Вернуть себе клыки - Михальчук Владимир

"Плыви туда, – звучит у меня в голове".

"Куда? – задаю вполне закономерный вопрос". Одновременно задумываюсь над тем, что плыть, собственно, больше не могу. К тому же размышляю о видениях перед кончиной. А ведь такой молодой еще…

"Ныряй в канализацию, олух!"

Желтый глаз парит чуть выше моего лба. Он яростно пульсирует и всем своим видом показывает крайнюю неудовлетворенность моими действиями.

"В Преисподнюю?"

Смотрю под ноги и с ужасом понимаю, что люк приближается. Еще несколько секунд, и он поглотит меня с головой.

– Не-ет! – ору, выплевывая остатки переработанного воздуха из легких. – Не-е-е-ет!

Бурлят красноватые пузыри – наверное, лопнул какой-то сосуд в организме. Впрочем, это меня не волнует. Какой прок от поврежденных органов, если дышать не могу?

"Это не Преисподняя! Ныряй, дурак!"

Глаз кружится над головой, меняет цвет. Кажется он очень зол. На меня? Неужели я что-то сделал этому круглобокому глазку-переростку?

Что за идиотские мысли.

"Помоги, – посылаю мысленную просьбу. Если бы мог – стал бы на колени".

"Ныряй…"

Далее в моей голове проносится рокот многочисленных ругательств. Я настолько поражен красочными эпитетами и словосочетаниями, что поддаюсь уговорам. Перестаю барахтаться и медленно погружаюсь в кровавое кольцо прохода в Ад.

Краем глаза успеваю заметить, что воду вспаривают тонкие магиталлические диски. По-видимому, тюремщики стреляют по каналу. Вот дураки, зачем тратить боезапас? Бросили бы сюда какой-нибудь кипятильник, и я бы сам выскочил, как угорелый. Даже не обратил бы внимания, что почти не умею плавать.

На этой идиотской мысли я полностью ухожу в открытый зев Преисподней. Желтый глаз следует за мной. Вот хорошо ему, закрыл себе веко – и может не дышать.

Какие же все-таки глупые идеи приходят перед смертью…

Прихожу в себя и долгое время не понимаю где нахожусь. Над головой темнеют высокие каменные своды. Один большой купол из серого камня, за ним еще один. А дальше этих сводов все больше и больше. Они уходят в бесконечность, сменяя цвета от темно-изумрудного и ядовито-желтого до угольного оттенка базальта.

Воздух наполнен беспорядочным шумом. Одновременно разговаривают сотни человек. Где-то металлическими голосами постукивают какие-то агрегаты. Судя по гулкому эху, они довольно велики, размерами с дом. Пощелкивают деревянные коробы, позванивают железные цепи. Шуршит камнепад, совсем рядом – рукой подать. Позади оглушительно шуршит вода. Мелкие брызги скатываются по моим коротким волосам, холодят затылок и плечи. Это довольно неприятно, учитывая, что я недавно выбрался из смертоносного водоема.

Недалеко кто-то грязно ругается и обзывается "рогатым полупнем".

– Будь проклят тот день, когда твоя мамаша дернула меня пойти замуж за такого недоумка! – визжат женским прокуренным контральто.

– Ты что-то имеешь против моей матушки? – угрожающий, почти звериный рык. – Чем она тебе не угодила?

– Чем? – хохочет невидимая женщина. – Она родила на свет такого полумерка!

– Сейчас ты у меня ответишь за дрянные слова!

Что-то оглушительно лопается, звенит разбитая посуда. Кто-то по-бабьи взвизгивает, слышатся хлопающие шаги. Приближается босоногая женщина, она явно убегает от разъяренного мужчины.

Поднимаю голову и успеваю заметить фигуристую демонессу в белоснежном переднике и халатике медсестры. Воротник расстегнут, из-под него выбиваются розовые полоски внушительных грудей.

Медсестра бежит легко, перепрыгивает через разбросанные камни. Следом, тяжело дыша, с утробным рыком топочет широкоплечий демон. Мужик одет в черные кожаные штаны, излюбленную одежду низших слоев демонского сословия, выше пояса торс обнажен. Демон заносит над головой увесистую дубовую ножку от кровати. И длинными скачками настигает жертву.

Демоница резко останавливается, как раз надо мной. Хрустящие полы халата расходятся в стороны, я созерцаю изумительную картину. Между красными полушариями (у большинства уроженцев Тринадцати Кругов именно красная или темно-розовая кожа) зеленеет тонкая ниточка ажурных трусиков. Прелести у нее заманчивые – не наглядеться. Словно специально, она широко расставляет ножки и поднимает руку вперед.

– Стой! – кричит медсестра преследователю, не замечая моего присутствия. – Остановись, ревнивец!

Демон настигает ее, останавливается и выше заносит свою "дубину" для удара. Он тоже не видит меня, распластавшегося посреди груды камней.

– Ну что я такого сделала? – сквозь слезы выдавливает сестричка. Она закрывает лицо руками и содрогается в притворных рыданиях. Уж мне-то снизу видно, что у нее ни слезинки. Хотя я больше занят созерцанием сочных упругостей под ее халатиком.

– Ты зачем пошла к Алулпунку делать укол? – басовито громыхает демон. Теперь я понимаю, что передо мной – муж этой милой демонессы. – Почему дома с детьми не сидела?

– Понимаешь, Алулпунк заболел… – неопределенно бормочет медсестра. – Ему срочно понадобилась доза пламенеющего кальция.

– Ты торчала у него целых полтора часа! – верещит мужчина. – Что ты там делала? Отвечай!

– Понимаешь, – невинно хлопает глазками демонесса, – у него очень тяжелое заболевание… Если не колоть сыворотку каждые пятнадцать минут, рога могут обвалиться…

– Это у меня рога подросли! – рычит разозленный демон. – За эти полтора часа! Я знаю – ты мне изменила!

– Да что ты… – с придыханием сообщает медсестра. Но я замечаю, как ехидно напрягаются ее ягодицы. Вот же негодница. – Не можешь же ты избить меня в Ночь…

Она не успевает договорить, потому что ревнивец бросается в атаку.

Интересно, почему это в последнее время мне вокруг да рядом встречаются неверные жены и несчастливый в любви народ? В мире Преогара все было просто отлично. Звездочет Слимаус женился на принцессе Мэлами, ведьма Прудди обрела свое счастье в объятиях давно, как она думала, погибшего мужа; даже покойный Тугий нашел половинку – болотного духа, Проводницу. К тому же тамошние жители успели и меня женить… Мне тогда казалось, что все отлично: любовь, нежность, теплота, все дела. А здесь, в Валибуре, почему-то исключительно семейные конфликты и обвинения в измене. Неужто знак какой-нибудь? Неужели Харишша мне изменяет?

Не успеваю задуматься по этому поводу. Потому что ревнивый демон замахивается ножкой от кровати и обрушивает "дубину" на голову супруги. Медсестра в последний момент отклоняется и стремительно исчезает в полумраке. А я, поскольку находился непосредственно под демоницей, получаю удар по коленной чашечке.

Ору от боли, хватаюсь за ушибленную ногу. Сквозь пальцы проступает кровь. Раздробил? Фамильный демон мне под хвост!

Нет, колено уцелело. Это последствия встречи с серебряной проволокой на периметре тюрьмы. Вода изо рва промыла поврежденную конечность, вымыла остатки ядовитого серебра. Но процесс регенерации не успел зарастить рваные края глубокой раны.

– Я тебе… – сообщаю ревнивому демону и выдираю дубинку из его пальцев.

Мужик ошалело смотрит на меня. У него такой вид, словно бы я только что вывалился из-под халата его жены.

– П-простите… – бормочет демон. – Я нечаянно…

– Нечаянно! – хриплю от боли, но все же поднимаюсь на дрожащие ноги. – Я тебе зад разорву за такое "нечаянно"!

– Не хотел я, – поскуливает мужчина. Он из когорты мелких демонов низшего порядка. Понимает, что против боевого оборотня высшей касты ему не тягаться. – Жену хотел…

– Женщин! – поучительно ору и разбиваю ножку от кровати об его твердый лоб. – Нельзя! Избивать! Нельзя поднимать когтистую руку на женщин!

С этими словами от всей души отвешиваю тумаков подлецу. Он падает на пыльную землю, закрывает голову локтями. А я методично пинаю его под ребра, особенно стараюсь угодить каблуком по ягодицах. Несколько раз падаю не него, ударяю предплечьями по красной шее и по позвоночнику.

Через несколько минут перевожу дух и сажусь на камни.

– Есть закурить? – интересуюсь у бедняги. Тот лежит без движения, запятнанный апельсиновой кровью – лихо я ему съездил. Только грудь периодически то вздымается, то опадает.

– В жаднем кармане пошмотри… – шепелявит он сквозь расшатанные зубы. Да уж, после встречи с моим кулаком ни одна челюсть не будет в порядке.

Вытаскиваю из его разорванных штанов мятую пачку "Иного света". Достаю две сигареты, прикуриваю от найденной там же кремниевой зажигалки. Одну папиросу вставляю в разбитые губы демона, другой попыхиваю сам. Затягиваюсь горьковатым дымом, кашляю. Легкие не желают воспринимать демонские смолы – еще после "плавания" в канале не отошли. Впрочем, упрямо не перестаю курить. Что из меня за мужчина такой, который уступает дорогу трудностям? Крутые парни обязательно курят, еще круче – пьют. Умные, правда, занимаются спортом, не пьют и не курят. Но я себя к спортсменам не отношу. Оперативники – не спортсмены, мы настолько часто рискуем жизнями, что перестаем обращать внимания на мелкие угрозы и потенциальную смерть.