Исповедь убийцы - Керен Певзнер

- Можно, - ответила я, - но не на плечо, а сразу на лоб, и еще подарок сверху - кольцо в нос.

- Вот ты так всегда, - разочаровалась Дашка, - сначала разрешаешь, а потом не даешь.

- Все,- сказала я,- я пошла купаться, а ты сядь и подумай, что будет с тобой через пятьдесят лет, когда татуировки не будут в моде, а кожа в этом месте сморщится.

И я закрылась в ванной. Пока я купалась и смывала с себя усталость, накопившуюся за день, пришел Денис. Я услышала звонок, сквозь шум воды. Намыливая голову, я подумала, что вода смывает не только грязь с тела, но и нежелательную информацию. Так, что, если вы почувствовали, что вас сглазили - немедленно под душ и стоять, пока сглаз не сойдет. Это я сама придумала и от этого мой материалистический подход к мирозданию не изменился - вода же материальная!

Я привела себя в порядок, слегка подкрасилась и вышла из ванной. Дашка подбежала ко мне:

- Мамуля, смотри, что Денис мне сделал!

На руке у моей дочери красовалась роскошная роза. Был виден каждый лепесток, да что там лепесток, каждый шип, и даже капелька росы. Я всегда поражалась умению моего друга рисовать.

- Чем же ты нарисовал эту прелесть? - спросила я.

Он показал мне ручку "Пайлот". Я подошла к нему и расцеловала.

- Здравствуй, милый, - сказала я.

Он поцеловал меня в ответ и я обратилась к Дашке:

- Ну что, инцидент исчерпан? А как ты будешь купаться?

- Я оберну руку полиэтиленом, - моя дочь всегда найдет выход из положения.

- А теперь давайте обедать. Смотрите, что я приготовила.

Я подняла крышку. Денис заглянул и присвистнул:

- О, по этому поводу надо выпить.

Он пошел купаться, а я накрыла на стол и достала бутылку красного сухого вина "Кармель".

Денис вышел из душа свежий и взъерошенный, мы сели за стол.

- За вас, прекрасные дамы! - он поднял бокал. Мы чокнулись. У Дашки в бокале была кока-кола.

Когда все отдали должное моей стряпне, Дашка отправилась купаться и спать, а я, помыв посуду, спросила Дениса:

- Рассказать тебе, что со мной произошло?

- Конечно, Лерочка.

Я описала ему сцену в клинике, встречу с Михаэлем Борнштейном, безумную миллионершу. Я уже говорила, что у Дениса есть очень хорошая черта - он слушает, не перебивая. Когда я закончила, он произнес:

- Драть тебя надо, как сидорову козу, - на ночь глядя это выражение выглядело двусмысленным. - И что ты собираешься делать дальше?

- Я решила обуздать свое любопытство и больше никуда не лезть, сообщила я торжественным тоном. - Хватит.

- Вот и ладушки. Хорошо, что ты сама это поняла. Ты же упрямая телка.

Он обнял меня и потянул по направлению к спальне. Я не сопротивлялась. Луна светила в окно, как люминесцентный фонарь.

Глава 4. МАФИЯ БЕССМЕРТНА!

На работу я чуть не опоздала. Хотя я сама себе госпожа, но порядок есть порядок, если я пишу на двери, что начинаю прием в 8.30, то должна как штык сидеть, иначе всех клиентов распугаю. Накормив и отправив Дашку в школу, Дениса - на работу, я начала собираться сама. Я хотела надеть свои любимые голубые "Ливайсы", но их нигде не было. Я точно помнила, что повесила их сушить на веревку и выглянув в окно, поняла, что джинсы бесследно пропали. Остальные тряпки висели как висели, а вот их не было. Может быть они упали вниз? Я посмотрела вниз, но ничего там не увидела. Времени раздумывать не было, и я, натянув на себя первую попавшуюся шмотку, бросилась к выходу.

На работе была сплошная рутина. Я перевела несколько документов, смоталась в Тель-Авив без всяких происшествий, там зашла в Бюро по связям, к нотариусу, с которым я работаю, в Земельное управление. В общем, все шло, как по маслу. Это была награда за мои прошлые мучения. Теория "Зебра" или "Жизнь моя - тетрадочка в полосочку" набирала обороты. После густой черной полосы начался робкий белый просвет.

В коридоре меня уже ждал клиент. Пока меня не было, он общался с Додиком. Увидев меня, Додик радостно воскликнул:

- О, наконец-то, а мы тебя ждали!

Мужик был похож на лягушку. У него были толстые губы, вытянутые до середины щек. На лысину он зачесывал волосы с противоположной стороны, но они соскальзывали и висели сбоку, обнажая то, что должны были скрывать. Одной рукой мужик опирался на мощную трость, в другой держал папку. Так и хотелось добавить: с ботиночными тесемками, но это был бы уже перебор. Классики бы мне не простили. Галстук лопатой, веселенькой расцветки с горошком, полулежал на объемном животе.

- Проходите, садитесь, - сказала я ему.

Он степенно уселся в кресло для посетителей.

Я ждала.

- Ну-с, - важно начал посетитель, - госпожа Валерия, я его принес.

- Что именно? - поинтересовалась я.

- Как что? - удивился мужик, я же звонил вам третьего дня.

Знал бы он, в каких событиях я принимала участие за эти три дня, он бы не спрашивал.

- Меня зовут Натан Мордухаев, - сказал клиент, - и я написал роман!

Он торжественно положил папку на стол.

Я опасливо дотронулась до папки:

- Это роман? О чем?

- О русской мафии! - веско произнес Мордухаев.

Вот только этого мне не хватало. Безумный графоман - это что-то новенькое в моей практике. Хотя, Валерия, вспомни о своем минусе в банке, - сказала я себе, - для тебя сейчас все работы хороши.

- И о чем мы с вами говорили третьего дня? - осторожно спросила я.

- О переводе. Вы сказали, что возьметесь за перевод.

Я открыла папку. Там было около четырехсот страниц компьютерного набора. На первой - крупным шрифтом было выведено:

"Натан Мордухаев. МАФИЯ БЕССМЕРТНА! Остросюжетный роман."

- Оригинальное название, - заметила я.

- Да, - согласился он,- очень точно отражает суть романа.

Я пролистала папку. Текст изобиловал словами "который", "потому что", " он вдруг сказал". Я понимала, что если его так и переводить, то любой ивритоязычный читатель обвинит меня в незнании языка. А опыта переделки у меня не было вообще. Хотя нет, однажды ко мне приходил один писатель и просил составить краткую аннотацию на иврите его романа, изданного где-то в Урюпинске. Он хотел получить субсидию в министерстве по делам репатриантов. Так я корпела над этой работой дня четыре, а результат был сто шекелей. Впрочем он остался доволен. И я тоже. Все-таки, лучше дипломы переводить.

Я закрыла папку и посмотрела на Мордухаева:

- Вы кому-нибудь показывали его? - я ткнула пальцем в папку.

- Да, - важно кивнул он головой, - мои друзья очень хвалят. И супруга.

Ну конечно, как же не хвалить. Муж писатель, на компьютере работает, а не козла во дворе забивает. Мне бы тоже понравилось.

- Я имела в виду, специалистам показывали?

- Я показывал Роман, - он так и сказал, с прописной буквы, это слышалось в его интонациях, и тут посетитель назвал фамилию журналиста из одной русской газеты, - он двоюродный внучатый племянник моей жены.

Я слышала о нем. Это был писец-многостаночник. Подвизался в местной русской "желтой" прессе, редактировал, в основном клубничку, столь почитаемую репатрианской публикой старшего и очень старшего возраста, не читавшей таких опусов в своей прошлой жизни. Один из его псевдонимов был Хулио Хуренито. Но закон рынка есть закон. Если клиент желает - будут ему и белка, будет и свисток. Племянник, кстати, не сам придумывал всю эту дребедень, а вооружившись ножницами, вырезал подходящие статьи из русских газет, благо самолеты из России летают к нам регулярно.

- Да, я слышала о нем, - подтвердила я. - И что же он вам сказал?

- Он сказал, что эта тема будет интересной израильтянам и что если перевести мое произведение на иврит и предложить в местное издательство, то с руками оторвут, - он улыбнулся и его губы растянулись еще шире.

- Эротики нет? - я сурово нахмурилась. - У меня дома дочка-подросток, на трех языках читает.

- Есть, - клиент покраснел и потупился. - Глава двадцать вторая.

Я быстро перелистала страницы, продолжая озабоченно хмуриться. Двадцать вторая глава называлась "Оргия". Первый абзац выглядел так: " Гости пили алкоголь, танцевали неприличные танцы и вступали в беспорядочные половые связи."

Я наклонилась к папке, изо всех сил стараясь удержаться от смеха, и спешно перевернула страницу.

"...Он силой напоил несчастную водкой, после чего овладел ею в присутствии подручных, пользуясь беспомощным состоянием жертвы и своим извращенным воображением..."

Я захлопнула папку и некоторое время сидела, уперев взгляд в стол и мужественно борясь со спазмами истерического хохота. Похоже, Мордухаев принял краску, залившую мое лицо, за целомудренный румянец моралистки. Во всяком случае, когда я, наконец, смогла взглянуть на него, выглядел писатель смущенно и даже пристыжено.

- За эротику плата особая, - сказала я. - Трудно поддается переводу.

- Я согласен, - с готовностью сказал Мордухаев, - сколько я вам должен всего?

- Перевод будет меньше примерно на четверть, - ивритские слова короче русских, выходит... - я назвала сумму, позволяющую нам с Дашкой жить три месяца совершенно спокойно и даже кое-что себе позволить. - Если хотите справиться в другом месте, я могу дать координаты. Хотя я не могу поручиться за их качество.