Москва в судьбе Сергея Есенина. Книга 2 - Наталья Г. Леонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Литературный особняк»
Никитский бульвар, дом 8
Большая Никитская, дом 19
Леонтьевский переулок, дом 4
Тверской бульвар, дом 25
Московское объединение поэтов и литераторов «Литературный особняк», почему-то, не вызвало серьезного интереса ни у историков литературы, ни у литературоведов. Объединение до сих пор остается малоизученным явлением своей эпохи. Возникший в начале 1918 года, как большинство подобных объединений, кружков и союзов, «Литературный особняк» уже в феврале 1919 года вышел из-под контроля Всероссийского союза поэтов (ВСП, СОПО), и 5 декабря 1919 года зарегистрирован как самостоятельная единица. Чуть больше десяти лет существования – и 4 апреля 1929 года приказом НКВД «Литературный особняк» закрыт. В 1928–1929 годах под видом перерегистраций закрылись многие подобные организации.
Участники объединения «Литературный особняк» собирались для чтения и обсуждения своих произведений, бесед на литературные темы. Подразумевалась и издательская деятельность, и публичные выступления (благотворительные и платные). При объединении существовало Бюро «Литос», ведавшее изданием учебной литературы, изготовлением значков, флажков, открыток, календарей. Бюро находилось в Клубе художников (Ветошный переулок, дом 2). Там проходили и выступления поэтов: из известных – выступление О. Мандельштама в Клубе художников. Директором «Литоса» был И. Аксенов. Первым председателем «Особняка» – О. Леонидов (Шиманский), председательствовали В. Федоров, Н. Адуев и др. Время сохранило для потомков дружескую эпиграмму члена «Литературного особняка» Абрама Арго:
Чижики чирикают у господа в саду его,
Лирики лирикают под крылышком Адуева.
Членами объединения являлись: Ю. Балтрушайтис, К. Бальмонт, В. Брюсов, В. Бутягина, Е. Волчанецкая, М. Гальперин, Н. Гиляровская, В. Гиляровский, Н. Захаров-Мэнский, С. Зотов, В.П. Иванов, Н. Кугушева, В. Лобанов, К. Лукьянов, Н. Минаев, М. Павлова, Я. Полонский, А. Присманова, М. Ройзман, Д. Туманный (Панов), А. Арго, Н. Адуев (Рабинович) и др.
Своеобразным летописцем объединения «Литературный особняк» стал малоизвестный широким читательским кругам поэт Тарас Мачтет (1891–1960?), уроженец Рязанского края, сын писателя-народника Григория Александровича Мачтета, автора текста революционной песни «Замучен тяжелой неволей». К счастью, Тарас дотошно вел дневник, и сдавал, по мере заполнения, каждую тетрадь в РГБ. Если отбросить многочисленные любовные страдания и наивное преувеличение собственного значения для большой литературы, дневник имеет некоторую историческую ценность. С годами, а поэт вел дневник с 1903, сам Тарас осознал пользу своего труда: «Никто, никто не знает из друзей моих, что через 10–20 лет все, что они думали, говорили, решали, пройдет перед глазами наших отдаленных потомков». Этот дневник и каламбур Маяковского – «Тарас Мачтет // Стихи прочтет» – оставили память о нем бо́льшую, чем его стихи. Особую ценность для изучения «кафейного периода» нашей истории имеют его тетради за 1919–1922 годы, где подробно описаны собрания «Особняка» и контакты с другими объединениями поэтов и литераторов, где встречаются портреты современников Тараса Григорьевича – Сергея Есенина, Сусанны Мар, Вадима Шершеневича и многих других. У «Особняка» не было своего постоянного помещения, мероприятия проходили по адресам: на Арбате, 7 (дом не сохранился), на Никитском бульваре, 8 (Дом печати), на Большой Никитской, 19 (помещение Московского театрального общества), на Тверском бульваре, 25 (Дом Герцена), в Девятинском переулке, 9, во Дворце искусств на Поварской, 52, в Доме народов им. П.А. Алексеева (Большая Дмитровка, 17), в помещении Центрального дома работников просвещения (Леонтьевский переулок, 4) и даже в фойе Малого театра.
Никитский бульвар, дом 8 (ворота)
Запись из дневника Мачтета от 29 ноября 1920 года: «Наш «Литературный особняк» из Дома печати перешел с сегодняшнего вечера в новое место, в помещение Московского театрального общества на Большой Никитской, 19.
Вот уже третий год существует наша юная еще во всех отношениях организация и почти по нескольку раз в год переезжает с места на место. Последним пристанищем был третий этаж Дома печати. <…> Я, войдя в новое помещение, когда все уже находились в сборе, с любопытством оглядел новое наше пристанище. Зала, довольно уютная, разделенная колоннами, казалась на первый взгляд удобной и вполне поместительной для наших вечеров. <…>Середину залы перехватывал длинный канцелярский стол, обитый зеленой материей, стол, над которым висели люстры. <…> Но, как ни уютно казалось здесь, все же для собраний наших, становящихся все более открытыми и популярными, она мала. Мы едва поместились сегодня в ней все».
Большая Никитская, дом 19
Остается загадкой, как, не имея постоянного помещения, членам «Особняка» удалось организовать бесплатную столовую для своих и даже посторонних литераторов?!
Олег Леонидов вел переговоры о возвращении «Литературного особняка» на старое место – в Дом печати. Собрания, диспуты и заседания его членов часто проходили уже совместно с имажинистами, Маяковским, представителями «Звена» или «суриковцами». 6 августа 1921 года по приглашению членов объединения в «Особняке» с успехом выступил Сергей Есенин с чтением «Пугачева». Происходило это, скорее всего, в Доме печати. Ивнев и Грузинов (и Мотя Ройзман) тоже были членами этого объединения. Рюрик Ивнев даже входил в его правление.
Свое отношение к имажинистам Мачтет выразил в дневниковой записи от 23 июня 1921 года: «Да, несмотря на различные взгляды, я чувствую, что ближе душой Решетову и Рудину, чем Шершеневичу и Мариенгофу, и иду за ними ради только быстрого вперед продвижения. Простит ли мне будущее поколение это стремление, мой хамелеонизм, аннулированный поздним вступлением моим в литературу и трудностью печатания». В те годы у имажинистов было много завистников: уж больно успешными они казались. Мачтет заигрывал с Кусиковым, надеясь на выступления в имажинистском кафе «Стойло Пегаса» (за выступления поэтам платили), на издание своих стихов… Кумиром Мачтета был Шершеневич – блестяще образованный, ловкий полемист. Мачтет старался сблизиться и с Сергеем Есениным, своим земляком. Честолюбивые мечты Тараса Григорьевича простирались далеко: он мечтал открыть в родном Баграмове филиал «Среды», «Литературного особняка», Дворца искусств и Всероссийского союза поэтов. Что-то типа Народного дома. Тарас доверял дневнику свои наполеоновские планы: «Пока что у меня слишком мало связей для поддержки своих проектов, но пройдет еще год, я еще более сойдусь с сильными мира, сам стану одним из них <…>» Есенин на сближение никак не шел, идею московского филиала в Баграмове не разделял, чувствуя отсутствие интереса к поэзии у крестьян родного Константинова, даже у своих друзей детства, ставших сельскими учителями. Идеи Мачтета заинтересовали только Федора Долидзе.
