Возвышение Меркурия. Книга 10 - Александр Кронос

* * *

На первый взгляд, в этой идее ничего откровенно ужасного не было. В самом деле, что может быть более естественно, чем желание увидеть собственных детей? Конечно, им, в буквальном смысле слова, пересобрали память, но они всё равно оставалась отпрысками Ратибора.

Вот только с самого момента встречи на вокзале, разум постоянно царапало ощущение какой-то нестыковки. Которая, казалось, находится у меня перед глазами, но я всё никак не могу её рассмотреть.

— Я планирую скоро отправиться к королю, чтобы расплатиться по счетам. Думал, вы не откажете в просьбе составить мне компанию, — попытался я надавить на чувство долга князя.

— Безусловно, не откажусь. Но только после встречи с сыновьями. Не волнуйтесь, Василий, это займёт не больше пары часов, — заверил меня Оболенский.

Заметив определённое недоверие в моих глазах, со вздохом добавил.

— Вы уж простите, но дело это для меня привычное. Поговорю с матерью, возьму у неё все данные для пересылки денег, отправлю их своему тиуну, да и дело с концом.

Ратибор казался несокрушимой глыбой, способной одолеть кого угодно, но отпускать его в одиночку мне категорически не хотелось. С другой стороны, вопрос с королём тоже следовало закрыть как можно скорее, после чего убираться из Варшавы. Даже у такого идиота, как конкретно этот Собеский, хватит ума, чтобы совместить очевидные факты. А учитывая его характер и все художества Сандала, как бы местный монарх не рискнул отдать приказ своим крылатым гусарам, найдя какой-то формальный повод для нападения на меня. Вот после того, как мы выберемся за пределы королевского домена, пусть делает всё, что угодно. Мне это, скорее, будет на руку, чем наоборот. Но доводить дело до битвы с королевской гвардией здесь и сейчас, став убийцей короля и превратив ещё какую-то часть столицы в руины, мне не хотелось.

— Тогда давайте сделаем так — сейчас я проинструктирую своих людей, а потом мы вместе поедем навестить ваших детей.

Патриций с интересом глянул на меня.

— А в чем ваш интерес, Ваше Сиятельство?

Я пожал плечами и озвучил в ответ чистую правду.

— Не нравится мне что-то в этой ситуации. Что именно, пока понять не могу, но предпочёл бы перестраховаться.

Ратибор внимательно посмотрел на меня. Удивлённо моргнул. И неожиданно расхохотался.

— Считаете, мне может грозить опасность? Не спорю, того поляка с могучим артефактом вы разделали под орех. В кровь и мясо, так сказать. И я вижу по глазам, что на самом деле беспокоитесь. Но вы поймите, граф — чтобы мне угрожать, понадобится пара таких, как Воловский. Или ещё одна хоругвь крылатых гусар. У Польши нет ни первого, ни второго.

Это я уже знал — Третье отделение собирало информацию и по элитным отрядам иных государств. Хоругвь крылатых гусар, что присягали не роду, но королю, действительно была одна. А в разных вариантах рейтинга сильнейших Одарённых этого мира её командир пусть и занимал разные позиции, но, как минимум, стоял на десяток пунктов ниже Оболенского. Что-то мне подсказывало, если появится необходимость, князь с ними разделается.

— В этом я уверен, князь. Но опасность может грозить не только на поле боя. Если вы не против, я всё же составлю вам компанию. А потом мы вместе съездим во дворец и покинем город.

Кавалергард воззрился на меня с лёгким удивлением.

— Сегодня? Я думал, мы дождёмся утра.

Усмехнувшись, я покачал головой.

— Боюсь, уже к вечеру король будет искать с нами встречи, находясь в крайне расстроенных чувствах.

Глаза патриция заинтересованно блеснули и он подкрутил ус.

— Будь мой полк цел, я бы обязательно вас туда взял, Василий. С немедленным присвоением офицерского чина. Раз мы всё решили, предлагаю отправиться в путь.

Спустя десять минут, мы, и правда, отправились. Именно столько мне понадобилось, чтобы объяснить Лере детали соглашения с Потоцкими, попросив её продублировать информацию Кристине и Бельскому.

На этот раз ехали на одной из арендованных машин, которые всё это время были припаркованы около дома, а за рулём сидел Прохор. Отдых адъютанта всё же пришлось прервать.

По дороге я пробовал пытаться вызнать у кавалергарда детали его знакомства с девой, у которой оказались дети. Но в ответ он только лихо подкручивал усы, да вспоминал, что это, мол, была весёлая ночка.

Когда, мы оказались на месте и выбрались на брусчатку пешеходного тротуара, разминая ноги, то выяснилось, что жила семья его избранницы не так уж и бедно. Красивый домик в предместье Варшавы, высаженный рядом сад, аккуратно подстриженный газон и ровные ряды кустарника. Предел мечтаний для доброй трети смертных.

Встретили нас, не сказать, что радушно, но с учётом ситуации, приветливо. Усадив за стол в беседке, выставили чай со сладостями, на которые немедленно нацелился Мьёльнир, и приступили к обработке.

Вроде бы всё было именно так, как должно. Дева смущалась и рассказывала о том, как она скучала по князю и решила оставить его детей, даже если это не позволит ей выйти замуж. Отец мрачно хмурился и выразительно посматривал на патриция. Мать то пускала слезу, то умилялась решению дочери и трепала по волосам внуков.

Вот только ощущение неправильности всё равно меня не покидало. Тогда на вокзале я подумал, что это исключительно афера ради денег. Предположим, семья узнала о приезде Оболенского, забрала его сыновей из детского дома, подправила воспоминания и решила вытащить из князя немного денег.

Но чем дольше я об этом размышлял, тем менее вероятной казалась эта версия. С одной стороны, вроде бы и логично, но с другой — слишком большой риск. Патриций ведь совсем не прост. Мог заметить подмену памяти. И, в таком случае, его гнев бы не знал никаких границ.

Отпив немного чая, я ещё раз окинул взглядом присутствующих. Вроде бы всё нормально. Обычные люди. Все были Одарёнными. Но ничего выдающегося. Пара смертных, что по возрасту подходили для роли старших братьев, едва дотягивала до Тысячников — сейчас они сидели на веранде, с некоторым напряжением наблюдая за беседой. А больше в доме никого и не было.

Сандал, на всякий случай проверил все укромные уголки дома и соседние здания, не обнаружив там ничего подозрительного. И всё бы хорошо, не будь этой странной тревожности, что царапала разум.

Осознание пришло неожиданно. Полыхнуло яркой вспышкой, когда я обратил свой взгляд на разумы мальчишек. С намерением всего лишь ещё раз оценить уровень вмешательства — всё же раньше я здесь с таким не сталкивался. И, если подумать, вовсе не слышал, чтобы кто-то из Одарённых умел манипулировать человеческой памятью.

Вот тут меня и проняло. Потому как я узнал используемую технику. Да, она было немного изменена. Но используемый метод корректировки памяти мне был знаком. Это не было псевдопамятью, созданной искусственно. Мальчикам подсадили настоящие воспоминания, заменив в них некоторые детали. Так куда сложнее определить подмену. И подобным способом пользовался лишь один из богов, которого я знал.

Воспользовавшись паузой в разговоре, я обратил взгляд на деву и поинтересовался.

— Меня терзает неуёмное любопытство, уж простите. При каких обстоятельствах вы свели знакомство с князем?

Её щёки мило заалели, а сама смертная потупила взгляд. Смущённо покосилась на меня.

— Тогда было сложно с деньгами. Мне пришлось найти работу не в самом хорошем месте.

Неожиданно улыбнувшись, посмотрела на патриция.

— Зато потом повезло встретить там настолько прекрасного мужчину.

Оболенский с довольством улыбнулся, подкручивая усы. А я обвёл выразительным взглядом фасад дома с аккуратной лужайкой и рядами кустарника перед ним.

— Разве родители вам не помогали? Ради чего идти работать в подобное место, если у вас есть дом и любящая семья?

Дева перевела на меня взгляд и неожиданно нахмурилась, а кожа на лбу сошлась морщинами. В глазах же появилось вполне искреннее недоумение. Да и отец посмотрел на дочь с неожиданным вопросом и некоторой скорбью в глазах. Зато начала говорить встрепенувшаяся мать.

— У нас тогда были сложные отношения в семье. Но вы уж простите, граф — это наше личное дело.

Ратибор с укоризной глянул на меня, явно не одобряя тона и смысла вопросов. Я же придал лицу извиняющийся вид и, снова посмотрев на деву, поинтересовался.

— Прошу простить меня, пани. Иногда не могу удержаться от дурацких вопросов. Может быть тогда расскажете о вашем детстве? Мне крайне любопытно, как среди множества полевых цветов выросла настолько прекрасная роза.

Формулировка была не самой удачной, но мне требовалось хотя бы какое-то обоснование для интереса к этой теме. Собственно, основной задачей было обозначить