Я все еще тебя (не)люблю (СИ) - Галина Джулай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — шипит урод. — Отпусти, псих, я уйду.
Кажется, он даже протрезвел. Его вещей оказывается не так много, видимо, ещё не успел обжиться. Отбираю у него ключи от квартиры и прошу при мне удалить мамины контакты с телефона. Заодно и мамин телефон чищу.
Когда через три часа она, растрёпанная, выходит из комнаты, следов присутствия того придурка в ее жизни и в квартире уже нет.
— А где? — она смотрит с непониманием на меня, зайдя на кухню. Явно не меня ожидала здесь увидеть.
— Ты как? — игнорирую ее вопрос.
— Мутит, посмотри, там вино есть?
— Нет.
Его действительно нет. Я почистил все шкафчики и вынес весь алкоголь, который нашел. Мама морщится.
— Сынок, может, сходишь в магазин? — заискивающе улыбается она.
— Мам, прекращай, а? Ну что ты гробишь себя? Красоту свою гробишь! Может, хватит? Не можешь сама, давай к врачу обратимся.
— Со мной все в порядке. И в том, что мне хочется иногда выпить, нет ничего плохого.
Какое-то время я пытаюсь с ней спорить, но этот спор приводит лишь к тому, что она меня прогоняет. Как всегда. Но по крайней мере, я отвадил очередную пиявку.
Вымотанный морально, я наконец-то поехал домой.
11 глава
Ксюша
Такси быстро привозит меня домой. Дома после душа и чашки чая я успокаиваюсь. Думать о том, что было в клубе, не хочется не потому, что неприятно, а потому, что я совсем не понимаю логику Кирилла. Зачем ему все это и почему он сменил свой обычный игнор на назойливость? Я долго не могла заснуть, мне было душно, в конечном итоге я даже окно открыла, чтобы запустить прохладу ночи. Выключила свет и заставила себя лечь в кровать. Кирилл не покидал моей головы. Я ворочалась, злилась на него, на себя, и совершенно вымотанная провалилась в сон.
Но даже во сне меня снова преследует он, его руки трогают мои, его губы что-то говорят, глаза блестят, его запах обволакивает и немного пьянит. Он снова протягивает руку к моему лицу и тянется подушечкой большого пальца к уголку моего рта, как и тогда в клубе, а потом наклоняется и целует, сначала нежно, а потом настойчивее. Мне так хорошо, внизу живота щекочет от удовольствия, из меня начинают вырываться стоны и морфейная иллюзия рассыпается как конфетти. Я открываю глаза.
В комнате уже светло. Я закрываю лицо ладонями. Вот что бывает, когда заваливаешься домой не совсем трезвая, ещё и после вечера, проведенного со своим личным кошмаром. Ненавижу его. Нет, вру. Ненависти я не испытываю. Тогда что? Обиду? Да. Я не могу ему простить. Но в тоже время, он все ещё мне нравится. И я не знаю, как от этого избавиться.
Умывшись, я делаю кофе и сижу, бесцельно уставившись в окно. Горький запах окончательно развеивает остатки сонливости, и я снова вспоминаю о своем сне и о вчерашней ночи в клубе. Казалось, что утром разум прояснится и я смогу понять, что это было и как мне вести себя дальше с Кириллом, но сейчас мне кажется, что я еще больше запуталась. Что это за перемена в его поведении? И что это за, черт возьми, реакция на него и почему он проник теперь и в мои сны? Этого не было очень давно. И если тогда я могла себе объяснить его появление во сне, то сейчас… Боже, а ведь я когда-то ждала ночи и каждый раз, засыпая, просила его присниться. "Пожалуйста, пожалуйста, приди ко мне во сне" — шептала я. Сейчас я этого не жду, мне это не нужно! Я этого не хочу! А он бесцеремонно пробрался в мой сон, да и в жизни все чаще я замечаю его присутствие. И эти его взгляды…
Вспоминаю себя маленькой. В десять лет я была мелкой и худющей. Мама все время говорила: «Ешь, а то на лице одни глаза». А потом начался этот ужасный подростковый период, когда растут то конечности, то туловище, и ты какой-то несуразный и непропорциональный. И от этого часто неуклюжий. Именно в этот период меня угораздило влюбиться. Не просто влюбиться, а по-настоящему. До сердцебиения в горле. До дрожи в пальцах. До дебильной улыбки, которая появлялась на губах, стоило его увидеть.
Точно, мне было тогда ещё двенадцать, я хорошо это помню. Тогда я обрезала волосы за месяц до дня рождения и Кирилл спросил, зачем я это сделала, и сказал, что зря, что они у меня очень красивые. С того момента я снова стала их отращивать. Вот тогда я поняла, что влюбилась. Мне очень хотелось к нему прикасаться. Просто дотронуться, о большем и не мечтала. Помню, как пробралась в его комнату и нюхала его вещи. Утыкалась в них носом и жадно втягивала их аромат. И боялась, что Наташа узнает. Странно, что узнает он — не боялась, а что подруга — боялась. Какой же дурочкой я была. А он всегда смотрел с каким-то снисхождением. И называл меня дурацким прозвищем Бэмби. Хотя, тогда и это мне нравилось. Ведь ни Лору, ни Милу он никак не называл. Только сестру Пташкой, а меня — Бэмби. Наверное, поэтому мне казалось, что он относится ко мне по-особенному. Как же глупо. Глупо и наивно.
От этих воспоминаний защипало в носу. И я, задрав голову, часто заморгала, не позволяя пролиться слезам.
Единственное, чему я благодарна, это то, что именно он заставил меня прийти в спорт. Мою обиду, злость и даже ненависть было необходимо куда-то направить, и я нашла лучший вариант. Каратэ. Я так выкладывалась, что очень быстро добилась результатов, к которым некоторые идут долгие годы.
Потом в голову приходит другое воспоминание. Наш единственный поцелуй. После того поцелуя в примерочной он только смотрел, наблюдал, словно выжидал. Первое время я все ждала, что что-то произойдет, но нет. И вот спустя год, даже чуть больше, с Наташиного дня рождения его словно подменили. И мои мысли, и чувства опять не знают покоя. И чем больше я об этом думаю, окунаясь в воспоминания, тем сильнее запутывается клубок моих мыслей. И я, как моя любимая Скарлетт О’Хара, решаю подумать об этом завтра.
Я собираюсь прогуляться. Побегать сегодня уже
