Смерть Несущая - Марина Александрова

— Но, … но я так сразу не могу, — вечно суровое лицо матери, изменилось на неожиданно рассеянное. Её глаза, глаза больной собаки обратились к отцу.

— Если ты поклянёшься серебряной нитью в своих словах, — неожиданно жёстко, сказал папа, — я дам согласие.

Орэн серьёзно посмотрел на нас с Кимом и коротко кивнул. Его ладонь, которую он поднял перед собой, засветилась голубым сиянием, и маг сказал:

— Я клянусь перед вами Нима и Леонид Арелли серебряной нитью своей, что не нарушу слова в заботе о ваших детях, пока она будет им необходима.

Сияние неожиданно полыхнуло, и на безымянном пальце мага возникла витиеватая татуировка в форме кольца.

— Такая клятва устроит тебя кузнец? — как-то устало проговорил маг.

— Да, — коротко ответил отец, — Я принимаю твою клятву и даю своё согласие.

Тут отец сжал свою огромную ладонь в кулак и кратко мазанул по глазу. Я почувствовала боль человека, что дал мне жизнь. Минутный порыв, и я оказалась рядом с папой, сидя у него на коленях и прижимаясь всем телом к широкой груди. Его огромная ладонь гладила меня по голове, а я чувствовала, что отец растерян как никогда. Его боль, казалось, терялась в моих волосах. Я плохо понимала, что сейчас происходит, и к чему это может привести. Но одно я знала точно, так должно быть. Орэн делал всё правильно.

— Нима, что скажешь мне ты? — отстранённо спросил Орэн, будто зная ответ.

— Я говорю тебе да маг, но ставлю условие, — сказала мать, неожиданно жестко, — Марами и Энаким должны будут проводить дома не меньше месяца в году.

— Пока я буду отвечать за них, я даю своё согласие, — легко сказал Орэн.

— Да будет так, — кивнула Нима.

— А теперь не покажете ли вы мне, хозяева, где я смогу поспать перед дрогой, завтра на рассвете мы уезжаем.

Казалось последнее замечание мага, оказало больший эффект, чем все предыдущие новости. Братья, до того сидевшие просто с открытыми ртами, теперь беззвучно хватали ртом воздух. Папа прижал меня сильнее к груди и пересадил на одно колено, а на другое посадил Кима и крепко зажал нас в объятьях.

Мама тяжело поднялась со стула и пригласила мага следовать за собой. Как только Орэн исчез из комнаты, к объятиям отца присоединились ещё четыре пары рук. Никто не спрашивал, как нас угораздило влипнуть во всё это. Мои братья просто старались на несколько мгновений дольше удержать маленьких близняшек в своих объятиях.

— Энаким, — зашептал отец, — Марами теперь на твоём попечении.

— Да, и если хоть волос упадёт с её головы, — угрожающе продолжил шёпот отца, Элдай…

— Одним словом, — сказал Карим, — ты в ответе…

— За честь и здоровье сестры, — подытожил Тэйро.

Бьёрн просто крепко поцеловал меня в макушку и потрепал за волосы Кима. 'Кто ещё за кем присмотрит?', подумала я, но вслух ничего не сказала. Через несколько мгновений вернулась мама.

— Я хочу поговорить с Марами … наедине, — сосредоточенно, сказала она.

Братья как по команде разомкнули объятия и разошлись по своим комнатам. Остались только я, Ким, отец и мама.

— Наедине, — повторила она.

Мы с братом аккуратно поднялись с колен отца. Ким и папа направились за братьями, а я осталась одна посреди обеденной залы.

— Мара, — с болью в голосе сказала мама и распахнула свои объятья. Со слезами на глазах я кинулась в них, как в омут.

— Мамочка, — всхлипнула я, задыхаясь от нахлынувших эмоций, — Я позабочусь о нём, не волнуйся, всё с ним будет хорошо, я помогу, только ты не волнуйся, я позабочусь, — продолжала я лепетать, даже сама не понимая, что за бред несу.

— Я знаю, детка, — нежно погладив меня по голове, проговорила мама, — я хочу поговорить не о нём, а о тебе.

Я отстранилась от матери и посмотрела в её мутно-коричневые глаза, наполненные непередаваемой тоской.

— Дочка, тебе двенадцать и ты покидаешь меня … чшш! — мама приложила палец к моим губам, — покидаешь, — утвердительно, сказала она. — Я хочу тебе кое-что отдать, — мама протянула ко мне руку, в которой находилась простая деревянная шкатулка, — Не пытайся только вскрыть её, она откроется сама, когда придёт её время.

Растерянно я приняла коробочку из рук матери и вновь зарылась в складках её платья.

— Пойдём, девочка моя, нам надо собраться, — нежно сказала мама. И я послушалась.

Рассвет, как хищная змея, подкрался незаметно. Казалось, только я положила голову на плечо уже спящего Кима, как мама толкает меня в бок и говорит, чтобы я просыпалась.

Плохо помню, как одевалась, как таскала седельные сумки на лошадей, что привел Орэн, как будила Кима. Зато хорошо помню, как прощалась с семьёй. Первым меня обнял Тэйро, я глубоко зарылась лицом в его густых волосах. Его тяжелая рука опустилась на мою голову и нежно провела по волосам.

— Будь осторожна, девочка моя, не верь никому, — зашептал брат, — всё, что есть настоящего у тебя — это мы и Ким, доверяй ему.

Я крепко прижалась к груди Тэйро и пробормотала слова благодарности.

Карим провел пальцами по моей скуле и просто подмигнул, я невольно улыбнулась.

Элдай и Бьёрн обняли меня так, что затрещали рёбра. А мама и папа притянули нас с Кимом к себе и просто сказали:

— Возвращайтесь.

Я ехала на лошади, придерживаемая рукой брата. Впереди ехал Орэн, указывая путь из деревни. Мы не обменялись и словом со вчерашнего вечера. Держать дистанцию было просто. Орэн не пытался заговорить, мы с Кимом не старались спросить то, что было неуместным. Все условия сделки оговаривала клятва, данная им. Деревня Пограничья осталась за поворотом, когда Орэн повернулся ко мне с братом и на полном серьёзе спросил:

— Спать хочется, да?

— Да, — синхронно ответили мы с братом.

— Так спите, — это последнее, что я смогла запомнить, прежде чем мои веки сомкнулись, и я провалилась в небытиё.

Глава 3

Проснулась я уже на неимоверно мягкой кровати. Небывалой мягкости матрац окутывал тело, пуховое одеяло невесомо накрывало. Просыпаться не хотелось. Так хорошо мне давно уже не было, точнее, никогда. Но не было главного, не было Кима рядом. Я встревожено распахнула глаза и поняла, что нахожусь в совершенно чужом доме.

Огромных, для меня, размеров комната. Широкие окна впускали свет. В дальнем углу стояло трюмо, что могло отразить все прелести великосветской дамы. Огромные потолки вместо чувства свободы, дарили чувство дискомфорта и незащищённости. Брата не было рядом, это тревожило меня, и я, откинув одеяло, поднялась на ноги, чтобы оглядеться.