По краю огня (СИ) - Федотова Надежда Григорьевна

Он не обманывал мать, говоря, что здесь «очень прилично». Собственно, потому он и выбрал именно этот дом — Нейлу, как любому другому жителю Мидлхейма, было известно, как серьезно Лусетиус подходит к любому делу, за которое берется. Его заведение на Парковой аллее было лучшим в столице, и остальные ему не уступали. Доходный дом на Медной улице предназначался для постояльцев-магов, и принимал только чистую публику. Комнаты здесь были светлые, просторные, в большинстве из них имелись камины — или как минимум железные печки-«стеногрейки», насекомые жильцам не докучали, а в цокольном этаже были оборудованы баня и прачечная. Кроме того, при желании гость мог воспользоваться услугами кухни. Да, здесь вполне можно было жить, причем даже с комфортом, и Нейл без сожалений отмел предложения других доходных домов, пусть комнаты в них сдавались и подешевле. Жалование у него действительно было не бог весть, но всё же не настолько мизерное, чтобы ютиться где-нибудь на чердаке. А в быту он был неприхотлив — к тому же, обедом его кормили на службе, досыта и совершенно бесплатно…

Войдя и закрыв за собою дверь, Нейл повесил плащ на крюк возле двери и растопил печь. Щелей в стенах в доме Лусетиуса не имелось, но на дворе стоял февраль, и комната с ночи успела остыть. Нейл вскипятил на спиртовке воду, бросил в кружку небольшую щепоть чайных листьев, залил их кипятком и подошел к окну. За стеклом призрачно голубели холодные вечерние сумерки, чуть разбавленные розоватым заревом над крышами. Он ни разу за эти две с лишним недели не возвращался со службы так рано. И пусть уставал не на шутку, но работа его спасала — в лаборатории некогда было думать о сторонних вещах. О доме, о Сандре, о… Нейл опустил голову. Он скучал по отцу. Несмотря ни на что. Даже живя с ним под одной крышей, сидя за одним с ним столом — скучал, как не скучал даже в далекой Бар-Шаббе. Но каждый раз, стоило Нейлу поднять глаза на родителя, перед его мысленным взором вставала рука с гербовой печаткой на безымянном пальце, протягивающая ему белую фарфоровую чашечку, и каждый раз, поднося ко рту ложку или бокал — неважно, с чем — он чувствовал резкий, тошнотворный запах кофе. С той самой ночи, когда Нейл вернулся домой после первого своего дня в госпитале, он ничего не мог ни есть, ни пить за семейным столом. От всего нещадно мутило, кроме вареных яиц — хотя и они уже к концу первой недели такой «диеты» начали вызывать отвращение. И в конечном итоге Нейл понял, что долго он так не протянет.

Конечно, дело было не в еде. И даже не только в отце. Нейл солгал матери о причине их ссоры, но всё же некоторая доля правды в его аргументах о съемном жилье имелась: работа в госпитале была не из легких, раскатывать дважды в день в наемном экипаже впрямь выходило накладно, да и на собственные ноги встать ему было давно пора — Нейл и раньше, бывало, задумывался об этом. Но к окончательному решению его всё же подтолкнуло другое.

Сандра.

Тоненькая фигурка в коричневом форменном мундире, темноволосая голова, склонившаяся к отцовскому плечу, бледное, осунувшееся лицо, закрытые глаза — и прогоревшая свеча на подоконнике. Это видение преследовало его день за днем, ночь за ночью, поднимая в груди волну уже знакомого глухого протеста — как тогда, в Белой усадьбе, когда экономка назвала Итана Эшби его отцом. Это было неправильно. Всё это было неправильно!.. Кадеты Даккарая трое суток под ветром и снегом шли к столице, и всю ту долгую ночь Сандра, едва живая после тяжелого перехода, не смыкала глаз. Она ждала его. А он не пришел. Так не должно было быть!

— И не будет, — вслух сказал Нейл, глядя сквозь стекло в наливающиеся темнотой зимние сумерки. Лицо его из хмурого стало привычно-сосредоточенным. Он задернул портьеры и, отойдя от окна, уселся за стол. Зажег свечу, поставил у левой руки кружку с чаем, правой подвинул к себе учебник, раскрыл, следом раскрыл наполовину исписанную тетрадь и откинул крышку чернильницы. Информации было мало, слишком мало, и до него никто еще не пытался передать звук на расстоянии, но в архивах центральной библиотеки, если хорошенько поискать, всегда можно было что-то найти.

Военный лагерь Райленд был в пятнадцати милях езды от столицы. И окружавшие его прибрежные скалы оказались богаты пещерами — Нейл еще неделю назад облюбовал одну, поближе к холму у подножия лагеря. Ему хватило одной поездки: заранее сверившись с картами и оставив возницу наемного экипажа в деревенском трактире поблизости, Нейл пешком добрался до скал, нашел расщелину покрупнее и, поплутав немного, вышел к небольшой круглой пещере с удобной открытой площадкой — вид с нее на весь Райленд открывался такой, что любо-дорого. Лагерь лежал перед ним, как на ладони. Маг снял ориентиры, вернулся в деревню, оторвал возчика от его кружки и велел ехать назад в Мидлхейм. А ночью вернулся в пещеру воронкой — экипаж ему больше не требовался — и поднял в воздух фантом.

С тех пор каждую ночь белая ворона кружила над лагерем, обходя караулы и драконьи ангары. Невидимая в метели, сливающаяся со снегопадом, она искала — и всё никак не могла найти. Сандра была где-то здесь, в одной из многочисленных длинных казарм, но окна их не горели, а сквозь покрытые морозным узором стекла почти ничего нельзя было разглядеть. Но Нейл не торопился отчаиваться. Кадетов Даккарая не отправили бы в Райленд, если б не готовились использовать их на войне, а значит, в ночные дозоры их, как и других наездников, отправляли наверняка. Рано или поздно Сандра покинет казарму. Ночью. «И я ее всё равно найду, — думал маг, склонившись над тетрадью. — Может быть, даже сегодня… Или завтра… А когда найду — я заставлю этот проклятый фантом говорить, чего бы мне это ни стоило!»

Проснулся Нейл поздно, было уже за полдень. Привычно натянув амулет, он еще с четверть часа повалялся в постели, потом зевнул и откинул в сторону одеяло. Ежась от холода, босиком прошлепал к остывшей печке, развел огонь и поставил на спиртовку чайник. Распахнул плюшевые занавеси на окне. И, увидев раскинувшееся над крышами северной окраины голубое небо, улыбнулся: погода впервые за долгое время стояла отличная. «Все-таки хорошо, что меня вчера из госпиталя вытолкали, — подумал молодой человек, набрасывая домашний халат. — Было бы жаль в такой день до вечера торчать в лаборатории».

Вода закипела. Нейл заварил чай, достал с полки завернутые в полотенце сыр и хлеб и уселся завтракать. Нынешней ночью, памятуя о том что завтра не нужно будет вставать ни свет ни заря, он кружил над лагерем Райленд почти три часа, до полусмерти заледенел в стылой пещере, однако Кассандры так и не увидел. Белая ворона, бесшумно перелетая с крыши на крышу, вглядывалась в лица немногочисленных дозорных, прислушивалась к голосам караульных на стенах, возле ангаров и сторожевых будок, но всё без пользы. Среди этих людей кадета Д’Элтар не было. «Странно, — жуя, подумал Нейл. — Сандра ведь говорила, что старшекурсники ходят в дозоры наравне со всеми! Или это касалось только школы, а в действующем лагере порядки другие?» Он нахмурился и потянулся к кружке. Если так, то дело осложняется. Днем скакать воронкой туда-сюда не представляется возможным, да и в лагере его могут заметить. Конечно, птица она и есть птица, однако… Он качнул головой. Среди бойцов Райленда, в отличие от даккарайской военной школы, наверняка имелись маги. И попасться кому-нибудь из них на глаза Нейлу не улыбалось. Неизвестно, сможет ли кто-то из собратьев по силе распознать в белой вороне фантом, но лучше не рисковать.

«Ничего, — поразмыслив, в конце концов решил Нейл. — Не так много еще прошло времени, может, кадетам просто дали пару недель — привыкнуть к новому месту? Тогда рано или поздно в караулы их ставить начнут». Успокоив себя таким манером, молодой человек допил чай, протер стол от хлебных крошек и вновь бросил взгляд в окно. Потом перевел его на громоздящиеся у стены книги, подумал и тряхнул головой. Для этого еще будет вечер. Не пропадать же такому чудесному дню?.. Нейл вынул кошель, пересчитал его содержимое и удовлетворенно прищурился. Оставалось еще вполне прилично. За комнату он уплатил на два месяца вперед, из остатков своего январского содержания — от последующего он отказался, но возвращать отцу горсть монет, корча из себя принципиального бессребреника, значило попросту его оскорбить. Этого Нейл не хотел. И на нынешний день у него оставалось немало: в курильне на Парковой, конечно, не рассидишься, о салоне свиданий и говорить нечего, но хороший обед уж точно можно себе позволить! «Еще и на пару унций чая, пожалуй, хватит, — с удовольствием подумал молодой человек. — Как раз растяну до конца месяца». Он улыбнулся, ссыпал медь с серебром обратно в кошель, сбросил халат и принялся одеваться.