, а лакеев, кучеров, форейторов, наказав телесно, отдавали в солдаты. К стыду тогдашних придворных и сановников, должно признать, что они при исполнении, не смягчали, а усиливали требования и наказания.

Однажды император, стоя у окна, увидел идущего мимо Зимнего дворца и сказал, без всякого умысла или приказания: „Вот идёт мимо царского дома и шапки не ломает“. Лишь только узнали об этом замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце, должно было снимать „шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской и Гороховой улиц“. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы. Переехав в Михайловский замок, т. е. незадолго до своей кончины, Павел заметил, что все идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил о причине такой учтивости.

— По высочайшему Вашего Величества повелению, — отвечали ему.

— Никогда я этого не приказывал! — вскричал он с гневом и приказал отменить новый обычай. Это было так же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просили прохожих не снимать шляп, а простой народ били за это выражение верноподданнического почтения…

Предписано было не употреблять некоторых слов, — например, говорить и писать „государство“ вместо „отечество“; „мещанин“ вместо „гражданин“; „исключить“ вместо „выключить“. Вдруг запретили „вальсовать“ или, как сказано в предписании полиции, употребление пляски, называемой „вальсеном“. Вошло было в дамскую моду носить на поясе и чрез плечо разноцветные ленты, вышитые кружками из блёсток. Вдруг последовало запрещение носить их, ибо-де они похожи на орденские».

В 1798 году Павел с восторгом принял титул Великого магистра Мальтийского ордена. Однако в глазах русских патриотов он тем самым выставил себя на посмешище и унизил царское достоинство.

В лавине распоряжений, порой противоречивых, отдаваемых императором, важные государственные решения терялись среди обилия пустяков и чудачеств. Когда надо было назначить генерал-прокурора, он прибегнул к своему любимому средству: написал на бумажках несколько достойных имён, положил их перед образом, помолился, перемешал бумажки и вынул наугад одну.

Импульсивный самодержец принимал решения быстро и непродуманно. Некоторые его приказы вызывали усмешки (от 8 февраля 1800 года: «Объявить в пример другим строгий выговор умершему генералу Тренгелю…»), другие — возмущение. Так, он отказал в воинских почестях скончавшемуся великому полководцу Суворову, которому сам же присвоил высшее воинское звание генералиссимус. В том же мае 1800 года Павел приказал прогнать сквозь строй под тысячу шпицрутенов штабс-капитана Кирпичникова за каламбур по поводу ордена Св. Анны и фаворитки царя Анны Гагариной.

Даже семья не стала для Павла опорой. По свидетельству Ф. В. Растопчина: «Великий князь Александр ненавидит отца; великий князь Константин его боится: дочери, воспитанные матерью, смотрят на него с отвращением, все улыбаются и желают его погибели». Она и не замедлила свершиться.

Против него организовали заговор. Он чувствовал это, не зная, откуда ждать удара. За последние 6 недель царствования отправил в тюрьму 100 офицеров гвардии. Это лишь ускорило его гибель. Ночью 11 марта заговорщики ворвались в спальню императора с обнажёнными шпагами и потребовали от него отречься от престола, угрожая в противном случае смертью. По одной версии, он произнёс: «Нет, я умру вашим императором!»

Людвиг II

Популярная некогда песня в исполнении Аллы Пугачёвой утверждала:

Всё могут короли, всё могут короли,И судьбы всей земли вершат они порой,Но что ни говори, жениться по любвиНе может ни один, ни один король.

Вообще-то бывали исключения из этого правила, особенно в последние десятилетия, когда короли выступают в роли артистов, демонстрирующих былые традиции. Но в XIX веке король Баварии Людвиг II из-за разбитой любви предался чудачествам, а наследный принц Австро-Венгрии Рудольф совершил самоубийство. И это были события не частного, а государственного, даже международного масштаба.

Людвиг II Баварский (1845–1886) взошёл на престол самого богатого и могущественного государства Южной Германии в 18 лет после внезапной кончины своего отца Максимилиана. Их род отличался пристрастием к искусствам, архитектуре. Эта традиция у Людвига II превратилась в манию.

Он был привлекательным, физически крепким юношей, мечтательным, впечатлительным и обладавшим немалыми знаниями… за исключением того, что ему требовалось в первую очередь — умения управлять страной, а также собственными эмоциями.

Глубокую сердечную рану он получил от своей возлюбленной невесты принцессы Софии. Она была красива и романтична, подобна лесной нимфе; любила охоту, собак, верховую езду, одинокие прогулки в лодке по озеру. Однажды Людвиг решил сделать ей сюрприз: набрав музыкантов, отправился к её замку, чтобы исполнить серенаду. Опередив спутников, он приблизился к цели. Вдруг увидел невесту в просвете деревьев парка: она сидела возле своего грума, нежно поглаживая его кудри…

В припадке гнева Людвиг едва не убил их. О свадьбе не могло быть и речи. Софию он отправил её к отцу, хотя она уверяла, что у него была галлюцинация. С тех пор Людвиг стал избегать женщин.

Английский искусствовед Говард Грей пишет:

«Людвиг большую часть детства провёл в старинном замке Гогеншвангау — загородной резиденции королевской семьи. Позднее его затмили архитектурные капризы нового короля — причудливые замки Нойшванштайн, Херренхимзее и Линдерхоф, построенные Людвигом в баварских горах и стоившие колоссальных денег. Максимилиан украсил стены Гогеншвангау изображениями Короля лебедей — сценами из древней германской легенды, восхищавшей экстравагантного Людвига.