Мои турецкие ночи (СИ) - Ярук Диана

Подаю Алихану салфетки и, встав перед ним, наблюдаю, как тот стирает грим.

-- Ты не могла бы сдвинуться в сторону? – сдавленным голосом спрашивает он.

-- Вот так? – уточняю я, вставая чуть правее.

-- Да, спасибо. Ты меня ослепляешь своим блеском.

-- Ничего не могу с собой поделать, -- пожимаю плечами я. – Свет идёт у меня изнутри.

Когда Алихан уходит, тихонько похрюкивая от вырывающегося смеха, я подхожу к его освещённому трюмо и делаю селфи.

Комбинезон с длинными рукавами и глубоким вырезом на груди, целиком расшитый розовыми пайетками, а также сапоги на платформе и толстеных каблуках мне одолжила Вероника. «На прошлый хэллоуин была брюнеткой из «Аббы», -- объяснила она. Ника слегка выше меня, так что нам пришлось ночью подшивать расклёшенные штанины, а чтобы обувь не слетала, я надела несколько пар махровых носков. И от этого, скажу я вам мягко, ступням довольно жарко.

Образ дополняют роскошный кудрявый парик, под которым у меня сейчас страшно чешется голова и огромные квадратные пластиковые очки с фальшивыми диоптриями. Перед выходом из дома я навела марафет, разрисовав глаза фиолетовыми тенями, наклеила самые длинные фальшивые ресницы, а губы сейчас больше напоминают две пельмешки. Я вытягиваю их уточкой и отсылаю снимок Асие. Она с утра умоляет прислать фото, чтобы разместить у себя в сторис.

Быстренько сменив тяжеленные платформы на припасённые кеды, я бегу к парням в бутафорскую. Сфотографировавшись с каждым в качестве взятки, я получаю то, что мне нужно для завтрашней операции.

На следующий день Алихан входит в гримёрку со стаканчиком в руках и, увидев меня, от неожиданности выплёскивает изо рта свой кофе на пол.

-- Поаккуратнее, пожалуйста, тут можно поскользнуться, -- ворчу я, хватая кучу салфеток и принимаясь тщательно вытирать пол.

-- Не надо, просто вызови уборщика, -- ошарашенно выдавливает Алихан.

-- Да зачем, я и сама могу, -- выпрямляюсь я, выбрасываю мусор в корзину и принимаюсь брызгать на ладони антисептиком.

Гримируя Алихана, я забываю о своём образе. И вспоминаю, когда актёр начинает покашливать.

-- Ой, простите, -- пищу я, отодвигаясь от мужчины подальше.

Парни-бутафоры с нетерпением ждут моего появления на съёмочной площадке. Сегодня к ним присоединились и костюмерша с Фатмой. Они молча хлопают себя по коленям, качают головами, задыхаются от беззвучного смеха, вытирают слёзы с глаз.

Удаляя грим, Алихан очень глубоко дышит и часто-часто моргает. Иногда я ловлю на себе его взгляд искоса и вскидываю подбородок в немом вопросе: «Что-то нужно?»

Мужчина отрицательно качает головой и, едва закончив, ураганом уносится прочь.

Снова снимаю селфи для подруги, встав у зеркала в профиль. Ещё позавчера заметила в бутафорском отделе цельную накладную грудь примерно шестого размера. Утром Ника помогла мне примотать её к телу. Мы еле-еле разыскали футболку, в которую поместилась я вместе с монструозной штукой. Тяжеленный кусок резины наверняка перевешивал бы меня вперёд, но противовесом стал шикарный накладной зад а-ля «Семейство Кардашьян». Проходив в этом великолепии целый день, я понимаю, -- никогда не соглашусь ни на увеличение моей «двойки», ни на силиконовые импланты в пятую точку.

Кажется, к третьему дню моего небольшого эксперимента до Алихана что-то начало доходить, и он решил сделать ответный ход.

Обычно он одевался в свою больничную робу сразу, а потом я гримировала его, накинув специальную манишку. Но в этот раз парень разоблачился до полосатых боксеров с надписью «Ralph Loren», приказал гримёрше явиться позже и провокационно развалился в своём кресле. Кажется, в моей секретной галерее есть похожее фото, где он точно так же рекламирует нижнее бельё.

Едва не подавившись слюной, я всё-таки беру себя в руки, и, надув смачный пузырь из жевательной резинки, принимаюсь за дело.

На съёмочной площадке аншлаг. Даже Ахмет бей выглянул из-за своих бумаг, кашлянул-хохотнул в кулак и махнул на меня рукой.

Позже Асия получает снимок в новом образе. Сегодня я – Эми Уайнхаус: в юбке-поясе, колготах с затяжками, жирными стрелками на глазах и безумным начёсом на чёрном парике. Для полноты образа я сжевала пару пластинок жевательной резинки и старалась не забывать погромче чавкать и лопать огромные пузыри.

Итак, Алихан меня не уволил, но и не вскрыл свои карты. Что ж, поднимаем ставки.

Глава семнадцатая

Мы с девочками долго думали над «фазой два». Как досадить человеку, чтобы при этом не повредить общему делу?

Хорошо, что у меня теперь полно приятелей в киностудии и все студийные закрома к моим услугам! Костюмерша Мелек ещё одна моя соучастница. После завершения рабочего дня мы с ней наводим шороху на складе костюмов – огромном ангаре, сплошь заставленном вешалами с одеждой в чехлах, а также многометровыми стеллажами с коробками, полными обуви и аксессуаров. Господи, да это же рай! Сегодня я поняла – я просто рождена быть танцовщицей диско! Намотав на шею боа из страусиных перьев, натянув ботфорты цвета «вырви глаз» и пластиковые тёмные очки, я включаю на телефоне «Триллер» Майкла Джексона и зажигаю в проходе. Мелек хватает шляпу-федору и пытается воспроизвести «лунную походку». Вскоре к дискотеке, прочитав моё сообщение, присоединяется Фатма.

-- Нас уволят, нас точно уволят! – Кричит она и вытаскивает из пластиковой коробки леопардовые туфли.

-- Я хочу жить в этом месте! – хохочу я. – О! Вот что мне точно нужно сделать! – Сняв с себя эпоху восьмидесятых, я бегу по указателям почти на два века назад и когда вижу «Эпоху регентства», останавливаюсь, как вкопанная. У меня дрожат руки от возбуждения, когда я вскрываю длинный чехол. Ну здравствуйте, мистер Дарси.

Алихан держит два! стаканчика с кофе на следующее утро, когда осторожно открывает дверь в свою гримёрную.

Я делаю изящный реверанс. Мой подопечный замирает, но спохватывается через пару секунд, и, приспособив кофе на трюмо, делает ответный поклон по всем правилам, даже приподняв призрачный цилиндр. Моё воображение дорисовывает на нём узкие трико, сапоги до колен, шёлковый шейный платок и чёрный фрак. Вполне себе герой в стиле «ампир».

Алихан протягивает мне стаканчик.

-- Не знал, какой ты пьёшь, заказал как себе – без сахара, с миндальным молоком.

Я отпиваю глоточек. Хмм, очень вкусно.

-- Ты случайно не подсыпал мне слабительного или ещё чего-то нехорошего? – Подозрительно спрашиваю я.

-- Клянусь, нет! – Возмущённо восклицает Алихан поднимая в защите ладони. – Кроме того, ты мне нужна на площадке, а не в туалете.

Мужчина снимает одежду и в мой нос шибает тяжёлый дух одеколона. Куда он его к себе заливал, в пупок? У меня слезятся глаза и закладывает нос от мощного запаха. Да ещё специально выбран какой-то супердешёвый, с синтетическими маслами и назойливой ноткой мертвечины в шлейфе.

Алихан как ни в чём не бывало садится в кресло в одних плавках (ядрёно-зелёных сегодня) и берёт свои бумаги. Я задуваю одолженные у бутафоров свечи в высоких канделябрах и включаю нормальные софиты, стараясь не дышать носом. Приглушаю концерт клавесинной музыки, который уже слегка мне надоел своей однообразностью.

Кажется, теперь на съёмной площадке мне рады гораздо больше, чем нашей звезде. Уже и режиссёр с оператором машут мне руками. Парни бутафоры и Мелек с Фатмой подпихивают меня локтями и корчат страшные рожицы. Подмигиваю им и показываю два больших пальца.

Позже отправляю Асие своё селфи – высоко зачёсанные волосы, тиара с фальшивыми бриллиантами, серебристо-серое платье в стиле «ампир» и накидка из органзы. Я -- Элизабет Беннет. Наташа Ростова. Жозефина Бонапарт в одном лице.

***

Костюм зомби тоже прошёл на ура. Медуза горгона всех потрясла. Ради акульей морды ко мне приходили девочки-гримёрши с других сериалов – наконец-то пригодилось умение делать экстремальный грим! Правда, зубастая морда на моём лице страшно напугала Алихана. Что ж, надо ведь было ему отомстить за внезапное выпрыгивание из-за кресла?!