Смутное время - The Killers

57. Амелия наконец-то улыбается, искренне, по-настоящему. У нее появилась племянница. В семье ее младшего брата Роберта родилась девочка, которую назвали Сьюзен. Малышке несколько недель от роду, а Амелия души в ней не чает и скупает в магазинах пинетки, платьица, как она поясняет, «на вырост», чепчики и горы игрушек, от простых погремушек до сказочных наборов с оживающими фигурками животных, говорящих кукол и книжек со сказками, как магловских, но с превосходным оформлением и чудесными иллюстрациями, так и магических, где изображения двигаются. Амелия показывает Руфусу колдографию Сьюзен: «Посмотри, какое чудо! Совсем крохотулька!» Руфус старательно отгоняет от себя мысль, что у него могло бы быть такое же чудо.

Глава 10. 1980-1982

58. Руфусу сорок три. Практически всегда он носит с собой трость. В первой половине дня нога ведет себя нормально, но ближе к вечеру начинает ныть. Мази, а Руфус перепробовал их немало, помогают плохо. Несмотря на то, что куплены они в аптеке, квалификация зельеваров, изготовивших снадобья, по-видимому, оставляет желать лучшего. Когда Руфус проводит весь день на ногах, а такое случается почти каждодневно, то, ложась вечером на диванчик, ему кажется, будто ногу изнутри вспарывают и разрывают. Иногда он думает, что после войны надо будет заняться здоровьем, найти приличного колдомедика-диагноста и зельевара. Выкроить немного времени лично на себя, хотя бы потому, что он должен подавать пример подчиненным, быть авторитетом, а какой может быть пример молодежи, если их начальник хромает?

Ночует Руфус по-прежнему у себя в кабинете.

Руфус собирается заглянуть к Гавейну, но не успевает даже дотронуться до ручки, как дверь распахивается сама, выскакивает Гавейн, с какими-то абсолютно безумными, ошалевшими глазами, чуть не сбивает Руфуса с ног, а потом он слышит восторженное: «Его больше нет! Понимаете, шеф, его больше нет! Все закончилось! Мы победили!» И Гавейн, забыв про дисциплину, возраст и должности, сжимает начальника в железных объятиях.

Поздней ночью, сидя на экстренном совещании у Крауча, Руфус, выслушав все подробности поразительной истории о том, как от годовалого ребенка отрикошетила Авада Волдеморта и тот… исчез, думает, поглядывая на Гавейна: «Нет, старина. Боюсь, ничего не закончилось. Просто нам дали передышку». Свои сомнения Руфус предпочитает держать при себе. Особенно, если для них пока нет достаточных оснований.

После совещания, когда формальная часть завершена, все выходят в коридор, поздравляют друг друга. Руфус идет к выходу из Министерства и его омывают эти волны ликования, но он ничего не ощущает и двигается, словно на автомате. Он аппарирует домой и только тогда чувствует неимоверную усталость, словно вся тяжесть мира внезапно навалилась на его плечи. Ему хочется одного - спать.

59. Руфус в ярости. Фрэнка и Алису Лонгботтомов Пожиратели пытали Круциатусом и свели этим с ума. Хуже всего, что при этом у них остался маленький сын, которого теперь придется воспитывать бабушке, просто потому, что больше некому. Руфус проклинает себя, хоть Лонгботтомы и не были у него в отделе, но он учил их и хорошо помнит недоумение, которое он испытывал всякий раз, глядя на Алису, на ее милое доброе лицо и думая, что этой девушке меньше всего подходит профессия аврора, несмотря на то, что делами Алиса доказывала обратное. Проклинает Моуди, в подчинении которого как раз были Лонгботтомы и который не озаботился безопасностью подчиненных, где один - не просто аврор, а прежде всего - молодая мама. Руфус клянет пресловутый Орден Феникса, в котором состояли Лонгботтомы, просто за то, что в этом Ордене очень быстро и легко умирают люди. И Руфусу больно от того, что теперь пожилая женщина возьмет на себя не только заботу о внуке, который слишком мал и на его воспитание понадобится очень много времени и сил, но и заботу о недееспособных сыне и невестке, которым колдомедики уже никогда не смогут помочь. Про себя Руфус решает во что бы то ни стало выбить из главы ведомства хотя бы материальную помощь семье авроров. Он обязан это сделать.

60. На одном из задержаний Моуди ранят в ногу. Поначалу Руфус думает, что в худшем случае тот отделается травмой, похожей на его собственную. Моуди поразительно живучий. Однако тот появляется в Аврорате спустя почти три недели. В первый момент Руфус смотрит и понимает, что что-то неправильно, только мозг отказывается фиксировать, что же именно. И лишь спустя минуту до сознания доходит: вместо ноги у Моуди протез. Деревяшка, как в историях про пиратов. А вкупе со шрамами и вставным глазом аврор действительно смахивает не то на пирата, не то на бандита с большой дороги. Во всяком случае, вид у него бывалого вояки. Глядя вслед Моуди, Руфус думает, что ему грех жаловаться - он сравнительно легко отделался.

61. Руфус с Амелией выходят из зала судебных заседаний. Беллатрикс Лестрейндж, братьев Рудольфуса и Рабастана Лестрейнджей и Бартемиуса Крауча-младшего приговорили к пожизненному заключению в Азкабан. По сути, к медленной и мучительной смерти, к издевательствам, после которых они умрут или окончательно потеряют рассудок. Впрочем, Руфус согласен с подобным приговором по отношению ко всем троим Лестрейнджам. Ничего, кроме отвращения, они не вызывают. А вот Крауч-младший… Руфус никогда не был сентиментальным человеком и работа аврора закалила его еще больше, но то, как мальчишка плакал, кричал, что не виноват и взывал к матери наводило на размышления. Нет, такое поведение ни в коем случае не оправдывало этого щенка, просто заставляло задуматься, делал ли он все то, в чем его обвиняют, или был, что называется, «на подхвате»? Руфус одергивает себя, вспомнив миссис Лонгботтом. Эти ублюдки лишили ее самого дорогого - сына. И они понесли заслуженное наказание. Единственное, что удивляет Руфуса, так это то, что их не приговорили к поцелую дементора. Из раздумий Руфуса выдергивает Амелия, беря друга за локоть:

- Бедная миссис Крауч! Ее жалко больше всех. Она такая славная женщина и видно, что без памяти любит и мужа, и сына. За что ей такой удар? Краучу-то, наверное, все равно. Это миссис Крауч всегда сыном занималась, Крауч его и по выходным-то не видел. Карьеру строил, ясное дело. Вроде и для семьи старался, а вот, чем все кончилось. У меня бы на месте Крауча-старшего сердце разорвалось, если бы пришлось отправить сына в Азкабан.

Руфус в это время думает о том, как спокоен был Дамблдор, сидевший недалеко от Крауча, когда судили мучителей его орденцев, оставивших сиротой ребенка, который через десять лет пойдет в Хогвартс.

62. Поздним вечером Амелия заходит к Руфусу в кабинет. Он ждет ее, и уже заварил чай. Сбросив официальную мантию, она устало усаживается в кресло. Помолчав, говорит: