Письмовник, или Страсть к каллиграфии - Александр Иванович Плитченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А малый сын или несмышленая дочь, только-только волею взрослых людей, как волей божественных существ, вызванные к жизни, они и не пожили ничего, и не видели ничего, ничего не знают, и счастье, и радость, и надежды их — в полной семье.
Так что же им?
Какая им разница — как ты назовешь мораль, если она встанет на их сторону?
Замшелая…
Вот тут-то собака и зарыта.
Противопоставленная замшелой, иная мораль, назовем ее незамшелой, утверждает: все относительно, то есть в одном случае осиротить ребенка — аморально, а в другом случае — не аморально. По этой незамшелой морали выходит, что принести горе ребенку в одной ситуации — дурной поступок, а в другой ситуации — поступок нормальный.
Но скажи — где, когда, в каком обществе нормальных людей считалось, что обижать и обездоливать малых детей — дело нормальное?!
«Что же теперь, — пишешь ты, — издать закон, запрещающий разводы?» Напротив, процедуру развода нужно упростить и облегчить. Все эти сроки для раздумий, уговоры и увещевания судей, — дело, думается, мало полезное. Все эти душеспасительные статейки в прессе, основанные на письме «нашей читательницы К.», тоже ничего ровным счетом не дают.
Что же нужно?
Нужны громкие и честные голоса, которые бы прямо и откровенно, с честной статистикой рассказали бы обществу о положении детей, о главной беде — безотцовщине: количество сирот в стране и по регионам, динамика за последние годы, состояние здоровья, психофизическая характеристика выпускников и воспитанников детских домов, социальная характеристика тех, кто вырос в неполной семье до совершеннолетия; пусть все узнают — какой процент выросших в детских домах и в неполных семьях подростков садится на скамью подсудимых?
Все это крайне нужно, чтобы у нас наконец-то открылись глаза на правду. Чтобы мы поняли — кто же нас сменит, кто войдет в XXI век, какие люди, какое общество? Известно, что ребенок, выросший в неполной или неблагополучной семье, такую же семью и сам создает по преимуществу. Что человек, воспитанный в детском доме, затрудняется создать и сохранить полную, полноценную семью. Бывают исключения, но это — правило.
Демагогом ты меня не назвал, но можешь теперь и это сделать. И все же я тебе напомню, что выделение демографии в ряду основных проблем, стоящих перед нашим обществом, говорит о многом.
Нет, не ужесточать надо законы, а уточнять, делать более справедливыми. В частности, срок выплаты алиментов детям настоятельно требует продления. В 18 лет молодой человек только-только заканчивает школу, идет в армию, после которой ему предстоит учеба, настоящее приобретение профессии. И на этот период он лишен помощи отца или матери, которые его оставили, поскольку не смогли жить вместе, поскольку нашли себе иную, как им казалось, лучшую пару. Но почему из-за этого должен страдать будущий гражданин? Думается, будет справедливее срок выплаты алиментов продолжить до исполнения 21 года, когда молодой человек заканчивает учебу (если у него есть отец, то он всегда поможет своему сыну-студенту), когда молодой человек окончательно определяется профессионально.
Что говорить, скудость средств в неполной семье понуждает подростков рано идти на работу, браться за первое попавшееся дело, входить в жизнь без настоящего образования.
Или такое — сколько снято лент, сколько написано статей о тех женщинах, которые отказываются от своих новорожденных детей! Но дальше риторических возмущений мы не идем. И опять же — ничего не надо ужесточать, не надо никого уговаривать, не надо заставлять этих «кукушек» насильно брать своих детей. Должна быть свобода совести даже для тех, у кого она оказывается свободой бессовестности. Но и тут нужна справедливость — оставляешь ребенка без средств к существованию — плати алименты, как и положено, и тот срок, который положен. Родила — получи штамп и запись в паспорте о рождении ребенка. Разве это — не справедливо?
Ведь есть такие среди оставляющих детей, которые рожают для здоровья. Вот после уточнений — алименты, запись — и пусть себе на здоровье рожают.
И все же я о другом.
Боже избавь, я нисколько не посягаю на волеизъявление и свободу чувствования. Пусть люди изъявляются и проявляются. Я о том, что пора всем средствам, которыми обладает общество — кино, радио, газеты, журналы, милая поэзия и суровая проза, — начать планомерно и последовательно вырабатывать единственно верное отношение к разрушению семьи, к сознательному обездоливанию детей взрослыми — как к делу аномальному, исключительному, чрезвычайному, как к несчастью, горю, беде тех, с кем это произошло.
Тут общественное сознание не надо переориентировывать. Люди и так к этому в душе относятся правильно, но природное правильное (как ты пишешь — сермяжное) отношение давно и старательно забивается неодолимым потоком ползучего размывания морали и этики, превращением истин абсолютных — в относительные.
Писатели! Да если Ф. М. Достоевский сомневался в истинности прогресса, основанного на единой слезе ребенка, то как же мы внушаем людям возможность личного благополучия, которое прямо питается горем детей наших?
Во что, в кого ему потом верить, если его предал родной отец?
Ах, бездуховность, ах, не слушают Баха и Генделя, ах, пьют одеколон в подъездах, ах, ведут себя вызывающе! — долдоним мы и по делу, а чаще ради красного словца, но видим ли мы, что подростки так выражают свое горе, так изломанно и разрушенно выражают свою, нами прерванную, привязанность? Нет, мы горазды уже в сорок лет старчески ворчать: не та пошла молодежь., заелись, вот в наши годы… И не всегда понимаем, что полностью ответственны за тех, кто наш сын, или таковым теоретически значится в наших документах, или годится нам в сыновья по возрасту.
Но… не буду сходить на крик, как это ты сделал в своем письме.
Хорошо, что ты написал прямо, вдвойне хорошо, что ты правильно оценил участие нашего кинематографа и кинопроката в деле переориентации общественного сознания; хорошо, совсем хорошо, что ты искренне относишься к сиротам. Но мой тебе совет — найди возможным, сходи в детский дом, выбери самый лучший, самый современный и комфортабельный, с самым честным и квалифицированным персоналом, приди и посмотри детям в глаза.
Это станет для тебя сильнее моих слов, сильнее тысячи любых других слов, поскольку ты — человек добрый, хотя по дурной моде и стараешься это всячески скрыть.
На «сермяжность» — нисколько не обижаюсь. Да, сермяжный. Не
