Журналюга (СИ) - товарищ Морозов

Отец одобрительно кивнул (конечно, иди, сынок, занимайся!), а мать удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала.

У себя в комнате (точнее — в их общей с Васькой) Паша лег на кровать, включил настенное бра и углубился в изучение законов физики. Надо срочно вспомнить то, что учил когда-то. Много лет назад… Полистал учебник, кое-что выучил (из нового для себя), а кое-что просто освежил в памяти (как оказалось, не всё еще забыл за эти годы!). Посмотрел художественные книги на полке — читать практически нечего, он всё это уже читал. А некоторые книги — даже по несколько. Заняться было абсолютно нечем: до появления в СССР первых игровых приставок с катриджами оставалось еще лет десять, до первых персоналок с «виндой» — и того больше, лет пятнадцать как минимум.

Без родного ПК и Инета, честно говоря, Паше было очень непривычно — неловко, плохо, как будто его лишили чего-то крайне важного и существенного. Он, как журналист, давно уже привык работать за компом, это была часть его жизни: удобная и безотказная «пишущая машинка», средство связи и коммуникации (почта, скайп, мессенджер и др. удобные штуки), а также всеобъемлющий справочник по всем вопросам мироздания, телевизор, кинотеатр и т. д. и т. п. И вот теперь всего этого просто не было. «Ну, что же, придется, очевидно, привыкать работать по старинке», — грустно подумал Паша.

Вскоре «ЗнаТоКи» закончился (была только первая часть телефильма), началась программа «Время». Сначала с экрана полилась хорошо знакомая, энергичная мелодия заставки (сюита «Время, вперед!» композитора Георгия Свиридова), потом появился и сам диктор — в прямоугольных очках, строгом костюме, с приклеенной к лицу улыбкой. «Здравствуйте, дорогие товарищи! — бодрым голосом произнес он. — Начинаем программу „Время“!»

Новости были привычные для каждого советского человека: упорная битва за урожай (как всегда, выигрывали, несмотря на плохие погодные условия), напряженные трудовые будни работнгиков сталелитейного завода, которые уже перевыполнили годовой план и теперь принимали, ноые дополнительные обязательства, большие промышленные успехи (кадры корпусов большой текстильной фабрики), возведение нового жилья для трудящихся (длинный ряд одинаковых, как близнецы, башен на окраине Москвы), борьба за мир (митинг на каком-то уральском комбинате), успехи стран социализма — репортажи из Венгрии (завод «Икарус») и братской Болгарии (местные крестьяне собирают сладкий перец), кризис на Западе (многочисленные протесты в Лондоне против повышения платы за электроэнергию), очередные преступления израильской военщины — опять бомбят несчастных палестинцев… В общем всё, как всегда.

Потом был спорт — энергичная скороговорка известной спортивной тележурналистки, и, наконец, прогноз погоды (под всеми любимую, бессмертную нежную мелодию французского композитора Андре Поппа). Нина Николаевна попросила сделать звук погромче…

Паша чуть усмехнулся: никогда не понимал столь пристального интереса горожан (и особенно москвичей) к прогнозу погоды. Люди ведь живут в хорошо отапливаемых квартирах, до работы или учебы добираются в теплом транспорте, а потом тоже ведь трудятся в основном не на улице. Значит, приходится максимум пять-семь минут ждать на остановке транспорта, чтобы добраться до метро, а потом быстрым шагом идти пару сотен метров от станции до нужного места.

Кроме того, всегда ведь можно посмотреть в окно: что там, снаружи, делается? У большинства людей дома имеются термометры (на внешних рамах окон), и те довольно точно показывают градусы. Но нет же, слушают прогноз погоды так, будто завтра им идти в дальний поход по непроходимым полям, лесам и весям. Наконец передача «Время» закончилась, все Матвеевы снова собрались на кухне — пить чай. Это, как понял Паша, была давняя семейная традиция. К чаю имелись сушки и печенье «Юбилейное», считавшееся самым вкусным в то время. Но вот Павел больше любил «Овсяное»… Перед сном еще он немного полистал учебники (из чистого любопытства), почистил на ночь зубы и в ровно одиннадцать часов завалился спать. Завтра же снова вставать в семь… Так закончился его первый день в новом теле и на новом месте.

Следующее утро было как две капли похоже на предыдущее: ранний подъем под неизменную «Пионерскую зорьку», умывание-одевание-завтрак, тридцать копеек на обед — и марш-марш в школу. На том же перекрестке он встретился с Вовкой и Сашкой, уже привычно с ними поздоровался. Хорошо, когда у тебя есть друзья!

Уроки физкультуры проходили на улице — погода пока позволяла. Сначала был небольшой кросс вокруг школы (три круга), потом — энергичная разминка, затем — стометровка на время. Паша показал, кажется, неплохой результат. Оставшееся время (примерно пол-урока) гоняли мяч (типа футбол) на спортивной площадке. Играли, само собой, одни парни, девушки пораньше ушли обратно в школу — им дольше переодеваться и приводить себя в порядок. Паша сначала хотел привычно стать в ворота (в своей прошлой жизни он чаще всего был голкипером), но Володька удивленно посмотрел на него: «Ты это чего? Ты же у нас нападающий!» А вратарем, как и следовало ожидать, оказался Сашка. Бегать по площадке и бороться за мяч ему было тяжело (комплекция не позволяла), зато реакция у него была отменная, и он смело бросался на летящий мяч. Выиграли у соперников со счетом два — один.

В кабинете химии (это уже третий урок) привычно противно пахло какими-то едкими веществами, Паша поморщился — никогда не любил этот вонючий запах! Химичка Зоя Михайловна (дама средних лет с громким, командным голосом) объясняла новую тему, все прилежно ее слушали и записывали. Потом были наглядные опыты, во время которых Сашка умудрился разбить колбу с какой-то синеватой жидкостью, залил весь свой стол да еще полкласса в придачу, и в наказание был оставлен на большой перемене убираться — мыть пол. В общем, шел самый обычный школьный день…

После обеда Паша сидел на подоконнике в коридоре в ожидании звонка на астрономию, и вдруг заметил, что школьная красавица Майя Киселева чуть-чуть отошла в сторону от подруг и как-то странно на него поглядывает. Будто чего-то ждет… Это заметил и Сашка, сидевший тут же, рядом, толкнул локтем в бок, спросил:

— А чего это ты сегодня к Майке не клеишься? Даже внимания на нее не обращаешь? Поругался с ней, что ли?

— Да нет, вроде, — меланхолично ответил Паша. — Даже не общался с ней… А что, мне надо к ней клеиться?

Сашка фыркнул:

— Ты же всегда на большей перемене, когда остается время, стараешься к ней подкатиться. А она типа тебя игнорирует, равнодушие проявляет. Это у вас такая игра — кто кого переиграет. Видишь, она на тебя поглядывает и уже ждет!

И кивнул на Майю, которая уже стала проявлять нетерпение — все чаще и откровеннее косилась на Павла.

— Иди, — снова толкнул в бок Сашка, — развлекись, поболтай немного! Тем более Борьки рядом нет…

— Кого? — не понял Паша.

— Да, не хило ты башкой-то треснулся! — влез в разговор Вовка. — Что, и правда не помнишь?

Паша тяжело вздохнул и страдальчески закатил глаза — извините, ребята, частичная амнезия. Так врач сказал. Но потом пройдет. Может быть.

— Борька Васильев из десятого «б», — терпеливо пояснил Вовка, — твой главный конкурент. Он тоже к Майке неровно дышит, но она его вообще почти не замечает… Почему-то ты нравишься ей больше.

«Хм, а она мне?» — спросил сам себя Паша. И прислушался к своим ощущениям: судя по тому, как сладко забилось сердце при взгляде на Майку, она действительно ему нравилась. То есть, Пашке Матвееву, конечно же.

— Пойти, что ли, поболтать? — лениво протянул Паша, слез с подоконника и уже собрался было направиться к девочке, как вдруг возле нее появился высокий белобрысый парень в модных очках. Он подошел к Майе и стал ее о чем-то спрашивать, та охотно отвечала. Но при этом по-прежнему косилась на Павла, как бы говоря: «Ну что, лопух, не успел? А нечего было репу чесать и размышлять о мировой революции. Красивая девушка никогда одна не останется. В следующий раз будь смелее, действуй активнее, бери свое. А не рассусоливай тут».