Дитя ангела - Грейс Грин

— Я приеду завтра вечером и проведу ночь в Дирхевене.

— Ты полон решимости.

— Да, Лейси. Это же мой ребенок. Как я могу в столь важный момент держаться в стороне?

Потом он позвонил в Дирхевен, и Фелисити сообщила, что они будут ему очень рады.

— А после клиники привези Лейси сюда. Я знаю, Джордан непременно захочет похлопать ее по плечу и сказать, что она — молодец. Она поступает так благородно!

— Да, — задумчиво сказал Дэрмид. — Больше, чем благородно.

— Лейси — замечательный человек, Дэрмид. Раньше вы не очень ладили, я знаю, но теперь непременно должны стать друзьями.

Он и Лейси Максвелл — друзья? Вряд ли подобное возможно. Но ввиду того, что Лейси собиралась сделать, он вряд ли мог обращаться с ней так же, как раньше. У него вошло в привычку смеяться над ней, указывать ей ее место. Надо постараться избавиться от этой привычки. Суррогатная мать его ребенка заслуживала доброго к себе отношения.

Выходя в то утро из дома, Лейси чувствовала холодок в животе. И не удивительно: начинался самый необыкновенный день в ее жизни.

Дэрмид позвонил из Дирхевена несколько минут назад и сказал, что выезжает. И действительно, вот он, стоит у своей машины. Крепкая, надежная машина — такая же, как ее владелец.

Он подошел к ней уверенной походкой спортсмена. На нем был новый костюм, белоснежная рубашка. Он явно позаботился о том, чтобы выглядеть в это утро как надо. И Лейси порадовалась в душе, что тоже выглядит не худшим образом в сером облегающем платье, купленном неделю назад в Париже.

Посторонний человек мог бы подумать, что у них свидание — если бы, конечно, не заметил, как серьезно смотрит Дэрмид, как сжаты губы Лейси и что он коротко поклонился ей вместо того, чтобы дружески поцеловать.

— Привет, — сказал он. — Ты готова?

— Как нельзя более.

— Тогда начнем.

Подталкивая ее к машине, Дэрмид положил руку ей на спину, и она ощутила тепло его ладони, силу его пальцев и, к своему ужасу, прилив физического влечения к этому человеку.

Она хотела отскочить от него, но удержалась. Он, конечно, истолковал бы это как проявление отвращения, и все надежды на то, что между ними установятся более или менее дружеские отношения, рухнули бы. Поэтому она просто улыбнулась и поблагодарила, когда он открыл для нее дверцу машины. Она на самом деле была благодарна ему — за то, что всю дорогу до клиники он не проронил ни слова: ей требовалось время, чтобы привести в порядок свои мысли. И чувства.

Она всегда считала внешность Дэрмида очень привлекательной, но раньше ее никогда не тянуло к нему ни физически, ни как-либо иначе. Скорее наоборот. А сейчас, в самый неподходящий момент, она вдруг ощутила то, чего раньше никогда не замечала: его физический магнетизм. Боже, помоги! Однако этот человек не питает к ней никаких теплых чувств. Похоже, он просто презирает ее. Следовательно, никакая опасность ей не грозит. Если на свете есть мужчина, который ни при каких обстоятельствах не потянет ее к себе в постель, так это Дэрмид МакТаггарт.

Дэрмид нервно мерил шагами пустую приемную. Смотрел на часы, хмурился, опять смотрел на часы. И опять принимался шагать по приемной.

Доктор сказал, процедура займет примерно час.

Почему же Лейси не выходит? Неужели…

Дверь кабинета отворилась, и его невестка, заговорщически улыбаясь, вышла в приемную.

— Что? — рявкнул он. — Почему так долго?

Она рассмеялась.

— Ох, Дэрмид, если бы ты мог видеть выражение своего лица! Мне жаль, если тебе показалось, что я была там слишком долго. Я провела в кабинете врача чуть больше часа. И все прошло хорошо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. — И добавила, как ему показалось, в порыве чувств: — Странно, на самом деле. Головокружительно странно.

Ее щеки разрумянились, глаза как-то чудно блестели.

Она слишком возбуждена, подумал Дэрмид, ей надо расслабиться.

Вслух он произнес:

— Поехали в Дирхевен. Ты там отдохнешь немного.

— Надеюсь, — сказала Лейси, — ты не начнешь сразу же обращаться со мной, как с инвалидом.

— Нет, но я собираюсь проследить за тем, чтобы ты заботилась о себе должным образом, и вот как я собираюсь это сделать. Я всегда говорил, что хочу участвовать в процессе с самого начала…

— Если будет начало.

— Ну ладно. Если ты окажешься беременна, то я хочу, чтобы ты переехала ко мне на ранчо на время…

— Ни в коем случае! Я с ума сойду — столько времени в таком захолустье. Кроме того, у меня есть контракты, и я должна их выполнять. Я хочу продолжать работать, пока моя беременность не станет заметна.

В приемную вошла молодая пара. Дэрмид взял Лейси под руку и повел к двери.

— Нам непременно надо обговорить все это, но мы можем пообщаться и позже, после ленча.

Когда они приехали в Дирхевен, ленч был уже готов. Как и предсказывала Фелисити, Джордан дружески похлопал Лейси по плечу и сказал:

— Молодчина!

После ленча Джордан вернулся на работу. Малышка спала, Мэнди и ее братья отправились в детскую на тихий час, Фелисити отказалась от предложения Лейси помочь вымыть посуду.

— Попейте с Дэрмидом кофе на террасе. Я тоже приду, когда все сделаю.

И они отправились на террасу. Лейси тут же упала в мягкий шезлонг, сбросила туфли и закрыла глаза. Дэрмид подошел к перилам и стал смотреть на океан. Он не думал, что утренние события настолько выбьют его из колеи. Даже если внедрение эмбриона окажется удачным, Лейси не будет матерью его ребенка. Она даже не суррогатная мать — просто инкубатор. Почему же тогда он чувствует какую-то внутреннюю связь с ней? Он никак не рассчитывал, что в нем проснутся какие-то чувства к ней, он не хотел этого. Их отношения должны оставаться чисто деловыми.

Он никогда не видел в ней достойного уважения человека, ибо можно ли уважать женщину, которая живет тем, что мотается по белу свету и фотографируется в самых дорогих модных нарядах? Но то, что она сделала из любви к Элис, потрясло его до глубины души.

Он услышал шелест ее платья и почувствовал аромат ее духов еще до того, как она подошла. Она прислонилась спиной к перилам и слегка улыбалась, глядя на него. От ее красоты у него перехватило дыхание. Солнечные лучи играли в ее черных волосах, золотили матовую кожу, отражались в зеленых, как у кошки, глазах. И когда он взглянул в эту зеленую глубину, пол террасы закачался у него под ногами, словно палуба корабля во время шторма. Он хотел отвести глаза и не смог.

— Полагаю, — сказал он, — мне не надо говорить тебе, о чем я думаю. Ты, вероятно, думаешь о том же самом.