Мышеловка на Эвересте (СИ) - Данила Врангель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы, я думаю, хотите включить Кристину в проект? - спросил представитель. - Если да, то это сложный вопрос, мне думается.
— Почему?
— Не знаю. Размноженное одиночество вещь почти неподступная.
— Одиночество в наше время тотальное явление, - сказал писатель. - И в некоторой степени становится востребовано на определённом рынке. На рынке идей, например.
— Рынок идей... Звучит академически, - заметил представитель. - Слышал подобное, но встречать не приходилось.
— Нюансы узкого круга, - ответил блондин. - Круг несколько элитарен, в отличие от тусовок продвинутых детишек нуворишей. Вам не приходило в голову, кто придумывает анекдоты?
— Задумывался.
— Могу сказать, что их автор почти в единственном числе.
— А это как?
— Это коммуникативная цепочка нескольких умов, которые личный разум отключают и, в какой-то степени, становятся одним целым.
— Жуют пейот?
— Некоторые думают, что ЛСД-25. Да, и жуют пейот, и курят траву, и варят мухоморы. Химия тела. А что тут такого?
— Да, в общем-то, ничего, - несколько относительно проговорил представитель и снова закурил. - Химия тела дело такое.
— В этой химии главное не перекрыть дорогу эндорфинам.
— Да я в курсе.
— Поэтому мухоморы даже полезны для здоровья.
— Да что вы говорите.
— Психического.
— Ну, тогда возможно.
— Про это ещё Кастанеда намекал, но его намёки неправильно поняли.
— Я не понял Кастанеду вообще, - сказал представитель. - Прочёл как-то одну его книгу про путешествие в никуда.
— Кастанеда понял реально то, что до него ощущали многие.
— И что же это такое?
— Есть вещи, которые разрушаются при их озвучивании и, так сказать, воплощении в поле описанных мыслеформ. И он молча пытался их озвучить, надеясь не уничтожить в пламени слов. Поняли не все.
«Мистерии египетской любовницы»
Мягкий свет лился из арочных окон, располагая к спокойному созерцанию персидских ковров и миниатюр фламандских мастеров, расположенных в интерьере кабинета, отделанного красным дубом и карельской березой, чеканно впечатанной в брусчатку паркета орнаментом магических символов масонских эзотерических пассажей.
— Я даже не думала, что смогу с тобой побеседовать в такой обстановке, - сказала она и мягко улыбнулась. Спросила:
— Это не страшно?
— Ты меня спрашиваешь про страх? - Откинулся в кресле и с любопытством стал смотреть на собеседницу. Добавил: - Не перестаю тебе удивляться. Ты же сама себе устраиваешь экстрим, а потом невинно задаешь подобные вопросы.
— Ну, не совсем я. В данный момент в этом кабинете ты. Я просто журналистка. Без аккредитации и права интервью. Да, как ты отнесешься к тому, чтобы все же дать интервью представителю читателей литературного ресурса? Без права публикации. На частной основе дружеских отношений.
— Прекрати. Тебе ничего давать не стоит. Ты возьмешь сама. Выпьешь?
— Опять абсент?
— Что пожелаешь.
— Давай абсент. Не будем менять привычки. После некоторых событий я решила придерживаться традиционной ориентации в жизни.
По кабинету мягким шелестом скользнула собака и легла на паркете возле камина. Стала вслушиваться в беседу.
— Ты всё цветешь, - проговорил он.
— А ты опять в заботах.
— Да! Я опять в заботах.
Окинул взглядом овал кабинета и сделал глоток напитка. Сказал:
— Ты оказалась права. На определенной высоте остается только дорога в никуда. Да... Да, да, да... Дорога в никуда и только в никуда...
Задумался и умолк.
— Что это с тобой?
— Да так, ничего. Здесь неуютно. Всё прослушивается. Всё контролируется. В такой паутине я ещё не был.
— Да пусть слушают. Я вообще люблю быть в центре внимания. И ты тоже, если добрался до этого кабинета.
Он хмуро смотрел на неё. Медленно сказал:
— Пойми правильно. Это рабство. Это даже не просто рабство, это элитарное рабство без права даже думать о побеге, а не то что совершить его.
— Я знаю, ты можешь говорить так же, как и я. А что стоит за словами - никто не знает.
Отхлебнул абсента. Сказал:
— Мне это напоминает скачку высокопородистых лошадей по дороге с мышеловкой в конце пути. Такая большая мышеловка для скакунов, которые понимают что они просто мыши, лишь оказавшись победителем забега. Мыши, не добежавшие до финала первыми, остаются породистыми и полными жизни существами, продолжающие мечтать о забеге. И если им повезет, они никогда не станут победителем.
— Ты интересно говоришь. Скачки породистых мышей. Что-то новенькое.
— Новенькое не сами скачки. Новенькое то, что всё это окончательно потеряло смысл в эпоху полного взаимного контроля всех над всеми. Если раньше мышь, добежавшая до финиша, могла как-то изменить структуру устройства своей норы, и это оправдывало забег, то сейчас вообще неведомо кто, точнее даже что, проводит забег, и с какой целью. Индийские мыши, китайские мыши, мыши еврейские, а также их многочисленные разновидности уже сами не понимают - кто, где, когда, зачем и почему и главное - для чего.
— А русские мыши что думают?
— Русские мыши пьют водку. Они нигде не участвуют. Но зато они нарисованы на флагах.
— Уже что-то.
— Еврейские мыши взвалили на себя непосильную ношу перекрасить все норы в свой цвет.
— Это похоже на меня.
— Не думаю. Они перекрасили свою главную мышиную мысль и подкинули в чужую нору, чтобы чужими лапами убрать свои проблемы. Но получили не совсем то, чего ждали.
— Ты про полумесяц и крест?