Русофобия: антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков

Но у логики представления российского лидера в качестве нового Гитлера была и иная подоплека, связанная с требованиями военных ястребов и значительной части антироссийского лобби оказать «ревизионистской» России военное, а не только политическое и информационное, сопротивление. К такому сопротивлению теперь склонялись и многие в истеблишменте, считавшие военное сдерживание единственным способом умерить амбиции Кремля. Особенно воинственно были настроены республиканцы, одержавшие в ноябре 2014 года победу над демократами и представляющие теперь явное большинство в Конгрессе.

Как и в предыдущие информационные кампании против России, антироссийское лобби использовало для самомобилизации подготовку и размещение в публичном пространстве коллективных писем. Такая практика позволяла уточнить идеологические ориентиры и способствовать объединению разношерстных групп внутри лобби. Ранее подготовка коллективных писем предпринималась для оказания давления на Кремль, как это было, например, непосредственно после бесланской трагедии в сентябре 2004 года (подробнее об этом — в книге) и в целях саботажа «перезагрузки» в 2009 году. В данном случае поводом для подготовки нового письма послужило заявление в августе 2014 года так называемой группы «Бойсто» о перспективах урегулирования кризиса на Украине. Собравшись на финском острове Бойсто, российские, американские и европейские аналитики выработали рекомендации по разрешению кризиса, включая отвод регулярных формирований российской и украинской армий, достижение Украиной статуса нейтральной в военно-политическом отношении страны, меры по децентрализации и разрешению вопросов гуманитарного, социального и культурного характера57.

Ответ на рекомендации группы «Бойсто» был подготовлен при руководстве и координации участника прежних антироссийских акций директора «Фридом Хаус» Дэвида Крэмера58. Авторы письма немедленно заявили, что «мы, нижеподписавшиеся, решительно отвергаем» описанный план экспертов как односторонний, исключающий Украину из рассмотрения и не принимающий во внимание агрессивного характера действий и намерений России. Они также отвергли все самые значительные из предлагавшихся мер, потребовав возвращения Крыма, настояв на возможности включения Украины в НАТО и предоставления ей всей необходимой военной помощи для восстановления «суверенитета» на востоке и борьбы с российским «агрессором». В том, что предмет письма являлся больше поводом, чем причиной озабоченности «нижеподписавшихся» (всего восемьдесят восемь имен), убеждает их список, в котором, помимо политиков и экспертов, находятся представители групп, участвовавших в ряде прежних акций по дискредитации российского руководства. Среди них стоит упомянуть президента и других сотрудников «Фридом Хаус», президента и других сотрудников (бывших и нынешних) Национального фонда в поддержку демократии, нескольких бывших послов США в странах Восточной Европы, бывшего посла США в России Макфола (никто из других бывших послов в России участия в акции не принял), украинских лоббистов и представителей украинского национализма, представителей радикального российского западничества, включая экономиста Андрея Илларионова, журналиста Евгения Киселева и политологов Лилию Шевцову, Георгия Сатарова и Игоря Клямкина, а также сотрудника сенатора Маккейна и грузинского лоббиста Рэнди Шенеманна.

Как и в случае с грузинским конфликтом, успехи антироссийского лобби стали возможны в силу неспособности президента защитить политику развития отношений с Россией и пассивности общественного мнения. Примерами первого стало поведение Обамы во всех ситуациях, критически важных для развития отношений с Москвой. Президент не воспользовался правом вето на «закон Магницкого», отменил саммит в Москве, а в ситуации с Украиной предпочел поиску диалога публичные угрозы в адрес российского руководства, санкции и редкие телефонные разговоры с Путиным. Что касается общественного мнения, то демократия в США отнюдь не является «рациональным выбором хорошо информированных граждан», как определял данную политическую систему австрийский социолог Йозеф Шумпетер. Напротив, для американской системы характерна способность элит формировать общественное мнение. Политики типа Маккейна, Макфола и им подобные имеют широкий доступ к средствам массовой информации, редко получая достойную отповедь со стороны представителей политического класса или экспертов. Если же призывающие к диалогу с Россией находятся, то они рискуют, что за ними закрепится ярлык путинистов и апологетов Кремля.

Тем не менее, вопреки всем усилиям антироссийским группам не удалось убедить Белый дом в необходимости военной конфронтации с Москвой. Несмотря на просьбы президента Украины Петра Порошенко в ходе его визита в США в сентябре 2014 года, идея вооружения украинской армии на официальном уровне не была поддержана администрацией Обамы59. Не был дан и сигнал поддержки планам украинского руководства по вступлению в НАТО. Вместо этого во время визита на Украину в ноябре 2014 года вице-президент Байден сосредоточился на необходимости проведения в стране экономических реформ и борьбы с коррупцией. Кроме того, со стороны американского руководства была подчеркнута необходимость возобновления минского переговорного процесса, против чего возражал Киев и антироссийское лобби в Вашингтоне. Их возражения были связаны с нежеланием легитимизировать «пророссийских» ополченцев, договариваясь с ними. Главным оставался настрой на военное подавление противника.

Будущая политика США: что делать России?

На сегодняшний день в американском политическом классе сложился консенсус, согласно которому «путинская» Россия является противником США, диалог с которым не может быть успешным. Большинство представителей истеблишмента — и в том немалая «заслуга» антироссийского лобби — убеждены, что Путина надо остановить в Украине, иначе он пойдет дальше. Разногласия касаются лишь методов сдерживания России, причем число сторонников вооружения Украины, Прибалтики и других стран Восточной Европы продолжает расти. За диалог с Россией выступают немногие. Подавляющее большинство убеждено в необходимости санкций против российской экономики и их дальнейшего ужесточения. По существу, санкции превратились в замену реального стратегического диалога с Россией и способ обосновать его отсутствие перед собственными гражданами. Санкции сделались внутриполитической необходимостью и не могут быть отменены до тех пор, пока к власти не придет руководство, способное предложить новое видение отношений с Россией. В этих условиях военная конфронтация менее вероятна (хотя не исключена), так как в основном уже переведена в экономическое русло.

Антироссийская политика в США остается явлением устойчивым, связанным с исторически сформировавшимся стремлением продвигать образ самой свободной и демократической страны в мире, контролировать энергетические потоки в Евразии и получать мощные ассигнования правительства на военные разработки. В основном сохраняют свое значение сформулированные выше условия российско-американского отчуждения и влиятельности антироссийского лобби. В контексте миссионерской политической культуры США ослабление ее позиций в результате глобального кризиса может быть представлено для обоснования односторонних действий как в отношении Ирана и Китая, так и России с ее «имперскими» амбициями в Евразии. Американские СМИ по-прежнему ориентированы не столько на объективное освещение позиции России, сколько на некритичное следование официальному курсу или раскручивание сенсаций. Российское лобби в США слишком слабо, чтобы повлиять на деятельность центральных СМИ. Наконец, многие эксперты по России в американских мозговых центрах относятся к намерениям ее руководства с подозрением и исходят из презумпции его виновности в кризисных ситуациях в международных отношениях.

На изменение этих реалий в США уйдет не одно десятилетие. Годы, прошедшие со времени окончания «холодной войны», показывают, что при попустительстве президента кампании по дискредитации России могут быть весьма эффективны. Речь идет не только о новых попытках идеологического обоснования международной изоляции России, но и о целом ряде иных средств в арсенале антироссийской политики — пропаганде во влиятельных СМИ, проведении экспертно-политических конференций с заранее известными выводами, организации коллективных писем общественности, подключении Голливуда и других.

Следует сказать и о факторах, которые будут ограничивать деятельность антироссийских группировок. Главный из них связан с растущей озабоченностью американского политического класса в связи с новыми угрозами позициям лидерства США в мире. Несмотря на глубину и возможную долговременность нынешнего кризиса в российско-американских отношениях, без диалога (через посредников или напрямую) обойтись не удастся. Хотя влиятельные круги американского военно-промышленного комплекса все еще рассматривают российскую угрозу как серьезную, на роль новых угроз все более настойчиво выдвигаются Китай и мусульманский мир, объединенные в свое время Сэмюэлем Хантингтоном в «исламо-конфуцианский блок»60. В частности, как ближайшая и требующая безотлагательного реагирования проблема специалистами все более настойчиво предлагается Иран. По мере роста такого рода угроз антироссийское лобби будет тесниться лоббистскими группами антикитайской, антииранской и иной направленностей. Не исключено, что в условиях роста нестабильности и асимметричных угроз в США возобладает, наконец, стремление видеть в России не потенциальную угрозу, а партнера в поиске совместных решений. Впрочем, до достижения этого результата обеим сторонам придется пройти немалый путь.