Грязный Гарри - Филип Рок

Лейтенант Бреслер, который чувствовал себя отодвинутым в тень, поспешно ответил:

— Они уже здесь. От пожарного департамента, Береговой охраны и один из таможенной службы. Все вертушки патрулируют вокруг, удерживая его от действий в дневное время.

— Хорошо, — шеф казался удовлетворенным. — Очень хорошо.

Бреслер вознаградил себя сигарой из шкатулки и пристроил её в нагрудный карман.

— Операцию «Засада» лучше всего поручить Гарри и Гонсалесу.

— В таком случае, — весело заметил шеф, — можете стащить для них ещё две сигары…

Засада — это наиболее деликатная операция для полиции. Чем больше участников в ней задействовано, тем больше шансов её провалить. Засада на площади Вашингтона получалась слишком объемной и сложной. Никто не знал лучше Гарри Кэллагена, как деликатна и тонка вся операция. Если убийца почует присутствие полиции, он может не принять игру. Но в то же время полиция должна быть под рукой, чтобы перекрыть здания, которые он мог бы выбрать. Гарри представлял себе операцию в две фазы: загон и западня. Загонщики были патрульными в форме — на крышах. Они представляли собой что-то наподобие красных флажков, которые должны направить убийцу на единственное неохраняемое здание на площади. Будь он нормальным, столь очевидная приманка могла его спугнуть. Но он нормальным не был.

— Он — псих, — сухо пояснял Гарри. — Но как все психи полагает, что умнее и сообразительнее всех на свете. Когда он выявит это незащищенное здание, то сразу придет к выводу, что он умнее нас. Я хочу, чтоб он так думал. Я хочу, чтобы подонок высунулся.

Пять команд, всего десять человек, не считая Гарри с Чико, сидели в комнате инструктажа полицейского участка на Юнион Стрит. Было 4. 30 пополудни. Полтора часа до заката.

Инспектор Ди Джорджо задумчиво вытянул губы трубочкой и рисовал чертиков в блокноте.

— А что, если он унюхает детективов, прежде чем дойдет до места, Гарри?

— Он никого не учует, Френк. К любому, кто подойдет ближе чем на два квартала без моего разрешения, будут применены меры физического воздействия. Не появляйтесь на улицах Колумба, Пауэла, Стоктона и других улицах, ведущих к площади. Оставьте их в покое.

— Как насчет Принц Лэйн, назначенной нам с Кирби? — спросил Джон Вестон.

Гарри кивнул.

— Принц Лэйн — прекрасно. Все эти переулки годятся в тех пределах, где вы меня сможете слышать по рации. Еще вопросы?

Все пожали друг другу руки и приготовились к выходу.

— Еще одно, — предупредил Гарри. — Будьте исключительно внимательны, если вы все-таки приблизитесь к нему. Парень "на ты" с ружьем и, черт возьми, не промахнется!

Они с трудом карабкались по узким лестничным маршам, ведущим на крышу. Гарри тащил увесистый «винчестер» в футляре, рацию и бинокль. Чико, в арьергарде, тихонько ругаясь, волок большой переносной прожектор. Ящик с батареей оттягивал ему плечо. Оборудование, хоть и считалось переносным, было тяжелым, как свинец. И темнота на лестнице отнюдь не помогала.

— Как ты думаешь, у них здесь есть хоть какое-то освещение? возмущенно просопел Чико.

— Исправят к ужину.

Гарри навалился на дверь, и та распахнулась. Он шагнул в буйство цветовых всполохов.

Возвышаясь над крышей на тридцать футов, металлическая конструкция наподобие рекламного щита скрежетала, вращалась и возвещала на все побережье, сверкая розовым и зеленым неоном:

ИИСУС СПАСЕТ. ИИСУС СПАСЕТ. ИИСУС СПАСЕТ.

Гарри воззрился на неё благоговением.

— Теперь тебе хватит света, Чико?

Чико огляделся. Лицо его из розового становилось зеленым и снова розовым.

— Замечательно. Полный комфорт.

— Это море света для нас проблема, но придется приспособиться. Чертов маяк светит каждую ночь последние двадцать лет. Если его вдруг выключить, наш друг сразу почувствует, что запахло жареным. Пригнись и следуй за мной, — он повел скрючившегося в три погибели Чико к низкому парапету на краю крыши.

Под ними зияла черная бездна. Гарри сел спиной к парапету и положил ружье рядом. Чико остался стоять, оглядывая крышу здания напротив, на другой стороне переулка. На ней никого не было. Или был? Вентиляционные надстройки усыпали всю крышу и отбрасывали клиновидные тени. Там спокойно могла бы спрятаться дюжина людей. Гарри взглянул на него и удивленно покачал головой.

— С такой подсветкой сзади ты, Чико, виден в округе не хуже, чем Койт Тауэр. Я сказал — пригнись, и имел ввиду, что пригнуться нужно так низко, чтобы тебя не было видно, понял?

Чико упал на колено возле парапета и положил прожектор и ящик с батареей.

— Где мне установить эту штуку?

— В десяти ярдах правее меня.

Чико кивнул. Уголки его рта беспокойно подрагивали.

— Надеюсь ты понимаешь, что прожектор привлечет на себя его выстрелы?

Гарри на миг задумался.

— Может быть, лучше устроить его в пятнадцати ярдах?

Наблюдение — это просто синоним ожидания… И обычно в местах темных и заброшенных.

Гарри Кэллаген и Чико Гонсалес ждали и ждали на крыше, купаясь в холодном потоке неона, дрожа при каждом порыве ветра, несущего туман. Далеко внизу на площади Вашингтона кишел народ: хиппи с гитарами, выводки девчат в миниюбках или вызывающих брючках, стайки матросов, надеющихся подцепить подругу, пожилые пары, почитывающие газеты при свете уличных фонарей. Люди шли и к дверям собора святых Петра и Павла.

Гарри, кажется, ничего не упускал из виду, медленно переводя бинокль от одной группы к другой.

— Что-нибудь есть? — тихонько окликнул Чико.

Гарри отложил бинокль и подобрал рацию.

— Ни черта, — устало ответил он, нажимая на кнопку.

— Я — 71… Я — 71. Кто меня слышит? Прием.

Голос Френка Ди Джорджо заскрипел в динамике:

— Как там погода у вас наверху? Прием.

— Просто курорт. Никаких признаков… ничего. Мы уже здесь второй час. Конец связи.

Он устало откинулся назад, положил рацию и снова взялся за бинокль. Сцена не слишком изменилась. Несколько парочек ушло. Один старик прикрыл лицо газетой и растянулся на скамье. Перед собором появился священник и стал медленно расхаживать взад — вперед, словно медитируя.

Чико подполз к Гарри.

— Кто там в одежде падре?

Гарри на миг опустил бинокль.

— Отец Антонио Коломбо — в штатном облачении.

У Чико перехватило дыхание.

— Он знает, что мы используем его как приманку?

— Отец Антонио Коломбо три года летал в составе 82 эскадрильи, прежде чем надел воротничок задом наперед. Когда я предупредил, что некто может сыграть злую шутку и выстрелить в него, он просто рассмеялся мне в лицо.

— Да-а, — протянул Чико. — Это вроде нашей надписи: "Иисус спасет".

Шло время, ветер превратился из холодного в морозный. Клочья серого тумана, выплывая из темноты, превращались в розовые и зеленые плюмажные перья. Гарри усталыми глазами прочесывал площадь. Собор закрывался. Последние прихожане покидали церковь, раскланиваясь с отцом Коломбо, перед тем как нырнуть в плотный туман. И в это время он краем глаза уловил слабое движение, скорее просто изменение формы тени. Кто-то был на соседней крыше. Гарри распластался у парапета и нажал кнопку рации.

— Я — 71… я — 71. Рыбка клюет…рыбка клюет.

— Что происходит? — хрипло прошептал Чико.

— Сукин сын клюнул на наживку, — он передал бинокль Чико. — Правый угол… рядом с вентилятором.

Руки Чико дрожали от холода, нетерпения и некоторой доли страха. Он навел фокус, и крыша, отдаленная на пятьдесят футов, словно прыгнула прямо на него. Человек сидел на корточках за вентилятором, чуть высунулся из-за него и обозревал площадь.

— Быстро назад к прожектору, — прорычал Гарри. — Когда я дам сигнал, лови его светом. Он скачет, как кролик, так что постарайся не упустить.

— Есть! — Чико быстро вернулся на место.

Гарри вытащил «винчестер», оттянул затвор, освобождая путь огромному патрону калибра 4. 58. Тот бесшумно выпрыгнул из магазина и скользнул в казенник. Предохранитель заело, и он проклинал его, тихо, но страстно, пока рычаг не поддался с громким щелчком.

Услышал ли человек этот звук? Это казалось невозможным но наводя оптический прицел, Гарри уловить напряженность в его фигуре. Человек оцепенел, замер в полусогнутом состоянии, подобно дикому животному, поднявшему нос по ветру в ожидании опасности.

— Он собирается смыться! — сказал себе Гарри, твердо держа темное пятно фигуры в перекрестье прицела, и крикнул:

— Давай!

Прожектор вспыхнул, и слепящий белый свет пронзил туман. Луч промахнулся на добрых пару футов, высветил край вентилятора и проложил тропу по крыше.

Гарри выстрелил левее светового луча и увидел, как обломки вентиляционной надстройки брызнули в темноту.

— Левее! — закричал он. — Левее!