Забытые по воскресеньям - Валери Перрен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время от времени тонкие пальчики ласкают его ладонь. Вокруг полно детей, одни играют, другие купаются. До воды осталось несколько шагов. Шепот звучит ближе – это голос волн, музыка, которую никогда не играл в церкви отец Люсьена.
Он просыпается. В исповедальне. Девушка исчезла. Книга упала на пол. Он снова закрывает глаза, мечтая вернуться в свой сон, но ничего не выходит. Сон – не чтение, которое легко начать с того места, на котором остановился. В церкви слышен едва различимый шум. Сначала ему кажется, что это какое-то насекомое машет крылышками, бьется о витражи. Нет, это шепот. Волны из сна подают голос. Нет, не волны – человек. Люсьен толкает дверцу исповедальни и замечает коленопреклоненную тень в нескольких метрах от себя.
Он подходит. Приближается, как к морю в своем сне, и начинает разбирать слова:
– ЧИТАТЬ. МЕНЯ. ЧИТАТЬ. МЕНЯ. ЧИТАТЬ. НАУЧИ МЕНЯ ЧИТАТЬ. НАУЧИ МЕНЯ ЧИТАТЬ.
Люсьен стоит за спиной молящейся. Она поворачивает голову и долго на него смотрит. Это девушка из сна. Та, которую привела дама в лиловом. Лицо девушки частично освещено тремя свечами, одна из которых догорела до основания. Она немножко похожа на одну из девиц в отёнском борделе. Странно, что он вспомнил о ней в церкви. О борделе, расположенном в зауряднейшем из домов с цветами на окнах. Там он глаз не закрывает – разглядывает женские тела, как сейчас стоящую на коленях девушку.
Он не решается посмотреть ей в глаза, как будто боится обжечься, поэтому смотрит на руки. На ее сплетенные пальцы.
– Почему ты просишь свечи научить тебя читать?
Глава 19
– Как вы сегодня, месье Жирардо?
– Моя жена умерла.
– Давным-давно.
– Когда теряешь самого любимого человека на свете, теряешь его каждый день.
– Как чувствуете себя, месье Дюкло?
– Заткнись, дурища.
– Чего это вы с утра развоевались?
– А не задавай глупых вопросов. Как я могу себя чувствовать?
– Как в конце лета.
– Идиотка несчастная.
– Да, со мной такое случается. Ну, встаем, встаем!
– Какого черта?!
– Нужно привести вас в порядок, месье Дюкло.
– Да пошла ты на хрен.
– Я бы пошла.
– Шлюшка.
– Вот спасибо так спасибо.
– Как поживаете, мадам Бертран?
– Анни умерла.
– Ах ты господи… Кто такая Анни?
– Моя подруга. Она приходила ко мне и сразу говорила: «Налей-ка мне пивка…» По-вашему, у доброго Бога на небесах есть бистро?
– Если Рай существует, бистро там точно имеется.
– Как вы сегодня, мадемуазель Адель?
– Хорошо. Скоро придет внучка, принесет оладушки.
– Вы везучая, она навещает вас каждый день.
– Я знаю.
– Ну, что у нас сегодня, месье Мурон?
– Ноги болят… не спал всю ночь.
– Попрошу доктора зайти к вам попозже, хорошо?
– Как скажете…
– Включить вам телевизор?
– Нет, утром идут только дамские передачи.
– Как дела, мадам Менже?
– У меня украли очки.
– Правда? Вы хорошо искали? Везде посмотрели?
– Везде. Уверена, это сделала мамаша Удно.
– Зачем ей красть ваши очки?
– Чтобы мне нагадить, зачем же еще?
– Как поживаете, месье Теркетиль?
– Где я?
– В вашей комнате.
– Вот уж нет, это не моя комната!
– Ваша, ваша, сейчас приведем вас в порядок, а потом, если захотите, прогуляемся внизу.
– Уверены, что это моя комната?
– Да. Посмотрите на фотографии на стенах – это ваши дети и внуки.
– А мама? Где мама?
– Отдыхает.
– И отец с ней?
– Да, он тоже отдыхает.
– Они зайдут ко мне после обеда?
– Возможно, завтра, когда как следует отдохнут.
– Здравствуйте, мадам Сабан. Я конфискую сыр и ветчину, которые вы припрятали в стенном шкафу. Они уже попахивают, ими можно отравиться.
– Все из-за немцев, они реквизируют еду.
– Успокойтесь, сударыня, немцы давно вернулись к себе домой.
– Уверены? Странно, я вчера вечером их видела.
– Где же это, скажите на милость?
– В ванной.
– Доброе утро, мадам Эсм, надеюсь, новости только хорошие?
– Нет, деточка, и я бы очень хотела занять место этих детишек.
– Каких детишек?
– Ненормально, когда старики вроде нас живут, а детки умирают, если верить разделу некрологов в газете.
– Ничего не поделаешь, такова жизнь.
– Лучше бы Господь собирал урожай в домах вроде нашего, где живут бесполезные старики и старухи.
– Ну, как дела, моя прекрасная Элен?
– Когда Люсьен увидел, что я молюсь в церкви в день свадьбы Анжель, он спросил, почему я умоляю свечи научить меня читать. Он был похож на мальчишку. Я приняла его за певчего из хора. Он был красивый и высокий. Намного выше меня – пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его лицо. Сначала он не смотрел мне в глаза, разговаривал с… руками, а когда мы наконец встретились взглядом, я узнала этот цвет. В его глазах плескалась берлинская лазурь. У меня в шитье лежали такие нитки. Я практически никогда их не использовала. Он смотрел на меня, как на фантазерку или помешанную, и тогда я взяла со скамьи требник, открыла наугад и начала читать, подумав: «Пусть поймет, что я вижу». Должна я была прочесть: «И вот какова воля Господа…» – а прочла: «Ивоковаляпода»!
Он закрыл книгу и сказал: «Я не Господь, но могу научить тебя читать пальцами…» Сразу перешел на «ты», как с давней знакомой. Я вспомнила слова Анжель – «у тебя пальчики, как у феи…» – и подумала: «Вот ведь как странно – за последний час двое упомянули мои пальцы!» Я давно ни с кем не обсуждала свой возраст – ни с кем, кто беседовал бы со мной не о подкладке и не о позументе. Бросив школу, я рассталась и с чужой молодостью.
Мы устроились на скамье, лицом к алтарю. Он открыл книгу, которую держал в руке, и я не увидела никакого текста. Он протянул ее мне и сказал, что это «Отверженные» Виктора Гюго. Томик ничем не напоминал школьные учебники, я смотрела на белые страницы и не чувствовала паники.
Люсьен взял мою руку и погладил моими пальцами бумагу, напоминавшую кожу ребенка с маленькими твердыми прыщиками. Потом он поставил мой указательный палец на одну определенную точку и спросил: «Чувствуешь “а”?» Следом за первой буквой я почувствовала под подушечкой пальца три бугорка, букву «и». Потом «о» и «ю». Он перевернул несколько страниц, и я познакомилась с «р». Мы все повторили, и я ничего не перепутала и впервые в жизни поняла, что читаю. Чудо наконец-то свершилось.
Через три дня Люсьен
