Русское братство - Николай Чергинец

Тьфу ты, газовый!

Послышался громкий стон. Ярик оглянулся. Водитель уже стоял на ногах. Вот он сделал несколько неуверенных шагов к машине. Его пошатывало.

Ярик передернул затвор пистолета и оглянулся. Хотя было вечернее время, на трассе в любую секунду могла появиться попутная или встречная машина. Обязательно остановится. Обычные, рядовые водители сердобольны. А вдруг есть пострадавшие и требуется помощь? Но в данный момент шоссе было пусто.

Ярик был по характеру мстительным. То, что водитель стрелял в его товарища, не давало ему покоя. С досады он навел пистолет на скрюченного водителя и нажал на спусковой крючок.

Послышался громкий хлопок. Отдача была чуть сильнее, чем ожидалась.

«Дробовый!» — мелькнула мысль. Едва Ярик сунул пистолет в карман, как салатового цвета «Мерседес» пролетел мимо. Ярик знал, что это была подстраховочная машина, в которой сидел сам Владислав Сохадзе или, как его еще называли, Хозяин. Ярик подумал, что скорее всего Хозяин успел заметить, как он, Ярик, стрелял в водителя. «Скажу, что газовый. Пальнул, чтобы попугать», — решил бандит и с облегчением вздохнул.

Несколько секунд он, пошатываясь, приходил в себя, затем направился к перевернутой машине, ухватил «кейс» и, обрадовавшись его приятной тяжести, сиганул на противоположную сторону дороги, где уже поджидал его развернувшийся «Мерседес» Хозяина. Засевшую в кювете «БМВ» они бросили — иномарка числилась в угоне.

Глава XI. Сохадзе

Сохадзе был вне себя от внезапно охватившей его ярости. Когда все втроем, в том числе с подобранным возле «Волги» Мирней приехали к нему на дачу и вывалили содержимое дипломата на стол, он зашелся от яростной брани. Вместо ожидаемых денег в ухваченном на месте автокатастрофы чемоданчике оказались… книги. Какие-то справочники по радиоэлектронике. Сохадзе ухватил одну книгу, другую, перелистал, словно между страниц могли оказаться вожделенные купюры. Разъяренно набросился на Ярика — почему не удосужился открыть дипломат, чтобы на месте убедиться, что в нем.

— Владик, — оправдывался Яров. — Откуда мне было знать, что он сюда книг напихал! Ты сказал нам — нужен дипломат, вот мы и сделали дипломат.

— Идиоты! Вас только ларьки трясти посылать! — взревел Сохадзе. Все его лицо было испещрено мелкими ранками — следы от выстрела из газового пистолета. Хорошо, что «клиент» стрельнул издалека, пальни он с нескольких шагов — рожу пришлось бы ремонтировать.

— Дак кто знал? Ты ведь сам сказал — мне нужен дипломат! — лениво отбрехнулся Яров.

Тусклый блеск в серых, не типичных для выходца из Кавказа глазах Хозяина превращался в горячие угольки. На висках набухали синеватые вены. Он резко поднялся.

— Встать, когда я говорю! Негодяи! Расселись!

Ярик и Мирча без особого энтузиазма, но довольно быстро поднялись. Стали оправдываться.

— Командир, разве мы…

— Молчать! — рявкнул Сохадзе. Он понимал, что сам виноват в том, что связался с подобными дуболомами, каковыми были оба, и Яров, и этот землячок — то ли грузин, то ли армянин Мирна.

Сохадзе отвернулся, стал быстро говорить. А поговорить он любил. Оба пособника Сохадзе, переминаясь с ноги на ногу, перемигнулись. Если Хозяин начинал говорить о себе, о своих заслугах, можно быть спокойным — ему нужно по крайней мере десять минут, чтобы выговориться… Сейчас он будет втолковывать им, что, мол, они все были обделены в момент дележки гигантского имущества, и теперь каждому из них причитается своя доля, которую они должны взять собственными руками благодаря собственному уму.

Нет, он, Сохадзе, не мечтает стать после «большого передела» хозяйчиком двух-трех торговых палаток, ресторана или пивнухи. Ему нужна власть. Он плечом, кулаком пробьет себе дверь в жизнь. Зубами вцепится в свое будущее. Настало подходящее время для таких, как он. И пока единственные помощники для него: пуля и смерть… Их дало ему, как и тысячам других выходцев из братвы, само время.

Сохадзе со злостью и, от этого коверкая слова, громко закричал:

— Бараны! Только бараны могут так поступать, как поступили вы…

Поразглагольствовав, он стал рассуждать более спокойно:

«Деньги остались в «Жигулях», вероятно, они в багажнике, а машина разбита. Что делать? — думал он. — Не дай бог менты обнаружат. Могут заныкать, а могут, что значительно хуже, заактировать и сдать в РУБОП… А это уже пиши пропало…»

Злобно выругавшись и еще раз обложив сплоховавших пособников витиеватыми матами, Со-хадзе уселся в свой салатовый «Мерседес» и поехал на место аварии.

Глава XII. В больнице

Пострадавший в аварии вел себя беспокойно. Он то и дело вскакивал с носилок в салоне машины скорой помощи, испуганно оглядывался и ни за что не хотел расставаться с небольшим рюкзаком, прижимая его к груди. Глаза его почему-то сильно слезились, с локтя снесена одежда вместе с кожей.

В приемном покое института имени Склифосовского ему объяснили, что ничего с его вещами не случится, рюкзак полежит до поры до времени на складе. Потом получит обратно лично в руки.

— А если пропадет?

Ему опять объяснили, что еще не было случая, чтобы что-то из личных вещей больных пропало. Портмоне с деньгами и документами можно взять с собой.

Чтобы пострадавший не был таким беспокойным и агрессивным, врач приемного покоя ввела ему с помощью шприца дозу успокоительного средства.

— Там рукописи, работа моя, — стал виновато оправдываться пострадавший. Обмякшего, его переодели во все больничное и увезли на каталке в палату.

К этому времени, а уже было около часа ночи, слегка помятые «Жигули» поставили на колеса.

В свете фар патрульной машины гаишник сматывал рулетку. Со скучающим видом Сохадзе подошел к гаишнику и со слащавым выражением на лице спросил:

— А кто потерпевший?

— Да хрен его знает… — пожал плечами гаишник.

— А где он сейчас? Скорая увезла?

— Скорая, — кивнул мент.

— Куда?

— Что-то ты любопытен, я погляжу? — уставился на Сохадзе гаишник. — А ну-ка документики?

— Ты че, командир? — развел руки с самым добродушным выражением на лице Сохадзе. — Узнать нельзя?

— Да пошел ты… Любопытный очень, — отмахнулся гаишник.

Сохадзе отошел от гаишника в темноту, пожевал губами. «Интересно? Нашли ли они деньги в машине?» Может, сунуть этому дебилу в форме работника ГИБДД двадцатник с портретом одного из американских президентов, чтобы раскололся: Нет, за двадцатник не расколется. Деньги возьмет и наврет с короб. Вероятно, он просто не в курсе. Но тогда придется обзванивать приемные покои больниц. Сколько их в Москве? Скорая могла приехать из любой московской Станции скорой помощи. Боткинская, первая городская, институт имени Склифосовского?

Сохадзе вновь подошел к гаишнику.

— Слушай, командир, — сказал он, подманивая его в темноту. — У тебя разменять полстольника не найдется?

В темноте рука мента автоматически потянулась за деньгами. Ощутив в сумерках плотную бумагу заокеанской валюты, гаишник нерешительно спросил:

— Что надо?

— Сдачи не надо, — проговорил Сохадзе и указал на «Жигули». — Кто это был?

— Дурик какой-то. С рюкзаком… А увезли скорее всего в Склифосовку… Рюкзак, говорит, санитарам, с книгами, хочу забрать с собой… Пропадут…

Услышав про рюкзак, Сохадзе быстро уселся в машину и погнал в сторону Москвы.

В приемный покой больницы, куда более суток назад поступил пострадавший в аварии на Рязанском шоссе, ровно в семнадцать ноль-ноль, когда открывался склад вещей поступивших больных, заявился лобастый молодой мужчина, предъявил документы на имя оперуполномоченного одного из территориальных подразделений Московской городской милиции и попросил осмотреть вещи недавно потерпевшего в дорожной автокатастрофе.

Смотрительница склада оказалась особой весьма недоверчивой. Она присматривалась к заклеенному пластырем лицу посетителя, долго не могла решить, что ей делать. Для начала позвонила в палату, куда поступил новенький. Дежурная медсестра сообщила, что новенький по фамилии Ко-лешко убыл под расписку.

— Как убыл? — удивилась смотрительница склада.

— Так и убыл, — ответила медсестра. — Отпросился у врача. Под расписку.

— Ну вот, я же говорил вам… — сказал оперуполномоченный, бывший свидетелем этого телефонного разговора. — Этот субъект подозревается в совершении преступления. Тяжкого… Вот ой и сделал ноги…

Оперуполномоченный был уверен — до склада больной, чтобы забрать свои вещи, дойдет не скоро.

Смотрительница уставила на оперативника безбровые глаза. Тот смотрел на нее солидно, спокойно, всем своим видом подчеркивая, что он представитель законной власти и его присутствие здесь вызвано обостренным чувством долга перед законом.