Киберканикулы - Громыко Ольга

Поперек чемодана лежала складная армейская лопата.

Роджер медленно взял ее в руки и со щелчком, словно передергивая затвор, распрямил черенок.

– Да, Петрович, – печально сказал он. – Мы должны это сделать, иначе что мы за мужчины?!

В начале десятого за окном полностью стемнело. Выждав еще полчасика, Роджер осторожно выглянул в коридор и убедился, что там до сих пор полно народу, спешащего нагуляться перед сном, но собак уже заперли на ночь.

Сакаи хотел опять оставить ежика в комнате, но Петрович отчаянно вцепился в хозяйское плечо и заверещал, требуя дать ему шанс тоже закрыть давний гештальт. Роджер понимающе погладил пальцем его по боку и двинулся в путь с непринужденным, хоть и малость скособоченным видом, локтем прижимая спрятанную под курткой лопату.

Первый же встреченный киборг остановился как вкопанный и проводил Сакаи недоуменным взглядом, а второй прервал разговор с другом-человеком и в упор уставился на странного типа. Третьим стал секретарь главы ОЗК, который выразительно вскинул брови, но тоже промолчал – тут и не такое видали.

Роджер с непроницаемым лицом прошел мимо, понимая, что любые объяснения только усугубят идиотизм ситуации, а дойдя до ближайшего угла, со сдавленным чертыханьем вытащил злосчастную лопату и понес ее открыто. Так она привлекала гораздо меньше внимания.

На первом этаже Роджера поджидала очередная засада – коржи услышали его крадущиеся и потому особенно подозрительные шаги и принялись лаять, а потом заунывно выть (несомненно, подуськанные все тем же Чипсом). Кто-то уже с руганью бежал их успокаивать, и Сакаи поспешил выскочить из замка и захлопнуть дверь.

В лесу Роджер тоже не обрел покоя – дорожки оказались освещены и по ним неспешно прогуливались влюбленные парочки, наслаждаясь прекрасной погодой и друг другом. Одинокий и все более угрюмый тип с лопатой был тут настолько неуместен, что Сакаи пришлось нырнуть в кусты задолго до нужного поворота и продираться сквозь них по навигатору, который понятия не имел ни о поваленных деревьях, ни о канавах со стоящей вровень с землей мутной водой, ни о чем-то большом, мохнатом и, к счастью, пугливом, так что знакомство вышло ярким, но кратким. На бегу Петрович воинственно чирикал, однако это было его личное мнение, а не эмпатическая проекция.

Отдышавшись возле старого приятеля-дерева, Роджер долго рыскал вокруг него, определяясь с местом, потом пристроил фонарик на сучок и с трепетом вонзил лопату в песчаную податливую почву. Копать надлежало с крайней осторожностью, ссыпая землю компактной кучкой рядом, чтобы потом так же аккуратно ее разровнять. Петрович, не выдержав напряженности момента, сунулся помогать, но Роджер сделал ему строгое внушение и посадил рядом с фонариком. Ага, вот уже показался бледно-желтый краешек! Теперь надо бережно, буквально по чайной ложке…

Ежик тревожно, но, увы, запоздало чирикнул. Кусты боевыми лазерами пронзили лучи четырех куда более мощных фонарей, ослепив, дезориентировав, а потом еще и оскорбив ночного старателя:

– Ага, попался, браконьер поганый!

Роджер выронил лопату – не столько от испуга, сколько освобождая руки для более эффективного оружия, однако ни бластера, ни катаны они на поясе не нащупали. Оно и к лучшему, потому что по ту сторону фонарей раздался звонкий детский голос:

– Дядь Жень, это не браконьер! Это просто дядя пират пришел за своим кладом! Копайте, дядя Роджер, копайте, не стесняйтесь!

Увы, продолжать поиски сокровищ в такой нервной обстановке не смог бы даже самый отъявленный пират. Особенно когда лучи разъехались и Роджер, проморгавшись, рассмотрел не только радостно скачущую Лизу, но и куда менее благосклонного лесника аж с двумя киборгами поддержки.

На самом деле Женька упивался моментом. Это был прямо-таки его звездный час в роли стража природы, максимально укомплектованного спецоборудованием.

– Правда? – все еще подозрительно уставился он на Роджера. – Вы тут не ради мандрагоры?

Сакаи мучительно заколебался между двумя равно позорными имиджами.

– Ради, – удрученно покаялся он. – Но только одной, и чтобы выкопать ее – и сразу закопать! Понимаете, моя невеста…

Чем внимательнее «лесной патруль» слушал трагическую сагу об испорченном отпуске и невесте-биологе, которая заказала тоскующему возлюбленному фотосессию обнаженной мандрагоры на стадии синхронного почкования, тем большим идиотом чувствовал себя Роджер. «Надо было все-таки соглашаться на пирата, – тоскливо подумал он, – это выглядело бы и достовернее, и достойнее!» – но тут лесник со вторым, незнакомым Сакаи киборгом понимающе переглянулись и единодушно протянули:

– А-а-а, Полина Владимировна… Ну да, бывает!

В их голосах звучало искреннее сочувствие людей, с которыми сия достойная леди происходила регулярно, а с этим бедолагой вот-вот случится на всю жизнь. Даже мандрагора, которая успела наполовину зарыться обратно, удвоила усилия.

– Что ж, продолжайте, – разрешил лесник, и лучи фонарей сошлись на взрыхленном участке земли, словно прожекторы в цирке, призывая дебютанта смертельного номера сделать алле-оп.

– Ага, – с надеждой подхватила Лиза. – Вдруг там совершенно случайно и клад найдется?!

Оправдываться и отнекиваться означало растерять последние крохи самурайской чести и самоуважения. Оставалось только пройти этот тернистый путь до конца – в священной тишине, под четырьмя, а потом и пятью пристальными, как у духов предков, взглядами: Петрович пошел знакомиться с новой компанией, придирчиво всех облазил-обнюхал и в итоге обосновался на плече у Кая. Видимо, его эмоциональный фон оказался самым комфортным, и ежик с благожелательным интересом уставился на обливающегося потом хозяина.

Женька питал ностальгическую нежность к Mandragora cassandria – она напоминала ему эдемский трюфель, хотя на самом деле была родней тех прибрежных ракушек, вступившей в симбиоз с растением. Почкование мандрагоры совпадало с опаданием выводковых почек[2] дубровника вариативного, и если между молодежью вспыхивала межвидовая симпатия, то возникало новое уникальное существо, подвижный «клубень» с фотосинтезирующим хвостиком а-ля зеленый лук. Колония мандрагор обычно состояла из нескольких сот особей, трудолюбиво рыхлящих и удобряющих почву у корней материнского дерева, а если оно погибало, то самая крупная давала начало новому.

Интересно, что оба симбионта прекрасно жили и по отдельности, но тогда моллюски зарывались намного глубже, а из древесных почек вырастал ничем не примечательный кустарник.

Роджеру наконец удалось так бережно, что даже лесник не придрался, окопать мандрагору со всех сторон, веточкой очистить от земли – и обнаружить, что конкретно этот клубень не почкуется, а значит, надо снова браться за лопату.

– Да они все тут такие, по хвостикам видно – плотно сжаты, – сжалился над ним Женька. – Пойдемте, я вам другую колонию покажу, в самом разгаре! Попросили бы нормально, днем, я бы и пластиковую рогатинку прихватил, ею копать удобнее…

– Извините, – пробормотал окончательно деморализованный Роджер, – не хотелось беспокоить вас по такой ерунде…

– Ерунде, ага! – возмущенно вскинулся Женька, а Петрович осуждающе зачирикал. – За последний месяц какие-то паскуды уже четыре полянки перепахали! Выбирают средние, самые крепенькие мандрагорки, явно для подпольной зооторговли, а в процессе втрое больше топчут и калечат!

– Я только сегодня утром прилетел! – поспешил уточнить Сакаи, протягивая руку к ежику – «ты друг мне или тому киборгу?!»

Петрович пристыженно перебрался на хозяйское плечо, хотя с Каем, надо признать, он сочетался лучше – оба взлохмаченные блондины и есть кому считывать и проецировать эмоции. Впрочем, с этим и Лиза прекрасно справлялась.

– Ага, – с огорчением подтвердила она. – На «Марии Мирабелле». Хотя… Вы так нам и не рассказали, когда и зачем были на Кассандре в прошлый раз!