До ее встречи со мной - Джулиан Патрик Барнс

– Ну… неожиданно. – Джек упорно избегал смотреть на Грэма. «Спятил» – первое, что пришло ему в голову.

– Глупо. Но я стал думать про них всех по-другому. Я стал из-за них волноваться. Ложусь в постель, хочу заснуть, и получается как у Ричарда Третьего перед этой битвой… ну, какая она там.

– Не твоя эпоха?

– Не моя эпоха. И я то хочу выстроить их всех у себя в голове и внимательно посмотреть на каждого, то пугаюсь и не даю себе такой возможности. Есть такие, кого я знаю по имени, но как выглядят – понятия не имею, и я лежу, перебираю лица, составляю фоторобот на каждого.

– Хм. Что еще?

– Ну, я нашел еще пару фильмов, в которых Энн снималась, и пошел их посмотрел.

– Что из этого ты рассказал Энн?

– Не все. Не говорил, что ходил смотреть фильмы по второму разу. Только про то, что мне было не по себе.

– А она что говорит?

– Ну, она говорит, что сочувствует моей ревности, или собственническому инстинкту, или чему там, но совершенно напрасно, она ничего не делала – разумеется, не делала, – и что, может быть, я просто заработался и устал. Но нет.

– А тебе самому не в чем повиниться? Нет ли каких-нибудь мелких грешков, которые ты таким способом переносишь?

– Господи, нет. Если уж я был верен Барбаре пятнадцать или сколько там лет, мне бы и в голову не пришло куда-то рыпаться от Энн сейчас.

– Понятно.

– Ты, кажется, не убежден.

– Нет, понятно. В твоем случае – понятно. – Теперь голос Джека звучал убежденно.

– Так что мне делать?

– Ты вроде не просил совета?

– Ну, в смысле, куда я попал? Тебе что-нибудь из этого знакомо?

– Да не очень. Я плохо разбираюсь в современной ревности. Измены – другое дело, тут я король; моего типа, не твоего; готов дать тебе ценную консультацию, как только она тебе понадобится. Но это вот – все вот это перекапывание прошлого, нет, тут я не специалист. – Джек помолчал. – Конечно, ты можешь попросить Энн, чтобы она врала тебе. Говорила бы, что этого не было, если оно было.

– Нет. Да нет, это невозможно. Я перестал бы ей верить, когда она говорит правду.

– Ну, наверное. – По мнению Джека, он проявлял необычайное терпение. Он почти не говорил о себе уже бог знает сколько времени. – Все это для меня слишком тонкие материи. Вряд ли из этого можно изваять рассказ. – Удивительно, сколько людей, даже приятелей, присасывается к человеку, думая, что, раз он писатель, он наверняка заинтересуется их проблемами.

– То есть ты ничего тут не можешь предложить? – И, сказав, что советы им не нужны, они их тут же требуют.

– Ну, на твоем месте я бы, наверное, пошел и для излечения трахнул какую-нибудь телку.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Чем это помогло бы?

– О, уверяю тебя, помогло бы. Исцеляет все. От легкой головной боли до творческого кризиса. Для исцеления конфликтов с женой тоже отлично.

– У нас не бывает конфликтов.

– Совсем? Ну ладно, тебе я готов поверить. Мы со Сью все время ссоримся. И так было всегда – ну, кроме медового месяца, конечно. С другой стороны, в те времена нам не приходилось застилать кровать, мы спорили разве что про то, кто будет сверху.

Очки Грэма отпотели; он видел, что Джек набирает воздуха, чтобы поделиться личным опытом. Надо бы запомнить, что внимание Джека, сколь бы длительным оно ни было, всегда оказывалось условным.

– С Вэлери – ты, кажется, с Вэл не был знаком, да? – я ссорился постоянно. Конечно, это было двадцать лет назад. Но мы ссорились с самого начала. Это не твоя среда, чувак; все такое пролетарское, «Путь наверх» и «Такая вот любовь»[13]. Щупались на автобусных остановках. Пытаешься отстегнуть застежку двумя замерзшими пальцами левой руки, притворяясь, что просто гладишь ее по бедру, одновременно целуя и – и! – просовывая вторую клешню через ее правое плечо, чтобы пощупать сиськи. Какой-то трактат Клаузевица[14], да? Вообще, если вдуматься, примерно так оно и было. Так что сначала мы бурно спорили про то, куда мне можно положить руку, сколько пальцев и все такое. Потом наконец мы высадились в Нормандии, и я решил: ну хорошо, теперь ссоры прекратятся. Но нет – теперь мы спорили из-за того, как часто, и когда и где, и не просроченный ли это товар, Джек, уж пожалуйста, посмотри на срок годности. Можешь себе представить – прямо посреди процесса включать свет, чтобы проверить дату на упаковке? А после высадки в Нормандии, разумеется, мы уперлись в Арденны. Уже когда поженились, конечно. Надо, не надо, почему ты не найдешь себе нормальную работу, смотри, как красиво связано, у Маргарет уже трое. Пять-шесть лет такого мне вполне хватило, можешь мне поверить. Тут-то я и свалил.

– А что случилось с Вэлери?

– Ну, Вэл-то вышла замуж за учителя. Хлюпик такой, довольно милый. Детей любит, что, с моей точки зрения, полезное свойство. Наверняка проверяет срок годности на упаковке каждый раз.

Грэм не знал точно, к чему клонит Джек, но его это вполне устраивало. Об истории клана Лаптонов он раньше ничего не слышал: Джек декларировал необходимость жить только в настоящем, и из этого вытекало стилизованное забвение прошлого. На вопросы о юности он либо отсылал к своим книгам, либо с нуля возводил изощренную фантазию. Разумеется, не было уверенности, что он и сейчас не кроит некий миф под конкретные нужды Грэма. Писатель всегда отличался откровенностью, но никогда не был стопроцентно искренним.

– Я думал, что ссоры остались позади – вместе с Вэл. Когда я встретил Сью, я решил: вот и хорошо. Проблем с высадкой в Нормандии больше не было – ну, собственно, откуда, это было уже двенадцать лет спустя, в Лондоне, и они прокопали этот свой канал через Ла-Манш, да? Сью казалась не такой сварливой, как Вэл, – поначалу. Так что мы женились, а потом, вскоре, представь себе, начали ссориться. Она, например, спрашивала, в чем мое жизненное предназначение, что-нибудь в этом духе. Ну, я отвечал, что мое предназначение – валяться в кровати, и еще булочку с медом дайте, пожалуйста. И тогда мы уже ругались по-крупному, и я отползал подальше и слегка утешался, а потом возвращался домой, и мы уже ссорились из-за этого, так что в конце концов я подумал: может,