Остров Бога - Бенджамин Нер

Одного я не пойму, зачем они все сюда лезли, что им здесь, мёдом намазано что ли?! Лезли, лезут и, как это не противно будут лезть, а как залезут, то по традиции своей неистребимой, понаведут здесь «запустение невиданное», потому, что не любят они Острова, и на самом деле тужатся, только чтоб островитянам, погорше насолить.

Извержение восьмого века, толстым слоем пепла и лавы зарывшее город, стало замечательным консервантом для древних руин. Островитяне, народ, как известно суматошный, придумали «антинаучный» подход к бесполезным для народного хозяйства древностям. И вот с презрением отвергнув столбовое правило археологии «in situ», когда откуда-то вывалившуюся каменюгу, надо было обязательно оставить валяться, там, где её нашли, стали её возвращать туда, откуда она, каменюга, действительно вывалилась. Дырки же от ненайденных деталей, принялись заделывать современным, но с виду древним материалом, и получилось, не отличишь! Так родилось, то, что сегодня с успехом применяют во всём мире — археологическая реконструкция.

Огромным достижением в том мало комфортном мире, стали общественные сортиры. Всё исполнялось в позе «орла», без всяких новомодных штучек вроде анализаторов отходов с последующим диагнозом и диетологическим рекомендациями. И вообще все гадили рядом, невзирая на пол и положение. Какашки и прочее, смывались журчащим ручейком, струящимся в специальной канавке, а ручки мылись в другом ручейке, журчащем повыше. А вот зачем ручки мыть, вы уж сами догадайтесь, а то я стошню. Есть правда ещё одна, ещё более гадкая версия: в том самом отвратительном желобочке стояла кривая палка, вроде клюшки, к концу которой была привязана губка. Губки эти менялись редко-редко, и если бы геморрой был заразен, всё население Бей-Шеана, вскорости ходило бы раскоряками, а так оно просто дохло от хитрых инфекций проникающих в расслабленное тело прямо сзади и доживший до пятидесяти лет, считался в тех местах древним старикашкою. Чтоб не сильно воняло в ложах, воскуряли благовония и брызгали на стены ароматными маслами. Наверно это придавало уют и навевало театралам интеллигентные мысли. Похожие туалеты имеются при входе на трибуны кейсарийского ипподрома, но значительно хуже обустроенные и сохранившиеся. Сюда то ведь ходила не интеллигенция, а грубая матросня с разгружающихся или поставленных на кренгование трирем. О Кейсарии Иродовой, написано столько, что пересказывать чужие мысли мне не хочется. Да, кстати, знаменитый театр города, и его ипподром, лучшие образцы, той самой «археологической реконструкции». Развалили их, в своё время, весьма серьёзно, а камни разворовали на хижины, дворцы, церкви, мечети, и постоялые дворы. Все, кто только мог тащить: крестоносцы, арабы, боснийцы-мусульмане, привезённые сюда турками с глаз долой, подальше от самих себя обожаемых, все перли, чужое, только стражник отвернётся. Кейсарию, как впрочем, и Бейт-Шеан, ещё раскапывать и раскапывать. Если за десятилетия трудов в Бейт-Шеане вскрыли только 5 % от площади города, то и в Кейсарии если и побольше, то не намного. Подождём. То же самое и с Акко: постоянные труды археологов приводят к тому, что даже таблички оповещавшие туриста, где он находится и что разглядывает, регулярно меняют, потому что Крипта, вдруг оказывается не криптой, а конюшней, а конюшня криптой и так далее.

Уникальность Акко в том, что это не просто крепость, это целый город крестоносцев, со всеми службами, монастырями, портами из-за которых они всё время резались, так как всем очень хотелось торговать. Резались за каждый метр и расширение районов своего «компактного проживания», генуэзцы, пизанцы и венецианцы. Здесь казармы госпитальеров, храмовников, королевские апартаменты, туннели, тайные подземные переходы, где камни поросли зелённым мхом и сами разгладились от постоянно текущих вод. Всё это Акко. Ленивые мамлюки, взявшие город, не исполнили до конца повеления Бейбарса, разрушить всё к чёртовой матери, а только засыпали подручным материалом и мусором, всё до чего могли дотянуться. Так что археологам здесь раздолье. Вот они и машут лопатами, как очумелые и постоянно что-нибудь «нарывают». К примеру, недавно были обнародованы, подземные каналы от порта в город, по которым хорошо гуляется сегодня, в приморскую влажную жару, а когда-то здесь было гулять нельзя — задохлись бы от смрада. Великие и наблюдательные мореходы древности всё знали о приливах, и когда приходят, и на какую высоту понимаются, и что, безжалостно утаскивают с собой в пучины, заснувших на берегу алкоголиков и забытые вещи. Вот представьте себе большой окружённый стенками от внешних напастей город, в котором трудятся, влюбляются, производят потомство и мрут в своих кроватках и больничках, многочисленные и разнообразные граждане. В нём хорошо организованна доставка подлежащих убиению скотов и птичек небесных, репы и гороха, коие пожираются всей этой средневековой шоблой и должны, в конце концов, из неё испражниться. Многие города средневековой Европы издыхали полностью, даже без вражеских осад, когда противник перебрасывал через высотные охранные заборы своё отвратительное дерьмо в тонких керамических, и поэтому хрупких горшках. Дохли, без передышки, задыхаясь в собственных отходах от чумы и холеры, от инфлюэнцы, ботулизма и простых, но изнуряющих поносов. Целые страны вымирали даже без помощи злодеев, сторожащих за околицей со своим мерзким биологическим оружием.

Дохли все, от вельможных панов, до нищих хлопов[11], дохли в любом подвернувшемся помещении от полностью загаженных высоченных донжонов[12], до смрадных келий, в нищих монастырях.

А всё из-за чрезмерной экономии городских властей на содержание ассенизаторов и чудовищных расходов на прессу, освещавшую процессы о евреях писавших болезнетворной мочой в питьевые фонтанчики и колодцы. Так вот, в Акко, дерьмо гордых тамплиеров, королей, и их многочисленных дам сердца, поступало в те самые грандиозные туннели, которые хочется объявить чем-то возвышенным и страшным, вроде тайных ходов или таинственных хранилищ злата, а не свидетельством остроумия и находчивости хитрых местных инженеров. Остается только снять головные уборы перед этими молодцами придумавшими, как при помощи стихии отправлять заразу от себя подальше, к враждебным сарацинским берегам.

От более поздних времён в Акко отлично сохранились «ханы», постоялые дворы, и особенно комфортабельный Хан-Аль-Умдан. Всякий раз, когда я через него иду, я вспоминаю старикашку Хатабыча, загнавшего в рядовой московский двор богатый торговый караван. Фильм был детский, потому грустных голеньких девиц на продажу в нём не показали, а жаль. Увы, увы, так или очень, похоже, закончилась счастливая жизнь людей за стенами Акко. Средневековые хронисты, описывая невольничьи рынки Азии, сообщали об обилии на них светловолосых девушек, крошечных детей с франкскими именами, и галерных гребцов, со следами от мамлюкских[13] мечей на обожженной средиземноморским солнцем, коже.

Сегодня вспоминая свой «винный маршрут» я думаю, что, несмотря на разочарование богатеями, я правильно сделал, что поехал, потому, что было красиво и ново. Удивительное дело, когда на горизонте не маячили ЛЭП, и другие навязчивые признаки цивилизации, я замирал и тщательно вглядывался в придорожный бурьян, провожая глазами валявшихся в тени пастухов, овец рассыпавшихся между деревьев и белых ибисов, оседлавших их, в поисках какой-то дряни, в овечьем вонючем руне. Проезжая долину Аяла, где юный Давид вышиб Голиафовы мозги, одна из банкирш прервав мой монолог, вскрикнула и, указывая пальцем в окно, уверенно забубнила: «Вон, там, там они стояли». Всё-таки пробрало, под конец.

Удивительное дело, и мне временами казалось, что за стволами древних олив, прячутся войны Бар-Кохбы, готовые выпустить кишки любому заблудившемуся легионеру, или на худой конец, сжимая беспалыми руками кривые луки, послать тучу стрел в наш неторопливый автобус.

Кстати! Чуть не забыл! Меня всегда интересовал вопрос: как держались фиговые листочки у свежепадших Адама с Евою, ну не на верёвочках же!? Ну, сшили они их, как сказано, а почему рисуют в диком виде? Одна ужасно близкая мне дама, о которой я уже упоминал однажды, не поленилась, сходила во двор и притащила набор из четырёх листочков, три для себя и один, зато огромный для меня, польстить, наверное, хотела, ненаглядная моя. И они, вы не поверите, держались как приклеенные! Внутренняя часть листьев оказалась шершавой и таки прилипала к нежным поверхностям. Вот Вам и мой скромный вклад в библеистику.

Дороги, пересекающие и опоясывающие Остров, если не считать тупиков и засек, устроенных нашими соседями, все как одна ведут в его столицу, но до неё добираются не все. Не только маршрут, но и правила движения здесь установил сам Бог. Не читавшие здешних дорожных правил, которые ещё надо выискать в толстом справочнике под названием Танах, не доедут никогда! Сложность в том, что эти правила известны всем путешественникам поголовно, но не все собираются им следовать.