Пари - Ляля Брынза

— Ты что! Как ты можешь любить девушку с таким прикусом как у меня и так и не выросшими зубами мудрости. Не узнаю, — я выкрутила свою руку из его цепких пальцев и встала. К нам уже, спотыкаясь, спешила рыжая кудряшка. Я почувствовала, что пора уходить, а не то отмочу какую-нибудь гадость, а потом буду жалеть.

— Погоди!

— Все, всем привет! Олеся, не забудь. В жизни главное — это своевременное восстановление кислотно-щелочного баланса, а использование «блендамеда» до, после и вместо занятий любовью — залог крепких семейных отношений.

Она часто замигала бесцветными ресничками и вылупилась на «бывшего», ожидая разъяснений. Тот никак не отреагировал.

ГЛАВА СЛЕДУЮЩАЯ ПОСЛЕ СЕДЬМОЙ (очень маленькая)

(Ищите скрытый смысл, но не ищите описания окружающей среды. Его здесь нет.)

На следующее утро я проспала. Голова раскалывалась, во рту стоял омерзительный вкус и жутко пучил живот. Похоже я здорово набралась вчера. Я пыталась припомнить вид транспорта, довезший меня ночью до дома, но перед глазами стояли пьяные финны из бара, с которыми мы на славу наугощались, и пьяные немцы из другого бара, которые на примере объясняли мне разницу между пивом немецким и пивом вообще, а еще пьяные японцы и подогретый сакэ в таких симпатичных бутылочках.

— Бабуля. Я вчера на чем приехала?

— На лифте, — сурово отрезала та, качая лысоватой головой. Видимо, мое нынешнее состояние бабулю очень огорчало.

— Нет я серьезно спрашиваю, на чем приехала, — этот вопрос не давал мне спокойно дышать.

— Не знаю я. Какая то большая машина с такой круглой «дурой» вместо кузова.

Меня осенило. Я вспомнила, как остановила бетономешалку и по дороге пела шоферу похабные частушки собственного сочинения, за что тот не взял с меня ни копейки.

— Бабуля я не завтракаю. Улетаю, — я зашвырнула в рот пачку самого «злого» Орбита, поцеловала бабулю в морщинистую щеку и выскочила из дома, провожаемая ее ворчанием по поводу супницы, разбитой мной в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Суп я, что ли, варила ночью? Ну хозяюшка! Ну Дарья искусница!

ГЛАВА ПО МОИМ ПОДСЧЕТАМ ДЕВЯТАЯ

(Немного кулинарии, немного светских развлечений, немного полезных советов.

НУ НЕТУ ПРИРОДЫ, И ВСЕ ТУТ.)

День прошел тоскливо. Была пятница, и народ не работал, а занимался всякими разными приготовлениями к грядущим выходным. Пару раз я перехватила косые взгляды, полные любопытства, но поскольку мое здоровье не позволяло мне не то что разговаривать — сидеть, я не сочла нужным чего-либо предпринимать. Андрея не было. Он вернулся с переговоров часам эдак к четырем и, подарив обществу дружелюбный кивок, скрылся у себя. К нему сразу же рванула тревожная Анечка с очередным планом экономии, а остальные выстроились в очередь. Выйдя от руководства, Анечка гордо вскинула голову и выдала: «Ему понравилось. Сказал, чтобы я сегодня над этим поработала, а в понедельник принесла ему окончательный вариант. Так что этот вечер просьба не занимать. Надеюсь, возражений ни у кого нет?»

Последняя фраза явно была адресована мне. С таким же успехом она могла провоцировать стену. Я разумно решила не беспокоить Андрея и свой утомленный организм, а пойти и хорошенько отоспаться, но эта вредина — Ленка вечно искала проблем на свою голову.

— Похоже, что Андрей Николаевич уже дрожит от мысли остаться с нашей поэтессой наедине. Так что ты, Анечка, сегодня будешь выступать в качестве громоотвода.

Если вы еще не поняли, это она так пыталась сказать гадость одновременно и мне и Анечке, а также успокоить самое себя. Ну как можно было ей позволить так обижать милую Анечку? С наглой уверенностью во взгляде я набрала внутренний номер.

— Слушаю, — похоже мои сеттеры сегодня здорово набегались и устали. Голос у Андрея был слегка грустный и, как бы это поточнее сказать, какой то помятый.

— Это я, Андрей Николаевич. Мы с Вами договорились на пять или на шесть, я что-то не припоминаю? — конечно, мы ни о чем не договаривались, но я наивно надеялась на быстроту его мыслительной реакции.

— О чем договорились? Кто это говорит? — быстрота реакции внушала опасения за скорость и адекватность остальных физиологических процессов.

— Значит в шесть. Тогда я думаю, что лучше подожду Вас в офисе, а ужинать мы поедем прямо отсюда. — Я поставила ударение на слове «ужинать».

— Постойте, я… — Не дав ему закончить и, многозначительно произнеся, «увидимся» я положила трубку и воззрилась на онемевшую Ленку, похожую на удивленную лошадь все того же Пржевальского.

— Надеюсь возражений ни у кого нет? — зацитировала я Анечку, — и вопросов, думаю, тоже не осталось…

Вопросов не было, зато было такое всеобщее недоумение, смешанное с недоверием, что от этого даже окна в офисе запотели. Ленка, намеренно не замечая моего присутствия, развела руками (опять же изящно) и объявила:

— Свихнуться! Ужинать с Андреем! Я два года с ним работаю, и еще на обеде в офисе с ним за одним столом не сидела. Тут что-то не так.

— Ладно, — успокоил всех Митрич, — Ужин еще ничего не значит, я тоже часто приглашаю всяких дурочек покушать, даже на кофе потом зову, ну и все прочие дела… Но это не говорит о том, что я на них жениться собираюсь. И кстати еще не доказано, что они куда то вдвоем идут, может там деловые переговоры или еще какая-нибудь мура.

Одна из Наташ покраснела и закашлялась. По-видимому, она была одной из последних дурочек Митрича. Я же не ответила на его реплику и лишь сделала таинственное лицо. С этим лицом мне удалось продержаться до ухода коллег. Подождав еще минут эдак двадцать, я постучалась к Андрею.

— Кто! — рявкнул он так, что я даже вздрогнула. — Сеттеры имеют обыкновение звереть в полнолуние.

— Это я, Андрей Николаевич. Это я днем звонила и про ужин болтала. Простите, если помешала, — я была такая вся тихая и крошечная, как полудохлая мышка. Думаю, даже Кларисса Старлинг не вела себя так осторожно с Ганнибалом Лектором. Ей приходилось, между прочим, существенно легче. У него намордник был, а мне выпадало обходиться без всякой атрибутики. — Простите. Простили? Правда? Я так и думала. Вы всегда так ко мне добры.

— Ну что Вы еще придумали? Какой ужин? Я устал ужасно, — по глазам Андрея было видно, что он не просто устал. Выжат как лимон до последней капельки. С моей стороны было бы просто жестоко требовать от него внимания и заботы.

— Все о'кей, Андрей Николаевич. Никаких ресторанов. Публика разбрелась по домам и нам только надо вместе выйти, потому что наша трудолюбивая бухгалтерша сейчас трудится у себя в углу за сейфом и, увидев нас, дружелюбно беседующих, в понедельник доложит всем обо всем в красках и полутонах, что собственно и требуется. Пойдемте!

— Тогда скорее, — он слегка успокоился, избавившись от кошмарной перспективы совместного со мной приема пищи.

Мы дружно прошли мимо открытой двери бухгалтерии, хором пожелали черной от ревности Анечке удачно поработать, и вышли на воздух.

— Всего доброго, — он направился к машине, а я развернулась было к метро, как вдруг увидела невдалеке мерседес Митрича с потушенными фарами. Он давно должен был быть уже дома, или где-нибудь в другом месте с очередной «дурочкой». С какой это стати он оставил здесь свой возлюбленный «мерс»?

Ответ возник немедленно, я пригляделась. Даже и сомневаться не стоило. Внутри «мерина» в тесноте, да не в обиде тусовалось человек эдак пять. Ага!!! Коварные и хитромудрые Джеймсы Бонды! Значит, хотите уличить меня во лжи? Дурачье! Я живенько метнулась за Андреем, открыла правую дверцу и плюхнулась на сиденье рядом с ним, как раз в тот момент, когда он включил зажигание. Андрей от неожиданности вздрогнул.

— Слушайте, я от Вас скоро заикаться начну.

— Тогда у Вас будет хотя бы один недостаток и Вы станете похожи на настоящего человека.

— А сейчас я на что похож по-вашему? — сердился он.

— На данный момент Вы смахиваете на разъяренного тигра, а обычно похожи на Сфинкса, — попыталась я сделать комплимент.

— Почему на Сфинкса? У него же нос отбитый, а с моим все в порядке.

— Вообще то я выразилась не в плане носа, а в плане невозмутимости и чуда света, но если Вас не устраивает сфинкс пусть будет Колосс Родосский или висячие сады Семирамиды, — моя лесть становилась все грубее и грубее, но он почему-то не покупался.

— А что это Вы делаете у меня в машине? — наконец то он сообразил, что что-то не так.

— Я скрываюсь от наблюдения. Эти коварные чингачкуки настойчиво идут по нашим следам. Сейчас они между прочим сидят в серебристом Мерседесе, расположенном на расстоянии десяти метров от нас и грызут локти в злобном бессилии.

— Т-а-ак. Что-то говорит мне, что мы взаправду едем ужинать? — он начинал нервничать, что мне совершенно не нравилось, но с чем я ничего не могла поделать.