Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии - Антон Ботев

Скорее всего, вспомнил, потому, что необходимо было опять покончить с одним делом, как необходимо было покончить с танцем. Такое важное дело у него было два раза в жизни — той зимой, дотанцевать до утра, и вот сейчас.

— Надо покончить с этим. — Сказал он сам себе и скомандовал: — По коням!

Еще такт. Еще.

19. Кто пойдет к Коле?

С грузовика раздались сигналы: один длинный и пять коротких.

— Хм… — удивился капитан. — У Коли закончилось горючее! Странно, только вчера заполняли… Эй, машинное отделение! — Крикнул он. — Доставить наверх канистру солярки!

Когда солярка была доставлена, капитан выстроил экипаж на палубе.

— Случилось ЧП! — Произнес капитан речь. — У нашего грузовика закончилось горючее! Требуется доброволец для доставки шоферу Коле канистры солярки. Добровольцы есть?

Добровольцев не оказалось.

— Ну что ж… Я так и знал. Тогда начнем по списку. Алеша!

Алеша спрятался за спину Дэна, но капитан его углядел. Дэн не отличался богатырским телосложением.

— Пойдешь к Коле?

— Никак нет!

— Дисциплина? — капитан поднял правую бровь.

— Хорошо, я пойду, — быстро сказал Алеша. — Только позвольте мне сказать одну вещь. Вы, как интеллигентный человек, должны меня понять.

Капитана никто еще не называл интеллигентным человеком, хотя тот и был русским офицером. Поэтому капитан сказал:

— Докладывайте.

— Вот я давно задаюсь вопросом… Почему все списки начинаются с буквы «А»? По-моему, тот, кто начинает список с буквы «А», показывает тем самым свою косность и неинтеллигентность — безотносительно к сегодняшнему случаю, конечно, капитан. Такие люди показывают свой консерватизм, нежелание следовать новым веяниям, не…

— Понятно, — сказал капитан. — В следующий раз — только ради вас! — я начну с буквы «Х». Довольны?

— Не совсем. Видите ли, люди, которые откладывают всё на потом — это невежественные, неинтеллигентные люди, не желающие принять изме…

— Довольно. Люди, которые позволяют младшим по званию повесить себе на уши лапшу, как раз тем и отличаются от тех, кто не позволяет, что первые не могут быть капитанами, а вторые могут. Три наряда вне очереди за разговоры в строю и марш на грузовик! Со следующего раза расчет будет с другой буквы, а сегодня с буквы «А».

— Хорошо-хорошо! — крикнул Алеша, — но фамилия-то моя не на букву «А»!

— А на какую же тогда, если не на «А»? — в крайнем изумлении спросил капитан. Он действительно здорово удивился.

— На «Г»!

— Ну что ж, кто-то обвинял своего капитана в косности… Начнем, пожалуй, сегодня с буквы «Г». Алеша!

— Позвольте, но передо мной еще матрос Гриценко!

— Правда? — спросил капитан у Гриценко.

— Правда, — виновато сознался тот.

— Эх, Гриценко, Гриценко… Что ж вы… Придется вам идти к Коле.

— Не пойду, — уперся вдруг Гриценко.

— Это почему?

— Боюсь змей.

— Каких змей??

— Ползучих гадов. Гюрзу, эфу. Королевскую кобру. У них зубы ядовитые.

— Да ну? — второй раз за день изумился капитан.

— Я точно знаю. Один мой родственник из-за них, гадов, погиб.

— Ну что ж, раз родственник, то… Радист! — обрадовался капитан. — Вам боевое задание. Взять канистру солярки и доставить ее на борт грузовика шоферу Коле. Задание ясно?

— Ясно…

— Выполняйте!

— Только вы…

— Что?

— Если бабушка снова начнет сказку рассказывать, вы ее уговорите без меня не начинать.

— Конечно, радист!

Капитан похлопал маленького безответного радиста по плечу.

20. В гостях у сказки

Колин помощник Виталий наотрез отказывался садиться за руль, мотивируя это тем, что смена не его.

— Когда твоя смена? — в пятнадцатый раз допытывался Коля.

— Завтра.

— Вчера ты тоже говорил, что завтра!

— Вчера я врал. Вчера была моя смена, надо было тебе меня за руль сажать. А теперь — дудки! Теперь не сяду, потому что смена не моя.

— У, черт! — разозлился Коля.

— Давай-давай, веди. Ну, или хочешь, я за тебя поведу, зато потом ты мне две смены отдашь?

Коля опустил голову на руль. Раздался звук клаксона. От неожиданности Коля вздрогнул и заколотил по баранке.

— А, пропади оно все пропадом! — закричал Коля.

— Так как, соглашаешься? — спросил Виталик.

— Бессовестный ты человек, — сказал Коля. — Посмотри ты на меня!

— И что? Мыться надо и стричься, а не баранку вертеть.

— Так когда мне мыться, если я все время за рулем?

— Тогда и мыться. Раньше-то небось мылся?

В дверь постучали.

— Кого там еще черти несут? — раздраженно крикнул Коля.

— Это я, радист, принес вам солярки…

— Какой еще солярки? Только вчера заправлялись… Эй, погоди, куда пошел? Залазь в кабину… Ну что, радист, рассуди нас. Этот черт полосатый не хочет вести.

Темно как-то в кабине. Не видно ничего, только два темных силуэта спорят злыми голосами. Тот силуэт, что поближе, имеет массу побольше — он и страшнее. И голос истеричный — может сорваться человек. Ох, не при мне бы. Второй голос спокойный, но тоже злой.

— Да! Не хочу! И не буду! Не моя смена.

— Вот видишь? Не хочет.

— А вчера кто вел?

— Вчера я вел!

— Сам вел не в свою смену, а еще возмущается! Думать надо было! Тебе голова зачем?

— Э-э-э… Я ничего не понял…

— Думать мне голова! Думать!

— Так и думал бы, чудак-человек, кто ж тебя заставлял в чужую смену работать, чудак-человек…

— Я… э… думаю, что… надо спросить у капитана…

— Так ты же меня обманул!

— Ничего я тебя не обманывал. Смотрю, ведет человек, ладно, думаю, не буду мешать, раз ему так нравится, пусть ведет…

— Ты же сказал, что не твоя смена! Вот и радист говорит, что ты должен вести!

— Я говорю, что надо спросить капитана…

В кабине ужасно пахло соляркой. Просто до невозможности пахло соляркой.

— Не помню такого… Может, спросонок? Я спросонок могу всякого наговорить…

— Да какой спросонок?! Это ж вечером было!

— Вечером самый сон! Ты, между прочим, во сне тоже говоришь! О, ты такое говоришь… — многозначительно усмехнулся Виталик. — Видел доску «Позор предателям!»? Вот я сейчас радисту расскажу. Радист-то видел…

— Глупости ты ему расскажешь! Человек за себя во сне не отвечает!

— Вот и я говорю, что не отвечает… Да к тому же радист сказал уже, что тебе вести.

— Я сказал, что мне нужно спросить у капитана…

— Нет, погоди, по справедливости-то…

— …или у тети Вали…

— … ты должен вести!.. Тети Вали?

— Ну да, тети Вали.

— Сказочницы?

— Сказочницы.

— Никакая она не сказочница, понял? Пристали ко мне со своей тетей Валей! Я сам лучше сказки сочиняю!

В кабине, кроме пота и солярки, запахло еще и дракой. Надо было что-то предпринимать.

— Расскажи! — предпринял радист.

— Точно, расскажи, расскажи ему! — засмеялся Виталик.

— То есть как это — расскажи?

— Ну вот так — расскажи!

— Я… я не готов…

— Ну-у-у, раз не готов, нечего и говорить, что лучше тети Вали рассказываешь!

Виталик сам ни разу не слышал, как тетя Валя рассказывает сказки.

— Эх… ладно. Слушайте.

Коля начал рассказывать:

— Жил, значится… в одном селении… э… старичок со старушкой. Жили они, значит, жили… И старик говорит: испеки, говорит, старуха, мне, э, колобка. Да… И старуха ему испекла колобка…

— Старо! — закричал Виталик.

— Не отвлекай меня! Колобок тот был не простой, а золотой! И он прыг с окошка — и от них и убежал! Бежит, бежит… то есть катится, у него же ног нет… катится он, значит, по городу, а за ним все гонятся — и мафия гонится, и… бандиты всякие, и иностранцы… и простые люди. С собаками его разыскивают, а он из чистого золота сделан, хотят его расплавить и продать — на всю жизнь озолотиться можно! Да. Вот… Только вот! Только как поймает его кто, тут же к нему и прилипает! Все жадные к нему прилипали, и всякая нечисть, а нежадные не прилипали, правда, нежадные его и не ловили! А если б ловили, не прилипали бы!.. И вот так, в итоге, все плохие к нему и прилипли!

Коля надолго замолчал.

— Все? — осведомился Виталик.

— Нет, не все, конечно! Уф… Они все к нему прилипли и все друг друга перебили, из-за жадности, только один остался, самый сильный и жадный. Но тоже весь израненный…

Коля опять замолчал.

— Вот так сказка! — закричал Виталик.

— Я сказал — не отвлекай! — огрызнулся Коля. — Дождешься! Сказка еще не закончена. Потом милиция пришла и арестовала этого злодея, потому что он совсем обессилел. Арестовала, но тоже жадная была, и прилипла тоже к колобку. Потому что они были оборотни!

— А мертвые от колобка отлипали? — рискнул спросить радист.